Александр Беляев - Мир приключений, 1983
— Да нет же! Нет! Я еще живой!
Однако стрелять с того места, где он сидел, он не мог. Выдвинуться вверх, как это он сделал в предыдущий раз, ему наверняка не позволил бы Мещерский. Тогда он пополз под прикрытием камня назад и полз до тех пор, пока не увидел солдат. Собственно, ему были видны лишь мокрые от пота спины их вылинявших рубах. Он уже мог стрелять. Но не спешил. Ему надо было прежде найти хоть какое-нибудь укрытие для себя. Для Мещерского он по-прежнему был недосягаем. А солдатам, стоило им лишь обернуться, он был виден как на ладони.
Однако укрытия не было, а солдаты уползали все дальше и дальше. И Прозоров решился. Он тщательно, гораздо тщательнее, чем до этого, прицелился и плавно нажал на крючок. Беляк, в которого он целился, взмахнул рукой, перевернулся на бок и застыл на месте. Но двое других на сей раз не побежали обратно. Они вскочили, увидели его и сразу открыли огонь… Одна пуля сорвала у доктора с головы панаму, другая рикошетом от камня ударила его в бок. Удар был страшным. У Прозорова поплыли в глазах черные круги. И тем не менее он собрал силы и выстрелил еще раз. Последний. Выстрелил и уронил винтовку. Голова его упала на жесткую, каменистую землю откоса. Он уже не видел, что тот солдат, в которого он стрелял, тоже не удержал в руках оружие, бросил его, прижал руки к животу и медленно опустился на землю. Не видел, да и не мог видеть, как выскочил из-за укрытия Мещерский и побежал к тому месту, где он лежал. Не видел, как оставшийся на склоне солдат продолжал целиться в него и стрелять. Не слышал он и выстрелов. И лишь вздрогнул, когда спину ему обожгла новая рана. Впрочем, боли он уже не чувствовал. Но сознание в нем еще жило. И горькая мысль показалась ему ощутимее ран.
«Трое все же еще осталось, — подумал он. — Но я — то сделал все, что мог…»
Он не слышал, как кричал Мещерский солдату:
— Что ты там возишься? Спускайся немедленно вниз!
— Кутякова ранило, ваше благородие, — оправдывался солдат.
— А я говорю, брось его! — приказывал Мещерский. — Коней лови! Коней давай!
— Помереть он может, ваше благородие, — все еще медлил солдат.
— Да понимаешь ли ты, дурья башка, что уйдут беглецы!
Солдат бросил раненого и побежал за лошадьми. А Мещерский, взяв винтовку на перевес, пошел к Прозорову.
Глава 20
За перевалом коням сразу стало легче, и они пошли быстрее. Теперь их надо было больше сдерживать, чем погонять. Ашот, стоя в двуколке, натягивал вожжи. Женя поддерживала его, чтобы он не вылетел на поворотах. Сурен, зажимая рану рукой, полузакрыв глаза, лежал на дне двуколки. Его знобило. Женя всхлипывала и нет-нет мельком оглядывалась назад. Но за перевалом уже ничего не было видно. Ашот как мог успокаивал ее и все время повторял:
— Какой человек твой дедушка! Он как наш командир Пашков. Мало таких на свете!
Двуколка была уже где-то на середине спуска, когда впереди вдруг появились трое на конях. Первой их заметила Женя.
— Кто это? — испуганно спросила она.
Ашот пригляделся. Всадники были вооружены. Но одеты они были по-разному. И это его успокоило. Белые все носили одну форму. А красноармейцы еще довольно часто одевали то, что у них было: и гимнастерки, и куртки, и френчи, и кителя. Но больше всего его успокоил остроконечный шлем на голове у одного из всадников. Это была знаменитая буденовка…
— Это наши, — уверенно ответил Ашот. И не сдержал радости: — Красные!
Не только люди увидели людей. Но и кони коней. И помчались навстречу друг другу еще быстрее. А приблизившись, начали осаживаться и, охотно повинуясь Ашоту, совсем остановились возле своих собратьев.
— Кто такие? — с любопытством разглядывая Ашота и Женю, спросил красноармеец в буденовке.
— Свои мы. Неужели не видишь? — удивился Ашот.
— На лбу у вас не написано, — усмехнулся красноармеец. — А еще там кто?
— Тоже наш, — ответил Ашот.
— Он ранен. Ему срочно нужно помочь, — добавила Женя.
Красноармеец быстро соскочил с коня и заглянул под тент.
— Кто же его так? — увидев окровавленного Сурена, спросил он.
— Белые за нами гонятся, — объяснил Ашот. — И вообще, мне к командиру вашему скорее надо. У меня донесение к нему!
— Донесение? — переглянулись красноармейцы. — А как же вы ушли от белых?
— Дедушка там на перевале отстреливается, — снова всхлипнула Женя. — Вы бы помогли ему…
— Что ты, дорогой, ишака за хвост тянешь? Мы из Благодати вырвались. Там люди в горах гибнут. А ты тут разговорами занимаешься! — рассердился на красноармейца Ашот.
— Подожди, парень. Дай разобраться, что к чему, — остановил Ашота другой красноармеец. — Говоришь, вы из Благодати?
— Да! Справка тебе нужна? На! — еще больше разошелся Ашот. Он спрыгнул на землю, задрал рубашку и показал бойцам свою спину. — Читай, если грамотный! Читай!
— Хорошо, парень, — сразу смягчился боец. — Мы ведь тут тоже не цветочки нюхаем. Белых на перевале много?
— Было десять. Двоих он убил, — показал на Сурена Ашот.
— Всего десять? — не поверил боец.
— Конечно! Мы каждого считали, — заверил его Ашот.
— Тогда так, — принял решение старший боец. — Ты, Петров, все же оставайся здесь. Ты, Ермаков, садись в двуколку и вези раненого в лазарет. А ты, парень, садись на его коня и за мной!
— А я? — испугалась, что ее забыли, Женя.
— И ты поезжай в лазарет. Потом встретимся, — сказал боец и погнал коня по дороге вниз, на равнину. Ашот едва поспевал за ним.
Чем ниже они спускались с гор, тем чаще попадались им красноармейцы и даже небольшие их подразделения. А старший все торопил коня. Наконец они приехали в небольшое селение. Здесь красных было много: пеших и конных. В саду возле церкви стояли повозки с установленными на них пулеметами. А на площади у самого базара, задрав к небу толстые, короткие стволы, разместилась артиллерийская батарея. Неподалеку от нее, в небольшом доме, к которому со всех концов тянулись телефонные провода, находился штаб. На крыльце его дежурили двое красноармейцев.
Ашота ввели в накуренную комнату и подвели к столу, за которым сидел худощавый человек с бритой головой и большими роговыми очками на носу. Он очень сердито кричал на кого-то в телефонную трубку. На Ашота и на бойца он не обратил ни малейшего внимания.
— Так и запомни, Калмыков, или сегодня к двадцати часам ты мне найдешь Пашкова, или вместе со всей своей разведкой пойдешь под трибунал! Понял? Я за тебя перед товарищем Кировым отвечать не собираюсь! Понял? Да, да! Будь уверен, если ты своего слова не выполнишь, я свое держать умею!
