Алексей Калугин - Фуггази-Джаз
– Все в порядке, Петр Леонидович, – сказал четвертый. – Мы получили приказ майора Ворного доставить вас к нему.
Слова спецназовца прозвучали для меня, как песня сирены. Я почувствовал, как душа моя, обретя ангельские крылышки, воспарила к потолку.
– Но для начала… – Из кобуры на поясе боец достал похожий на пистолет пневмошприц.
– Что это? – я подался назад.
– Обычная процедура, – ответил спецназовец.
– Нет! – я сделал протестующий жест рукой.
– Ну, как хотите.
Боец спрятал пневмошприц в кобуру. И коротко, почти без замаха, ударил меня кулаком в челюсть.
Боли я не почувствовал.
Но зато увидел зеленый фейерверк, полыхнувший перед глазами.
Нирвана…
* * *– …И, как я уже сказал, реликтовые болота Облонского края представляют собой удивительнейшую экосистему, целостность которой будет неминуемо нарушена в случае, если Государственная Нефтегазовая Компания не откажется от своих планов строительства нефтепровода, пересекающего знаменитую топь. Мы навсегда потеряем такие уникальные виды животных и птиц, как зубатая мухоедка, облонская слизненожка, малый каймановый выхухоль или рыжебородый тарпан. Кроме того, по мнению нашего большого друга, профессора Института зоогенезиса Российской академии наук Видадия Моршановича Вильчикова, центр непроходимых топей Облонских болот, куда до недавних пор не ступала нога человека и только два года тому назад смогла добраться его экспедиция, снаряженная на средства нашего постоянного спонсора водочного концерна «Заливайка», может оказаться местом обитания реликтового гоминида, известного также как снежный человек. Да-да, друзья мои! Вы не ослышались – снежный человек! Экспедиция профессора Вильчикова обнаружила среди непроходимых топей следы разумной жизнедеятельности: два старых кострища, яму с нечистотами и шесть пустых консервных банок, вскрытых – на это я обращаю ваше особое внимание – без помощи консервного ножа! Фактически они были раздавлены с нечеловеческой силой, а их содержимое высосано через дырку в лопнувшем шве… Впрочем, чуть позже вы сможете услышать доклад самого Видадия Моршановича, который предоставит вашему вниманию подробнейший отчет о своей экспедиции…
Я сидел в первом ряду полутемного зала. Помещение небольшое и неухоженное – какой-то старый заводской клуб или заброшенный кинозал. В зале человек сорок. На сцене – длинный стол, за которым с серьезными, сосредоточенными лицами сидят шесть членов президиума. Вещающего с трибуны старичка с длинной, аккуратно расчесанной и разделенной пробором надвое бородой, в очках с необычайно толстыми линзами и в черной, старомодной академической шапочке, я знаю. Это профессор палеоботаники Сигизмунд Вольфович Кунц. Милейший человек, до тех пор пока речь не заходит о предмете его исследований. Услыхав хотя бы одно ключевое слово, приведенное в длинном списке в конце его монографий «Палеоботаника как метод творческого самопознания» и «Как стать палеоботаником и заработать свои первые десять рублей», он превращался в фанатика с горящим взглядом и пламенной речью. Именно в таком состоянии он сейчас и пребывал.
Я достал часы и щелкнул крышкой.
Было без восьми минут четыре.
По всей видимости, Ахав не смог переместить меня в ту же точку пространства-времени, откуда забрал, и я оказался на Гиперконе любителей родной природы, главной темой которого в этом году была защита Облонских болот. Собственно, иначе и быть не могло, поскольку Гиперкон проводился при активной спонсорской поддержке Международного экологического форума. А кто платит деньги, тот и танцует девушку. Гиперкон – это самое скучное и бессмысленное мероприятие из всех, какие только можно себе вообразить. Даже на съезде слепоглухонемых паралитиков и то веселее. Поэтому, несмотря на официальное приглашение, я не собирался посещать открытие Гиперкона. Однако временная неопределенность в действиях Ахава внесла коррективы в мои планы.
Что представляла собой захваченная спецназом больница, где мне вправляли мозги? Беспочвенный бред или один из возможных вариантов реальности, который я случайно зацепил, перемещаясь назад во времени? Об этом если кто и знал, так только Ахав. Но он сказал, что мы с ним больше никогда не встретимся. Значит, о больнице можно забыть.
Теперь нужно было подумать о том, как тихо и незаметно свалить с мероприятия. Ситуация осложнялась тем, что я сидел в первом ряду и на меня пристально смотрели два сопредседателя Гиперкона, занимавшие почетные места в президиуме. Конечно, можно было на все наплевать. И я бы, наверное, так и поступил, если бы не глупая деликатность. Привычками очень легко обзаводишься, а вот избавиться от них совсем не просто.
Пока я обдумывал план побега, Сигизмунд Вольфович закончил свое выступление и его место на трибуне занял следующий оратор. Этот был моложав, подтянут и одет в светло-синий спортивный костюм с белыми полосками на рукавах. Даже не представившись – возможно, он был уверен, что все присутствующие в зале должны знать его в лицо, – новый оратор стал рассказывать о той ценности, которую представляют Облонские болота для исследователей. Оказывается, в свое время среди топей стоял монашеский скит, который в период татаро-монгольского завоевания в один час ушел в трясину. Со всеми, кто в нем находился. А было их сто тридцать два человека. Все, как один, святые. Свидетелей тому событию, понятное дело, не было, а потому и в летописях сие славное событие не отражено. И никто бы до сих пор не знал о том канувшем в трясину ските, если бы не научный подвиг докладчика. Все было здорово. Единственное, чего я не понял из выступления, это каким образом сам докладчик прознал историю скита на Облонских болотах. И каким образом в скит сей, затонувший еще при Чингисхане, могла попасть библиотека Ивана Грозного…
– Простите, – сзади кто-то деликатно тронул меня за плечо.
Обернувшись, я увидел мужчину в строгом черном костюме с галстуком, лет сорока, с вытянутым, очень худым лицом и длинными, неестественно черными, прямыми, будто набриолиненными волосами. Почему-то он показался мне похожим на гробовщика.
– Вас к телефону, – незнакомец протянул мне крошечный ярко-желтый мобильник.
– Меня? – страшно удивился я.
– Вы ведь Петр Леонидович Максин? – спросил «гробовщик».
– Да, – кивнул я.
– Тогда это вас.
Я наконец сообразил – «гробовщик» работает на Госбезопасность. Обещал же майор Ворный проследить, чтобы со мной ничего не случилось.
– Спасибо. – Я взял телефон, приложил его к уху и полушепотом произнес: – Слушаю?
– Это ты, Петя?
Голос принадлежал жене. Вот уж кого я никак не ожидал сейчас услышать. Настя знала, что в командировках я почти все время провожу на конференциях, переговорах и деловых встречах, поэтому если и звонила, то лишь поздно вечером или рано утром. Да и то если случалось что-то крайне важное. По ее мнению. Если же она вдруг позвонила днем… Я даже представить себе не мог, что это могло означать.
