Владимир Васильев - Антарктида ONLINE
Капитаны, понятно, ушли на совет. Оставшиеся до-давливали столь любимый на постсоветском пространстве напиток и строили догадки – одна фантастичнее другой.
Все оказалось еще неожиданнее.
Вернулись мрачные капитаны. Быстренько помогли свернуть улицу Магеллана и доложили на «Кассандру» о готовности стартовать.
– Трындец гонке, – сообщил Юра, когда команда «Анубиса» собралась в кокпите. – Россия объявила зимовщиков изменниками Родины и военными преступниками. А заодно предупредили Шимашевича, команды «Фестиваля» и «Кассандры» и экипажи всех российских яхт. Коллеги в панике.
Все невольно оглянулись на соседствующие «Балтику» и «Царицу».
– А… Украина-то что? – осторожно, словно боясь спугнуть пока еще ненарушенное гражданство, вопросил Баландин.
– А Украина, как всегда, хитрожопее всех. Ни вашим, ни нашим. Из правительственного заявления вообще невозможно понять, поддерживает она Свободную Антарктиду или же осуждает. Но по крайней мере измену нам пока не шьют.
– Не понял, – сказал Баландин, вздохнув с некоторым облегчением. – Что, Свободная Антарктида – свершившийся факт?
– Угу. Шимашевич уже и фирму где-то там у себя в Швейцарии совместную зарегистрировал. Швейцарско-Антарктическую. Кроме того, земляки с Новорусской организовали какой-то там Совет. Типа временное правительство. Шимашевич наверняка уже там, причем не удивлюсь, если председателем.
– Ха! – оживился Баландин. – Я же говорил – подождите малость, и наш папочка точно станет директором Антарктиды. А буржуи что?
– Смотря какие. Америка злобствует. Арабы всяческие поддерживают. Россия – только на своих вызверилась, Антарктиду как таковую считает ничьей и неприкосновенной. Кстати, австралийские зимовщики и американские присоединились к психам с Новорусской. Даже в Совет вошли.
– Не такие уж они и психи, как я погляжу, – буркнул Женька.
– Ты еще самого интересного не знаешь. Чего учинили прибалты.
– И чего учинили прибалты?
– Ну, ежу понятно, что они Антарктиду поддержали. А вот в отношении своих яхтсменов…
– Что, расстрел через повешение? – мрачно предположил Нафаня.
– Наоборот! Они, понимаешь ли, гордятся, что среди первых граждан новоопределяющегося на лике Земли государства имеются и их соотечественники! И заявляют, что готовы в любой момент поспособствовать доставке семей всех эстонцев, латышей и литовцев на территорию Свободной Антарктиды, а также оставить всех их и гражданами своих прежних стран тоже! Доставка семей, между прочим, бесплатная!
– Н-да, – Баландин задумчиво почесал в затылке. – Повезло прибалтам. А вот россиянам я не завидую.
– Шимашевич вообще-то сказал: ничего россиянам не будет. В смысле тем, кто останется тут, а не тем, кто сдуру вернется. Кто вернется – тех, наверное, таки повяжут. Но как Россия дотянется до оставшихся в Антарктиде? Войска введет? Да фиг, ООН этого не допустит.
Капитан пел явно со слов Шимашевича.
– Скорее уж Америка не позволит, – фыркнул Баландин. – Что ООН? Пузатые бездельники-функционеры, не более.
– А Америке, я в новостях слышал, уже лихорадится. Губернатор Техаса заявил, что сама Америка может служить идеальным примером новоопределившейся страны, просто у нее стаж солидный набежал. И что он от лица своих избирателей поддерживает Свободную Антарктиду. Сейчас в Америке жуткая ругня идет по всем этажам: остальные штаты определяются, с кем они – с президентом или с Техасом. И я бы на президента не ставил. Дайте закурить.
Неожиданная смена капитаном темы повергла всех в глубокую задумчивость. Закурить Юре, конечно же, дали и огоньку поднесли. Но вот мысли упорно продолжали вертеться вокруг раскручивающихся на ледяном континенте событий.
– Короче, – продолжил Юра спустя примерно минуту, – к послезавтрашнему утру каждая яхта должна сообщить свое решение. Кстати, если согласимся – мы все теперь, вместе с «Анубисом», станем державным антарктическим флотом.
Баландин смешно хрюкнул и с иронией уточнил:
– Военным? Или рыболовным?
– Каким скажут, таким и станем, – невозмутимо отозвался Юра, стряхивая пепел за борт. – Кстати, Шимашевич еще заверил, что устроит вопрос с семьями всех остающихся яхтсменов, судей и обслуги.
– Гляжу, ты для себя уже все решил, капитан, – спросил угрюмый Женька. – Так?
– Так, – подтвердил Юра, вышвыривая окурок. – Я за то, чтобы остаться.
– Я тоже, – встрял Нафаня.
– Итого, уже половина голосов «за», – подытожил Баландин. – Знаете, лично я в Шимашевича верю. И могу рассказать почему. Вот прикиньте, мы в гонке в чем-нибудь нуждались? В жратве, там, вещах, судейских релизах? Правильно, не нуждались. И знаете почему? Потому что Шимашевич реально заботится обо всех, на ком стрижет бабки. Зуб даю, он и антарктов в обиду не даст. И потому я тоже за то, чтобы остаться.
– А мой голос превратился, в сущности, в формальность, – грустно заключил Женька.
– Ну, почему же, – не согласился Юра. – Ты можешь уехать. Но «Анубис», ты уж извини, останется здесь, раз большинство порешило податься в антаркты.
– Да понимаю… – все так же грустно кивнул Женька. – Можно я до утра хотя бы подумаю? Как-то… не готов я вот так, сразу. Да и жене я бы позвонил сперва.
– Тьфу, – Юра досадливо стукнул себе по лбу. – Об этом-то я и забыл. Все желающие посоветоваться с семьями могут в течение завтрашнего дня позвонить домой с «Кассандры». Мы по графику в полдень.
Женька малость повеселел, по крайней мере лицо его перестало быть таким напряженным.
– Эй, хохлы! – донеслось с соседней «Царицы». – Вы там что себе решили?
– Решаем как раз, – зычно проорал Баландин. – А вы?
– А что нам остается? – невесело ответил кто-то из волгоградцев, кажется, капитан, Леня Шпак. – Не в тюрягу же… Попробуем стать антарктами, раз не получилось стать людьми.
– Мы тоже остаемся! – крикнул Баландин. – Только Женька еще колеблется, а мы трое решились.
– Н-да. Были с вами земляками полжизни, потом развели нас политики эти долбаные, и они же, гляди, снова сводят. Гримасничает жизнь…
С «Анубиса» ответить не успели. На берегу как раз, еле видная в тумане, взвилась ракета.
– Десять минут до старта, – буркнул капитан. – Грот вира, потом отдать кормовой… Тянем на север, вдоль побережья. Новый табор будет у Новорусской.
Баландин послушно полез с транца в резинку – отдавать кормовой и извлекать из подтаявшего льда вбитый кол.
«Сколько нам еще так швартоваться, на кол во льду? – подумалось ему. – Хотя надо привыкать. Мы ж теперь вроде как антаркты…»
Ко второй ракете Баландин был уже на борту. Резинку решили не сдувать – пусть себе болтается в кильватере, все равно гонке конец, обычный переход. Из тумана смутно доносились глухие голоса яхтсменов, треск шкотовых лебедок, хлопанье парусов.
