Виталий Вавикин - Потерянный мир
Они стоят у колыбели.
– Знаешь, а отцом мог быть и ты, – говорит Джесс, сама не зная зачем.
– Нет. Не мог, – говорит Фишборн.
– Не мог, – соглашается Джессика. – Тогда не мог.
Она берет Делию на руки. Ребенок не хочет есть, но Джессика чувствует, что просто обязана накормить его на глазах у Фишборна.
– Он вернется к отцу, – думает Джесс. – Отец спросит, что я делала. Барт скажет, что кормила его внука.
– Я, пожалуй, пойду, – говорит Фишборн.
– А как же моя поездка на край света? – спрашивает Джесс, еще больше оголяя грудь. – Я думала, ты мне поможешь сделать выбор.
– Тебе нужно, чтобы я рассказал твоему отцу, что видел, как ты кормишь ребенка.
– Может быть, но уехать мне ведь все равно придется.
– Я назвал тебе города. Выбирай.
– Мне не нравится ни один из них, – Джессика улыбается. – Помоги мне выбрать что-нибудь другое.
– Ты уезжаешь, не я.
– А ты поставь себя на мое место. Куда бы ты поехал?
– Домой. В Бостон.
– Думаю, на Бостон мой отец не согласится.
– Ты правильно думаешь, – Фишборн улыбается в ответ.
Джессика укладывает Делию спать и просит Фишборна принести карту.
– Ты знаешь, где взять карту.
Он уходит, осторожно прикрыв за собой дверь.
– Все боятся моего отца, – бормочет Джессика Делии вместо колыбельной. – Все, кроме нас с тобой, верно?
До поздней ночи она сидит за компьютером, пытаясь выбрать для себя новый дом. Страха нет. Нет и обиды. Лишь волнительное чувство свободы.
– Ты уверена, что не хочешь полететь в Европу? – спрашивает уже в самолете Фишборн, которого отец послал проследить, как устроится его нерадивая дочь. – Мы все еще можем обменять билеты и…
– Я же сказала, что не хочу в Европу! – начинает злиться Джессика, привлекая к себе внимание пассажиров.
– Не нужно отказываться только потому, что это предложил твой отец.
– А кто сказал, что я делаю это ему назло?! Ты сам бы поехал в Австрию?
– Нет.
– А в Швейцарию?
– Там холодно.
– Именно! К тому же я не знаю их языка.
– Не думаю, что для тебя это проблема.
– Поначалу будет проблемой! Да и вряд ли я смогу найти там работу.
– А на этом богом забытом острове сможешь, да?!
– Смогу. К тому же там не будет проблемы с языком.
– Да ты за день сможешь обойти остров вдоль и поперек, – Фишборн уже не спорит. Он улыбается.
– Смогу, – соглашается с ним Джесс и улыбается в ответ.
– Ты очень странная. Ты знаешь это?
– Я знаю, что если мы не поторопимся, то опоздаем на посадку. – Она смотрит на колыбель, в которой спит Делия, на чемоданы. – Возьмешь вещи или ребенка?
– Лучше вещи.
– Я так и думала, – Джессика смеется и говорит Фишборну, что он начинает нравиться ей все больше. Эти слова ничего не значат. Тогда еще не значат.
Новая жизнь зовет и притягивает своей неизвестностью. Мир не изменился, не стал другим, но что-то изменилось в ней самой. Изменилось благодаря Делии, заставило смотреть на вещи иначе, чувствовать иначе. Младенец родился и поставил все с ног на голову, хотя Джессике казалось, что это раньше все находилось на голове, а сейчас встало на ноги. Встало благодаря Делии… Но Делия заболела. Заболела так сильно, что Джессике не осталось ничего, кроме как смириться и принять неизбежное. Она не знала, когда это случится. В одной больнице обещали пару лет, в другой не давали и пары месяцев.
– И не смей винить себя, – сказал ей Фишборн. – Это просто случайность. Это может произойти с каждым. Ты знаешь это.
– В том-то и проблема, что знаю, – она шмыгнула носом, но так и не смогла заплакать.
– На вот, выпей. – Фишборн протянул ей стакан неразбавленного джина. – Это поможет успокоиться.
– Не поможет, – заверила его Джесс, но от выпивки не отказалась. Джин помог собраться и трезво взглянуть на вещи. – Как думаешь, я могу забрать Делию домой? – спросила Джессика Фишборна.
– Они ведь все равно сказали, что не могут ничего сделать, – пожал он плечами.
– Да. – Джессика протянула ему пустой стакан и попросила налить еще. – Я так и подумала.
Она привезла Делию в их маленький дом с металлической крышей и долго не могла отойти от ее кровати. Девочка казалась такой здоровой. Такой беззаботной.
– Может быть, они ошиблись? – спросила Джессика Фишборна. Он не ответил. – Нет, я знаю, что это не так, но…
– Ты можешь надеяться.
– Я не хочу надеяться. Я уже столько всего прочитала об этой болезни, что могла защитить, наверное, докторскую диссертацию. Так что я знаю – надеяться нет смысла. Это все равно рано или поздно случится. Через месяц, через год, через пару лет – неважно. Результат будет один.
– Тогда просто не думай об этом.
– Ты думаешь, я смогу?
– Думаю, это лучшее из того, что ты можешь сделать сейчас для Делии, да и для себя тоже.
Джессика молчит, ждет, когда Фишборн уйдет, и пытается заплакать, но слез по-прежнему нет. Нет их и два года спустя, когда у Делии случается первый припадок. Скорее, растерянность.
– В какой-то момент я поверила, что все уже позади, – говорит она Фишборну. Мысли в голове путаются. Она чувствует, что должна что-то сделать, но не знает что. – Могу я тебя попросить не рассказывать отцу о том, что случилось с Делией? – спрашивает Джессика.
– Он знает о болезни.
– Плевать. Просто не говори, что все становится хуже. Пусть думает, что у нас все хорошо.
– Он переживает за тебя.
– Вот именно, только за меня. Не за Делию. – Джессика смотрит Фишборну в глаза, хочет что-то сказать еще, но слов нет. Почти нет. – Спасибо, что приехал.
– Ну, ты сама как-то сказала, я слишком боюсь твоего отца, чтобы отказаться.
– Думаю, дело не в этом. Не только в этом… Вот теперь слова кончаются.
Что-то недоброе приближается. Ощущение этого усиливается с каждым днем, с каждой неделей. Болезнь не ушла. Она просто затаилась. И рано или поздно она нанесет новый удар. Но не думать об этом сложно. Кажется, что мысли засели не только в голове, но и под кожей, в каждой поре, в каждой клетке. И невозможно представить, какой будет жизнь после того, как Делии не станет. Нет сил бороться, потому что борьба проиграна. Нет сил идти вперед, потому что идти некуда. Остается лишь настоящее, в котором можно вспоминать прошлое, но нельзя смотреть в будущее.
Припадки Делии становятся более частыми. Головные боли – нормой. Но мир уже не разрывается на части. Он лишь вздрагивает и продолжает катиться дальше. К пропасти, к неизбежному концу.
– Я хочу, чтобы ты выпил еще, – говорит Джессика, наливая Фишборну новый стакан джина.
Они сидят в японской закусочной. С крыши свисают листья пандуса. Стен нет, и свежий ветер приносит запахи моря.
