Гэвин Лайл - Успеть к полуночи
- Не узнаешь? - вкрадчиво спросила она. Я с сомнением покачал головой. Что-то знакомое, но...
- Старые английские пятифунтовые банкноты, - усмехнулась она. - Размер и количество надписей те же самые. Никогда не могла понять, почему вы перестали выпускать такие прекрасные деньги.
- Говорят, их было слишком легко подделать, - сердито проворчал я. Теперь я понимаю, почему. - Я повернулся к Маганхарду. - В Сопротивлении Жинетт занималась подделкой документов: обычно это были пропуска, продовольственные карточки и тому подобное Приятно видеть, как навыки военных лет приносят пользу в мирное время; не правда ли?
Он выдавил из себя слабую улыбку.
- Мне кажется, мистер Кейн, что именно по этому принципу вы работаете на меня. - Он начал вставать из-за стола. - Прошу прощения, графиня, но я бы хотел отдохнуть. Кроме того, мне необходимо кое-что обдумать.
Жинетт грациозно кивнула.
- Морис вас проводит.
- Постойте, - сказал я.
Маганхард застыл, наполовину поднявшись со стула.
- Я думаю, пришло время узнать чуть больше о том, зачем вы едете в Лихтенштейн.
- Не вижу в этом необходимости, - буркнул он, но все же сел на место.
- Тогда попытайтесь уяснить себе такую вещь: сегодня утром мы все должны были погибнуть. В определенных кругах Бернар котируется выше Харви Ловелла, и я полагаю, что те, кто был с ним, считаются покруче меня. К счастью, у них ничего не вышло, но это означает, что у кого-то чертовски серьезные намерения разделаться с вами. Это во-первых.
Вторая проблема заключается в том, что они знают о ваших планах, а я нет. И оба этих факта дают им слишком много преимуществ. Нам уже дважды повезло, но в следующий раз... - Я выразительно пожал плечами.
Маганхард продолжал неподвижно сидеть, уставившись на меня своими глазами стальной статуи. Наконец он спросил:
- Что вас интересует?
- Все, черт возьми!
Глава 15
Он, нахмурившись, посмотрел на Жинетт.
- За нее я ручаюсь, - сказал я. - Мы оба умеем молчать.
Он снова нахмурился, скорее всего вспомнив, что если бы она не умела молчать, то он был бы конченым человеком.
Жинетт холодно улыбнулась и придвинула к нему блюдо с сыром. Он отрицательно дернул головой и повернулся ко мне.
- Мистер Кейн, что вам известно о "Каспар-Актьенгезелльшафт"?
- Только то, что это торговая и акционерная компания, зарегистрированная в Лихтенштейне, которая владеет пакетом акций во многих фирмах, производящих электронику в этой части Европы. И что вы каким-то образом имеете к ней отношение.
- Довольно верно - пока что. Я владею тридцатью тремя процентами корпорации.
- Одной третью.
- Нет, мистер Кейн. - Он позволил себе едва заметную улыбку, что для него было равнозначно громкому хохоту. - Вы знаете другие преимущества регистрации в Лихтенштейне, помимо налоговых?
Я пожал плечами.
- Наверное, тайна владения.
- Вы правы, - сдержанно кивнул он. - Постороннему вовсе не обязательно знать, кому принадлежит компания. Так вот, позвольте объяснить: я владею тридцатью тремя процентами. Весь пакет акций распределен следующим образом: тридцать три, тридцать три и тридцать четыре процента.
Теперь он начинал получать удовольствие от моего невежества.
- То есть голос владельца тридцати четырех процентов акций перевешивает ваш или второго совладельца, но не обоих. И кто же они?
- Вторые тридцать три процента принадлежат герру Флецу, гражданину Лихтенштейна. Он также управляет повседневными делами компании, а кроме того, входит в совет директоров в соответствии с недавно принятым законом, по которому в совет директоров подобных компаний должен входить гражданин Лихтенштейна. - По его голосу я понял, что в этом и заключается единственная ценность герра Флеца.
- И кто же владеет тридцатью четырьмя процентами? - спросил я, когда он умолк.
- Видите ли, мистер Кейн, проблема в том и заключается, что мы сами этого точно не знаем.
* * *
Я сделал глоток "Пинеля", который, как выяснилось, мне налила Жинетт. Неплохо, но и не более того.
- Извините, но я не понял, - покачал я головой. - На правах главных пайщиков вы можете поднять все документы "Каспара" и узнать имена всех владельцев. - Я застыл, пораженный внезапной догадкой. - Или мы говорим об акциях на предъявителя?
- Так оно и есть, - мрачно кивнул Маганхард.
- Господи, а я-то был уверен, что они канули в прошлое вместе с хористками, пившими шампанское из туфелек! Да-а, теперь вы и в самом деле можете рассчитывать на неприятности.
Он помрачнел еще больше.
- Мы пошли на это, чтобы избежать утечки информации. В любой компании есть управляющие, которые в той или иной степени в курсе их дел... А у них есть жены и дети, которым они могут проговориться. Но когда имеешь дело с акциями на предъявителя...
- Я все это знаю.
Акции на предъявителя. Кусочки бумаги - сертификаты - подтверждают право на владение таким-то количеством акций такой-то компании. Но без имени владельца, проставленного на сертификате или в документах компании. Клочки бумаги, которые могут принадлежать. любому, кому посчастливится ими завладеть, если только кому-то еще не удастся доказать свое право на них. Когда они переходят из рук в руки, это не фиксируется ни в каких документах, и никто не платит гербовый сбор. И практически невозможно доказать, что они поменяли владельца только потому, что кто-то сумел запустить руку в чужой карман.
- Ну ладно, - кивнул я. - Кому должны принадлежать эти тридцать четыре процента? Маганхард тихо вздохнул.
- Человеку, весьма желавшему сохранить свое имя в тайне. Максу Хайлигеру.
Все ясно. Я о нем слышал, а взглянув на Жинетт, понял, что и она тоже. Один из тех таинственных и легендарных богачей, чьи племянники постоянно попадают в газеты в раздел светской хроники главным образом потому, что они его племянники. Но о самом Хайлигере не пишут ничего - даже если вам и удастся что-нибудь раскопать. Впрочем, не исключено, что вы можете также обнаружить, что ему принадлежит газета, в которой вы работаете.
И тут я вспомнил о нем один факт, публикации которого даже он не сумел воспрепятствовать.
- Он мертв, - сказал я. - Примерно неделю назад разбился в Альпах на своем самолете.
На лице Маганхарда появилась печальная улыбка.
- В том-то и беда, мистер Кейн. Через несколько дней после гибели Макса в Лихтенштейне появился человек с его сертификатом и потребовал важных изменений в делах "Каспара". Вы понимаете, что при голосовании его тридцать четыре процента перевесят тридцать три процента герра Флеца, если только там не будет меня.
