Александр Гейман - Завоевания Кхаммы
- Атри говорит, что дальше могу идти только я один.
- Разве это Врата Иасонда? - в недоумении спросил Огин. - Ведь камня там нет.
- Нет, это ещё не те ворота, - согласился Кхамма. - Но я могу войти только один. Так написано на решетке.
- Мы ничего там не видим, - возразили остальные.
- Но вижу я, - отвечал Кхамма. - Нам пора расставаться. Вы не сможете здесь пройти.
Огин попробовал раздвинуть створки ворот - и не смог.
- Ну, убедились? - торжествуя про себя, спросил Кхамма.
Они разделили воду и пищу - "нектар и амброзию", и её оказалось дней на двадцать. Молниевую ветку Кхамма оставил друзьям.
- Если я не вернусь, то мне она не понадобится, а если вернусь, то пройдем вихри вместе.
- Мы будем ждать тебя месяц, - сказал Огин.
- Нет! Двадцать дней и не часом больше! - отрезал Кхамма.
Илиса плакала. Она старалась сдержаться, но слезы так и текли по её щекам. Кхамма обнял каждого, поднял свою поклажу и - отворил ворота. Он закрыл их с другой стороны и хотел нащупать рукой - нет ли где засова, чтобы закрыть понадежней. У него оставалось опасение, что его запрета не послушают. Но сзади уже плотнела жемчужная стена, и Кхамма успокоился - он шел один.
Тарремский воин прошагал полчаса или более, пока не сообразил, что что-то не так: чем дальше он шел, тем дальше отодвигались вещи, которые он различал впереди, как будто Кхамма шел не к ним, а от них.
- Глупый Кхамма, это же мир наоборот, - хихикнул Глазок. - Тебе надо смотреться в меня.
Более странной ходьбы у Кхаммы не было: он шел, глядя в зеркальце, и это было не так чтобы очень удобно. Атри хихикнул:
- Скажи спасибо, что не надо пятиться.
- Спасибо, - поблагодарил Кхамма.
А дальше произошло неожиданное: в зеркальце Кхамма увидал три силуэта. Он не верил своим глазам, пока не подошел вплотную.
- Кхамма, мы все-таки открыли эти ворота, - проговорил Огин, широко улыбаясь.
Кхамма знал, что они выбрали смерть, и все же - радость встречи пересилила печаль неминуемой утраты.
А затем начались бесчисленные переходы в полутьме. Это был самый тягостный из его походов. Не было тяжелых боев или подъемов на кручи, только шаги, шаги, шаги в неизвестность под беспросветной серостью неба. На шестой день Айа сказала:
- Нам надо уменьшить дневную долю пищи.
Еще через пять дней Илиса стала слабеть час от часу.
- Мы будем нести тебя на руках, - сказал Кхамма.
- Нет! - яростно отвергла Илиса. - Я пойду сама.
Она держалась два дня, упорно отклоняя все уговоры остановиться и передохнуть. Утром Илиса не смогла идти и умерла в тот же день на руках у Кхаммы.
- Айа лучший воин, чем я, - были её последние слова.
Кхамма понял её, когда стали разбирать сумку Илисы: там была сложена её доля пищи за несколько дней. Фляжка Илисы тоже была почти не тронута.
- Как она могла столько продержаться? - изумился Огин.
- Она считала, что будет нам обузой, а от меня больше проку, - хмуро сказала Айа.
Огин вздохнул:
- Здесь не будет битв, Айа, я уже понял это. Пожалуй, от нашего оружия пользы меньше, чем от её слабости.
А все-таки Илиса оказалась права - в конце концов им пришлось преодолевать горы, и для сильных тел воинов этот труд был все-таки легче.
На пятнадцатый день они встретили странное: каменную статую воина высотою с хорошую башню. Истукан стоял лицом к ним и держал обеими руками меч лезвием вниз, будто собирался добить кого-то. Под его мечом в камне была вырублена широкая длинная яма и рядом лежала каменная крышка.
- Это похоже на гроб, - сказала Айа.
