Владимир Васильев - Антарктида ONLINE
Прелестей зоны застругов Ерепеев вкусил предостаточно – кому же и вкушать их в первую очередь, как не начальнику транспортного отряда? И все же он, как и всякий нормальный человек, желающий еще пожить на этом свете, предпочитал заструги трещиноватой зоне близ края купола. Трещины близ Новорусской злы, но зона их сравнительно узка, куда уже, чем близ Мирного. Между прочим, это обстоятельство сыграло едва ли не главную роль в выборе места для новой станции. А что зона застругов здесь шире, чем у Мирного, то не беда. Заструги не трещины, их можно и потерпеть.
Мало-помалу ледяная зыбь под крылом сошла на нет, а прорехи в серой пелене над головой стали увеличиваться и сливаться, выедая облачный фронт, пока, наконец, прямо сверху не ударило солнце, заставив вспомнить о темных очках. Континент засверкал, как пересохшее соляное озеро. Казалось, он радуется прямым солнечным лучам, желая показать себя во всей красе.
– Сколько градусов за бортом? – перегнувшись вперед, крикнул Ерепеев пилоту в ухо.
– Минус двадцать два, – проорал тот в ответ. – Теплынь!
Да уж. На поверхности, надо думать, не ниже минус пятнадцати. На этих широтах феноменально много для рубежа февраля-марта…
Тьфу! На каких таких широтах? Для нынешней широты этих мест, лежащих почти на экваторе, не феноменально много, а феноменально мало!
А все купол. Холодильник. Когда еще он начнет всерьез таять…
– Когда все это растает, а? – крикнул Ерепеев сидевшему рядом с ним Ломаеву.
– Чего орешь? – недовольно прогудел тот, поковыряв мизинцем в ухе. – А? Что ты спросил – когда купол растает?
– Вот именно. Когда.
– Целиком?
– Нет, блин, наполовину! Целиком, конечно.
– А я знаю? Считать надо.
– Ну хоть примерно?
Аэролог пожал плечами:
– Ну если ОЧЕНЬ примерно… Смотри: по периферии материка сплошной туман, что и понятно. Влажно и довольно тепло. Там лед будет стаивать сравнительно быстро, оазисы пойдут в рост. А над большей частью купола – сам видишь, мощный устойчивый антициклон. Отражение от льда практически стопроцентное. Температуры минусовые. Не знаю, как выйдет в действительности, но думаю, что муссонам этот антициклон окажется не по зубам. Значит, таяния льда не будет, одно испарение. Процесс не быстрый даже при солнце в зените…
– Короче. Десятки лет? Сотни?
Ломаев пожевал губами, отчего борода его пришла в движение.
– Первые тысячи.
– Точно?
– От одной тысячи лет до трех, я думаю. Точнее – считать надо.
– Ну и посчитал бы.
– Ну и посчитаю, только не вдруг. Да и без меня посчитают, причем на хороших компьютерах и рафинированных моделях. Знаешь сколько факторов придется учесть? Тут так посчитают, что какую примут модель, таков и выйдет результат. Лично я никакому результату удивляться не намерен…
– Но все-таки не раньше тысячи лет?
– Четыре километра льда в момент не растают. Не боись, поездишь еще по куполу на вездеходе, попрыгаешь по застругам…
– Не напоминал бы уж, – буркнул Ерепеев.
– А что?
– А то! Где мне сейчас надо быть? В вездеходе! А я…
– Без тебя справятся, – сказал Ломаев. – Твои ребята – классные водилы. И Непрухин с ними. Знаю, что ты о нем скажешь, но от Востока к Мирному он уже однажды шел, тягач водить умеет… Подменит в крайнем случае.
– Не должно быть никаких крайних случаев! Трещиноватая зона…
– Они ее прошли.
– У Новорусской – да. И по застругам пройдут: вдоль – не поперек! А дальше снова трещиноватая зона, так? И не разведанная!
