Елизавета Манова - Побег
- Успеем. Тут у нас камушки ожидаются - орисский рой. Как раз повод панику поднять. Значит, с утра в семерку. Проверим, заправим под завязочку. Аккурат в середине вахты все в бункер залезем... схемы смотреть.
- Нол, а какой вычислитель?
- "Каэф". Нормальная машинка. У нас здесь навигация хитрая, считаем по расширенному.
Они еще кое-что обсудили, и Нол стремительно встал.
- Ну, если все...
- Наверное, все.
Опять они с Майхом стояли друг против друга, и опять Хэлану показалось, что они сейчас обнимутся. Нет. Молча поглядели друг другу в глаза, потом Нол кивнул и так же молча ушел.
Они шли по зияющей черно-белой равнине прямо в щербатую пасть горизонта. Только раз Хэлан поднял голову, чтобы взглянуть на корабли, и они ему показались очень большими. А может быть, очень маленькими. В этом бездарном мире просто не было масштабов: он словно пульсировал, то разбегаясь в бесконечность, то сдвигаясь в пятачок, и все, что было вокруг то вырастало, то падало вместе с ним.
Это было очень страшно, но Хэлан уже отключил страх. Запер его где-то внутри, в самый надежный чуланчик. Надо идти и надо дойти. Надо.
Он шел, не поднимая глаз, методично рассчитывая каждое движение. Майх рядом... поможет. Нет! Он - это он, а я - это я, каждому свое, я своего не отдам. А сумею?
Хэлан знал, что сумеет. Уже поверил. Те двое засели в скафандровой. Неглупо, потому что дверь за спиной уже закрывалась, а наружная не откроется до конца сверки. Умно, но не очень, потому что у одного из скафандров оказалась двойная тень, и Майх отшвырнул меня за дверцу открытого шкафа. Сам он просто стал в простенок между двумя скафандрами, и они не могли в него попасть. Чтобы попасть, одному пришлось высунуть руку, но тут уж попал я. А потом я достал второго, и теперь мы идем, и надо дойти, все равно надо дойти, назад не повернешь.
...Железная дверь тяжело вылезала из стены, они ждали, согнувшись в переходе.
- Уверен? - тихо спросил Майх.
Он усмехнулся. Уверен. Теперь уже - да. Это не работа: уложить шестерых... какие б они ни были. Ты бы видел, Майх, каких я укладывал, сам потом поверить не мог, но когда это приходит, и руки думают быстрей головы... Знаешь, Майх, когда я брал Кровавого, их тоже было шестеро. Отборные парни, самый цвет, только я уже знал всякое их движение, и их пули не успевали за мной...
Это уже пришло, когда сдвинулась последняя дверь, и к ним обратилось шесть пар глаз. Они были очень разные эти парни и очень одинаковые, но если поймут...
- Ну что там? - недовольно спросил Энх. Очень точно сыграл, и за это Хэлан уложил его первым. Вот тебе алиби.
Секунды растягивались; они еще провожали глазами оседающее тело, а лингер уже успел дважды дернуться в руке.
А с четвертым Хэлан оплошал. Не угадал, не выделил сразу, только, когда он исчез с прицела, и рука почуяла пустоту, понял: второй пилот. Все. Опоздал.
Он забыл о Майхе, а зря: черные молнии уже сшиблись на середине. Тот отлетел, и Хэлан все-таки поймал свой миг, а потом еще и еще раз.
А потом секунды начали сжиматься; они стали совсем короткими, когда Хэлан с Майхом бежали по коридору; мелькали, катились, били фонтаном, пока накатывалась сзади дверь шлюза; складывались часы, года, века, пока открылась, наконец, наружная дверь. Увязая в стоячем времени, они вваливались в темную щель переходника.
Хэлан уже не видел стен за багровым туманом. Силы кончились, слишком щедро он растратил себя, а ведь только начало... Нет, я не скисну, все сделаю, сдохну, а сделаю, и никто никогда не узнает... никто. Никогда.
Бестолковыми, вялыми руками он сдирал с себя скафандр, и только какая-то сумасшедшая, нелепая гордость удерживала его на ногах. Продержусь, и никто не узнает. Никто. Никогда.
Они уже были в рубке. Майх молча толкнул Хэлана в кресло, торопливо, почти грубо затянул ремни, рванул рычаг, и кресло повалилось, потащило в свою вязкую мякоть. Сквозь туман в глазах он видел, как Майх торопливо пристегнулся сам, как заметались по пульту его руки.
Тяжелый гул поднялся снизу, все ходило ходуном; это было уже рычание, грохот; Майх что-то крикнул, он не расслышал, хотел переспросить - не успел. Черная мягкая тяжесть легла на грудь, вдавила в кресло, оборвала дыхание.
- Конец, - вяло подумал Хэлан и ушел в темноту.
Только это был совсем не конец, всего лишь передышка, черный просвет в бесконечной трясине часов, когда перегрузки все ломали и ломали его тело, и огромное сердце еле ворочалось в груди; и воздух был твердый, и его нельзя было вдохнуть. А потом пришли тошнотворные часы невесомости и бессилия, и тоска, и одиночество. Да, одиночество, потому что Майха с ним, считай, не было.
Майх работал. Шесть дней в пилотском кресле, почти не отлучаясь. Засыпал на полчасика, если мог себе позволить, а, когда нет, просто глотал таблетки. Он и о Хэлане забывал, так забывал, что вскидывался, когда тот совал ему в руки еду. Вернется на минутку, улыбнется виновато - и опять ушел.
Хэлан уже знал его план. Залезть в астероидный пояс, затеряться, а потом каким-то хитрым зигзагом вывернуть к Фаранелу. Знал - и помалкивал: ничего это ему не говорило. Майху видней. Если честно, просто боялся думать. Изменить ничего не изменишь, значит, терпи.
На седьмой день Майх объяснил, на какие приборы посматривать, в каком случае разбудить и завалился спать.
И тут уже пришло такое одиночество... Хотя нет, не такое. На Тенаре было страшней. Хэлан сидел себе в пилотском кресле, лениво поглядывал на приборы, лениво подумывал о своем, а огромная тишина ватным коконом окружала его. Вязли и таяли в ней какие-то привычные, незамечаемые звуки, по секунде утекало время, и все это было не очень страшно, не страшней, чем любая засада.
А потом все как-то вошло в колею, уложилось в привычный порядок: еда, работа, сон по очереди в крохотной загородке за рубкой - и все это было так, словно они просто движутся из пункта А в пункт Б, словно на Ктене их ждут-не дождутся.
- Майх!
- Да, - отозвался тот из работы.
- Слышишь, Майх, ты вот был на Ктене...
- Ктен? Ну, по кометной идем, должны прорваться.
- А, черт! Что я, об этом? Майх!
Он поднял голову, наконец.
- Да, Хэл?
- Майх, - медленно и раздельно сказал Хэлан, - как по-твоему, что такое Ктен?
- Четвертый из внешних спутников Фаранела. Ктен, Латен, Афар, Гварам. Поперечник - 1100, масса - 1,200 от Сатлирской. А что?
- Я не об этом. Я спрашиваю: что такое Ктен?
- А! Вот ты о чем. Не знаю. Место странное, ты прав. А в чем дело?
- Думать пора. Мы можем добраться до Намрона напрямую?
- Нет. Если честно, не знаю, доберемся ли до Ктена. И так на экономичном иду, видишь, каждый этап по три раза пересчитываю.
- Горючее?
- Да, главным образом. Ничего, Хэл, пробьемся.