- Скорей, на могилу, - ответил Кхамма. - Атри, что это значит?
Зеркальце молчало.
- Сейчас проверим, - откликнулся Огин.
Он скинул кладь и с мечом в руке спрыгнул вниз. У Кхаммы похолодело сердце от недоброго предчувствия.
- Огин! - закричал он. - Не делай этого!
Но каменный меч каменного воина уже опустился, расплющив не только выставленный навстречу меч человека, но и его самого. Меч победителя вновь поднялся вверх, и тотчас каменная крышка сама собой снялась с места и с грохотом накрыла каменный мешок.
Айа и Кхамма потрясенно молчали - и наконец, не говоря ни слова, пошли прочь от погибельного места не останавливаясь и не оглядываясь. Они не обменялись ни словом в течение нескольких дней, и лишь потом Кхамму прорвало.
- Я всегда равнялся на Огина. Мы были братья, но Огин был старшим, признался Кхамма. - Да я ему и в подметки не гожусь, и всегда знал это.
- Нет, - не согласилась Айа, - вы просто были разными. И уж если на то пошло, то Огин говорил мне нечто подобное про тебя. Вы были как одна пара рук.
- Я как-то видел - Огин плакал, а я вот не умею, - сказал Кхамма.
- Да, на севере мужчины не считают это постыдным, - подтвердила Айа. Но я тоже разучилась этому.
Они лежали на спине, головами друг к другу, и Айа сказала:
- Знаешь, почему я с тобой? Там, в пещере уньских Учителей, я попросила такой дар: быть с тобой до самого конца. Поэтому Илиса опередила меня.
Кхамма ответил:
- В Фенамоа я шел путем обретений, а здесь иду путь потерь. Я знаю, что не заслуживал того раньше и не заслуживаю теперь, но мне это уже безразлично.
А потом ещё было много дней похода. У них вышла вся еда и питье, и оба уже еле переставляли ноги. Их поддерживал Атри, призывая крепиться и пискляво распевая разные песенки - смешные и воинские, тарремские и аньские, и прочиеп со всех концов Фенамоа. Неизвестно, хватило бы этой поддержки или нет, но в конце концов появился Граум. У обоих сил осталось ровно на то, чтобы взгромоздиться на могучую спину, а потом кое-как удержаться. Сеур вынес их к большому камню. В десятке шагов от него находились ворота - точь-в-точь похожие на те, что миновал Кхамма, когда вошел в арку под скалой - и за ними не видно было никакого нового мира. Граум облизал лица двоих и скрылся в сумерках черного солнца.
ВРАТА ИАСОНДА
Кхамма и Айа вдвоем сидели у Врат Иасонда - а это были именно они прижавшись спиной к камню. В камне было вырублено сиденье и подлокотники, а внизу - место для ступней. Наконец Айа поднялась и сказала:
- Колдунья этесок научила меня этому. Путь ещё не пройден, но мы не расстаемся, Кхамма. Мы будем с тобой одно.
А вслед за тем она заколола себя и упала мертвая к ногам Кхаммы, и сила её вошла в него, восполнив всю силу, истраченную им в этом походе. Кхамма поцеловал её мертвые губы. Он оставил тело Айи, где оно было, только слегка присыпал песком.
После этого Кхамма сел в каменное кресло и приготовился открыть врата смерти - он давно понял, что тоже умрет здесь.
Но это произошло не так скоро.
Сначала из песка под камнем выбрался хищный зверь с длинными клыками может быть, тот самый, с которым бился в туннеле Граум. Хищник стряхнул песок, пофыркал, заметил следы крови на земле и стал вылизывать её. Потом он поднял голову и в упор посмотрел в лицо Кхаммы - и тут же метнулся на него в прыжке, яростно взревев. Кхамма не вскрикнул и даже не пошевелился он помнил: _молчи и оставайся на месте_ - так велел звездочет И. А зверь, урча, выгрызал ему живот и крушил ребра - и наконец, уселся передохнуть, облизывая окровавленные лапы. Кхамма оставался в сознании и ощущал страшную боль, этот хищник не был видением - но он все терпел молча.