– Справятся, – успокоил Ломаев. – На вожжах пройдут. Не впервой.
– В трещины проваливаться нам не впервой, это точно! Мне надо было идти, мне! Да я вообще не понимаю: на кой ляд нам сдался этот Шимашевич с его яхтсменами!..
Ломаев помолчал, ухмыляясь в бороду.
– А зачем мы летим на Амундсен-Скотт – понимаешь?
– Это да. Это – необходимость. Консолидация. И потом, общество решило, что от нас лететь должны ты да я…
– И Шимашевич – необходимость. Ты знаешь, кто он такой?
– Фамилию только слышал. Шишкарь какой-то «новорусский». – Ерепеев поморщился. – Нувориш.
– Даже если бы он был просто нуворишем – все равно он был бы нам нужен.
– Ну и что он может нам предложить? Ссудит деньги на первое время?
– Оружие.
– Что-о?!!
– Только при сугубой необходимости. Вообще-то мы намерены поддерживать демилитаризованный статус Антарктики столько времени, сколько у нас получится. Наша сильная сторона – точное следование букве Вашингтонского договора.
– Ну ладно. Деньги взаймы, оружие – и только?
– Информация. Шимашевич на ней собаку съел.
– И только-то? – с разочарованием произнес Ерепеев.
Ломаев фыркнул.
– Ты питекантроп. Тебя еще учить надо, что в современном мире ценнее всего…
– От синантропа слышу. Значит, деньги, оружие в перспективе, информация… что еще?
– Флот.
Одну секунду «Е в кубе» сидел с раскрытым ртом. Затем затрясся от не очень-то веселого смеха. Картинно вытер якобы слезящиеся глаза.
– Яхты, да?
– Там еще судно обеспечения, – без тени улыбки пояснил Ломаев. – Даже два судна. Плюс катера – большие, океанские. Плюс танкер. Для начала хватит. Кнут есть, а лошадь будет. Объявим на весь мир: Свободная Антарктида располагает собственным флотом, как торговым, так и военным… Хотя что это я говорю? Только торговым, конечно! Ну, еще погранично-патрульным и рыболовным…
– Хочешь, чтобы над нами потешались?
– Обязательно. Между прочим, благодаря флоту возрастут наши котировки на Конгрессе… российские, я имею в виду.
– Ты же вроде уже антаркт, а не россиянин, – подколол Ерепеев.
– Я русский антаркт, – отрезал Ломаев. – Что тебе непонятно?
– А, – глубокомысленно молвил «Ев кубе». – Ну, русский так русский. Допустим. Ты мне лучше вот что скажи: этот твой Шимашевич вообще мужик серьезный или так, шутки шутит?
– Вот именно, серьезный. Для чего мы, по-твоему, с Игорьком столько времени убили на переговоры? А он сам? Для него время – деньги.
– Надеюсь, оно того стоит, – с сильным сомнением в голосе проговорил Ерепеев. – И что же Шимашевич потребует взамен? Я не жадный, мне просто любопытно. Пост президента страны или удовлетворится всего-навсего местом в правительстве?
Ломаев выдержал паузу – как видно, специально, чтобы до собеседника лучше дошло. Затем сказал, как отрезал:
– Не должно быть никакого правительства.
***
Не зря, ох, не зря наведывались к Шимашевичу зимовщики со станции Новорусская!! Объединенные общей улицей команды николаевцев, волгоградцев и кали-нинградцев не успели даже водку допить, как в таборе началось шевеление. Во-первых, матросы с «Кассандры» стали спешно сворачивать мангал у резиденции Шимашевича, а буфетчики – вожделенную пивную палатку. «Фестиваль» поднял якоря и сгинул в прибрежном тумане. А главное – по табору прокатился полугромкий шепоток: после объявленного совета капитанов гонка снимается с насиженного места и перебазируется к Новорусской.
