Кристофер Сташеф - Чародей в скитаниях
— До этого не дошло, но он наконец сподобился похвалить меня за патриотизм, чуть ли не запоздало вспомнив о такой необходимости. А потом принялся травить мне какую-то бодягу о том, как письменные культуры всегда уничтожали устные культуры, а потом поглощают или истребляют принадлежащих к ним.
Какой-то миг Род лишь глядел на нее во все глаза. А затем сказал:
— Не совсем то, что я обычно принимаю за призыв к оружию.
— Ну, могло б прозвучать и так, если б он не говорил, словно какой-то чертов профессор!
Род подивился ее раздраженности. Конечно, Шорнуа всегда была чувствительной...
— Так что же он сказал вам в утешение?
— Ничего, — негодующе отвернулась Шорнуа. — Он внезапно повернулся и побежал к каменной лестнице. И уж поверьте мне, спринтер из него хоть куда!
— Первобытные люди поддерживают хорошую физическую форму, — заверил ее Йорик.
— Не настолько хорошую! Клянусь, он мог бы участвовать в скачках без коня! — она с досадой покачала головой. — И прибежал он туда, к тому же, как раз вовремя. Едва он успел ступить на тот камень, как взошло солнце.
— Врожденное чувство времени, — сказал Йорик.
— Которого у некоторых людей нет, — приковал его к месту горящим взглядом суженных глаз Род.
Шорнуа раздраженно покачала головой.
— Вот и говори о зря потраченной ночи!
— О, не знаю, — поджал губы Род. — По крайней мере теперь мы весьма уверены, что он не хочет, чтобы кто-нибудь знал, к какому племени принадлежит труп. Это кое-что.
— Немного, — отрезала Шорнуа, но Гвен улыбнулась с легким весельем:
— Вам не следует так огорчаться лишь оттого, что его не тронули ваши чары.
Род, вскинув брови, повернулся посмотреть на нее.
Шорнуа сидела совершенно неподвижно, бледнея лицом. А затем тяжело вздохнула:
— Ладно, допустим тут была-таки задета моя женская гордость. Как вы узнали, миз?
Гвен ответила, пожав плечами.
— По вашему голосу, по наклону головы. Вы отлично умеете пользоваться своей женственностью, не правда ли?
— Я достигла в этом больших успехов, — призналась Шорнуа, — с тех самых пор как выяснила, что у вольмаков очень жесткий кодекс чести по отношению к женщинам, особенно незамужним. Это было такой желанной переменой после моих собратьев-колонистов.
— А также и безопасней? — догадался Род.
Удрученная Шорнуа кивнула:
— Я всегда была у них в фаворе, и не только потому, что имела зуб против солдат. Возможно, они все думали, что из меня выйдет неплохое пополнение их вигвамов. Не знаю, но приятно, когда после всех этих лет с тобой снова обращаются как с леди. И я достигла больших успехов по части флирта, — она казалась весьма удивленной этим.
Род нахмурился.
— Но если кодекс чести у них был таким жестким, что они даже не пытались вас соблазнить...
— О, этого я не говорила! — воткнула в него сосульки взгляда Шорнуа. — Пытались все и всегда, как один. Именно это-то и было самое приятное. Я могла сколько угодно флиртовать, а потом сказать «нет», и они принимали этот отказ. Даже если им не хотелось, они тут же прекращали ухаживания.
— Но сей Хван не попытался прельстить вас?
— Ни в коей мере, ни малейшего флирта. Не бросил даже плотоядного взгляда, не говоря уж о взгляде-приглашении.
Род чуть склонил голову набок.
— Но, судя по вашему рассказу, он, похоже, заинтересовался вами.
— О, да! Тем, кто я такая и почему там нахожусь, но помимо этого... Ну, он, казалось даже не сознавал, что я женщина!
Йорик покачал головой.
— Странно. Определенно странно. Такого можно ожидать в цивилизованной культуре, но...
— Тпру! Погодите! — подняла ладонь Шорнуа. — А откуда у вас такая уверенность, что вольмаки нецивилизованные?
— Потому что это слово означает «огорожанившиеся», — ответил с раздражением Йорик. — Срезайте по крайней мере на законных промашках, ладно?
— Однако, отчего ты искал бы оного поведения в городах, но никак ни в селе? — спросила Гвен.
— Потому что для постройки городов требуется более высокая степень технологии, чем для строительства временных деревень, — разъяснил Йорик. — Полагаю, мне действительно следовало бы сказать вместо «цивилизованной» «высокотехнологической». Я имею в виду, можно ли действительно назвать городом поселение, если в нем лишь сто тысяч жителей и ни одной фабрики?
— Можно, — убеждено заявил Род.
— Ладно, — пожал плечами Йорик, — значит сводим дело к определениям. Я лично считаю городом промышленное уродство: ну, знаете, паровые машины, механические ткацкие станки, железные дороги, фабрики...
— Нет, не знаю, — покачал головой Род. — Я не настолько глубоко изучал археологию. Но могу сыграть партнера комика: «Почему ты ожидал бы, что человек из индустриальной цивилизации даже не заметит, что женщина это женщина?».
— Ну, может и не «ожидал бы», но, по крайней мере, не удивился бы, — нахмурился Йорик. — В индустриальной культуре, майор, успеха добиваются, раскладывая все по отдельным полочкам так, чтобы контролировать каждый предмет и складывать его со множеством других предметов в то новое устройство, какое вам нужно, а то, что делают со своими инструментами, делают также и со своей душой. Поэтому индустриальный человек начинает рассматривать «эмоции» как один аспект души, а «интеллект» как другой, и раскладывает их в своей голове по отдельным полочкам, там где они не будут мешать друг другу. Поэтому можно не удивиться, обнаружив, что лидер, занятый в настоящее время проблемой, мог временно отложить секс на дальнюю полочку.
— Но до такой степени, чтобы даже не замечать, что женщина это женщина? — в шоке уставилась на него Шорнуа.
— О, он это замечает, спору нет, но игнорирует это.
— Даже до такой степени, что не реагирует как мужчина?
— Что я вам могу сказать? — пожал плечами Йорик. — Такое возможно. Но у вольмаков-то культура неиндустриальная, она племенная, с самой элементарной технологией, сосредоточенной на цельности и индивидуальности.
Они рассматривают все как переплетенные друг с другом в одну великую большую конфигурацию, а секс как естественную часть жизни, точно такую же, как и все другие части. В подобной культуре чувства и мысли, естественно переплетаются. Одно приводит к другому, в бесконечном круговороте.
Род поджал губы.
— Ты пытаешься мне сказать, что Хван реагировал не так, как положено истинному племенному вождю?
Йорик стоял, не двигаясь, разинув рот. А затем с досадой закрыл его.
— Ну да, что-то вроде того. Верно.
— Ну, я б сказал, что ты попал в точку. Но в поведении этого парня есть что-то действительно беспокоящее меня, — он нахмурил лоб, глядя в пространство, несколько минут переживая про себя эту мысль, а затем, со вздохом, пожал плечами. — Не могу усечь что именно.
