Кристофер Сташеф - Чародей в скитаниях
— Если можно назвать сто тысяч лет «отсыханием», — фыркнул Йорик. — А что касается тупиковости, ну, по крайней мере, мы оставили Землю в приличном виде, когда сошли со сцены.
— Господа! — Гвен подняла руки, закрыв обоим рты ладонями. — Не соблаговолите ли выслушать, что делал вчера утром за Стеной наш сержант?
— Да, это было бы неплохо, — Род снова повернулся к ней, весь внимание. — Он ведь и не приближался к Месту Встречи Солнца, не так ли?
— Даже на лигу, — подтвердила Гвен, — даже на дюжину лиг, при всем при этом.
Йорик нахмурился:
— Избавьте меня от напряжения. Что же он все-таки делал за Стеной?
— Выполнял роль гонца, — объяснила Гвен. — Губернатор-генерал отправил его с известием к племени Шартрезных, — она повернулась к Роду. Странное название для цвета.
— Территория, не нанесенная на карту, — согласился Род. — Так что же он сообщил вождю?
— Да, — нахмурился Йорик. — Зачем ему, черт возьми, понадобилось выходить среди ночи?
— Оттого, — объяснила Гвен, — что племя Шартрезных одолжило большую сумму из генеральского «банка», так он назвал его?
— Это сбережения, — объяснил Род. — Представь себе сваленные в банку угли, для сбережения на протяжении ночи, дорогая.
— Странное то слово, и еще более странна сия мысль, — нахмурясь, повернулась к нему Гвен. — Почему эти люди сами не хранят свои деньги? Отчего они должны отдавать их другим хранить вместо них?
— Слишком большие возможности для воров, — объяснил Род. — А таким образом, вместо того чтобы всегда беспокоиться из-за грабителей, им приходится беспокоиться только из-за банкира, а где он, они всегда знают.
— Почти всегда, — сделал оговорку Йорик.
— Ну, верно, — признал Род. — Во всяком случае, так намного действенней.
— Раз ты так говоришь, — вздохнула Гвен. — Хотя мне думается, что твою гравитацию я пойму скорее, чем банки.
— А ты только представь себе, что чувствуют вольмаки. Так значит племя Шартрезных сильно задолжало Банку Вольмара, да?
— Да, однако у них имелись на хранении в банке необходимые для оплаты средства. Тем не менее, они послали запрос о... — она нахмурилась, — о... «процентной ставке»?.. на долг, по сравнению с «процентной ставкой», которую они получали за свои хранящиеся деньги, — она наморщила лоб. — Что такое «процентная ставка», милорд? Она означает степень внимания, оказываемую вождем банкиру?
Роду пришлось с трудом сглотнуть.
— Полагаю можно выразиться и так, дорогая. Однако означает она то, сколько платит банк племени Шартрезных за пользование их деньгами.
— Но с чего банку желать пользоваться деньгами? — уставилась на него Гвен.
— По той же причине, что и любому из нас, — вздохнул Йорик.
— Чтобы вкладывать их, дорогая, — объяснил Род. — Скажем для перекупки доли в торговом плавании какого-нибудь капитана. Он хочет отправиться в плавание прямо сейчас, а не через десять лет, срок, который ему пришлось бы копить самому.
— Значит сей банк наживает больше денег на плавании капитана?
— Намного больше, а он имеет дело со множеством капитанов, а не только с одним.
Гвен нахмурилась, странно глядя на него, а затем вздохнула:
— Коль ты говоришь. Я понимаю значение слов, но не понимаю образа мыслей, что порождает их.
— Я и сам не уверен насчет этого, — сознался Род.
— Однако, отчего банк платит Шартрезным за пользование деньгами, в то время как племя платит банку за пользование его деньгами? Сие же просто переливание из пустого в порожнее, милорд! В нем нет ни малейшего смысла!
— Не уверен, что он существует и для меня тоже, — признался Род. — Но думаю, тут устроено так: если вольмаки получают двенадцать процентов — двенадцать БТЕ на каждые сто, — а выплачивают за одолженные деньги десять процентов, то наживают два процента прибыли, храня деньги в банке, вместо использования их для выплаты займа.
Гвен уставилась на него во все глаза.
Затем сделала глубокий вдох и сказала:
— Однако банк таким образом теряет два процента, о коих ты говоришь! Отчего он платит больше, чем получает?
— В этом я тоже не улавливаю смысла, — признался Род. — В голову мне приходит только одно объяснение: что банком, должно быть, управляет Шаклер, и что он готов понести убытки, лишь бы сделать вольмаков зависящими от него. В конце концов, если человек держит у себя под замком все твои деньги, то будешь... не... слишком... склонен затевать с ним войну! — он уставился в пространство раскрытыми во всю ширь глазами. — Боже мой! Ну, конечно! Он откупается от них!
— Однако, тогда, если он посылает узнать о проценте на свои деньги, разве сие не означает... — глаза Гвен тоже округлились. — Да, воистину! Они стремились забрать свои деньги дабы быть вольными затеять войну.
— Не понеся на ней убытков, — мрачно заключил Род. — Что служит для Шаклера более чем веской причиной послать курьера среди ночи. Какое именно сообщение он нес?
— Что процентная ставка как раз ныне увеличилась на пять долей сотни.
— Пяти процентное повышение, мгновенно? — выпучил глаза Род, а Йорик присвистнул.
— Этот вождь Шартрезных умеет заключать сделки! Ничто так не побудит Шаклера дать им небольшую дополнительную прибыль, как угроза войны.
— Очень ловко, — согласился Род. — И что же послало в ответ племя Шартрезных... вежливое «да» или уведомление о снятии денег со счета?
— Сержант Талер принес обратно послание, хвалящее генерала Шаклера за его честность, и ничего более.
— Это значит, что они оставили деньги на депозите, — Род с шумом втянул в себя воздух. — Знаешь, а Шаклер и сам не слишком плохой барышник. Что такое пять процентов по сравнению с предотвращением войны?
Возможно, он наткнулся на совершенно верную идею, пытаясь ввести вольмаков в современный мир, но он не был уверен, что это распространялось и на Гвен.
— Тогда сюда! — позвал со стороны лестничного спуска голос Чолли. — Внимание, мистер и миссис! Тут кое-кто хочет с вами поговорить!
Род вскинул голову, по жилам у него забурлил адреналин.
По лестнице спустилась Шорнуа с ярко-розовым лицом.
— Похоже, вы недавно оскреблись, — улыбнулась Гвен.
— Конечно, — огрызнулась Шорнуа. — А вы б не стали, да?
— О! Я думал, вы отлично выглядели в том цвете, — возразил Йорик.
Род расслабился, чувствуя, как уменьшается у него в крови адреналин.
— Да, это были настоящая вы.
— А, засохните! — вспыхнула она.
Род на мгновение уставился на нее, сбитый с толку.
— В чем дело? Разве вам не нравилось быть вольмачкой?
— А как вы думаете? — фыркнула она. — Не так-то это легко, быть оранжевой.
