Чери Прист - Дредноут
— Простите, — вздохнула миссис Хайд. — Он погиб на войне?
Мерси кивнула, и вдруг, оттого что ей так давно хотелось это сказать и не было никого, кому можно бы было сказать, она хрипло прошептала:
— Он был из Кентукки. И умер в Андерсонвилле.
Отшатнувшись, миссис Хайд пробормотала:
— Но вы… вы же…
— Я работала в госпитале конфедератов в Ричмонде. Штопала серых.
— О господи! — вздохнула женщина. — Какие… — она помедлила, — сложные времена. Мне жаль вашего янки, — тихо сказала она, — но я рада, что вы сейчас тут, в поезде, и я искренне благодарна вам.
Мерси наконец-то добралась до конца бинта. Размотанная нога, конечно, страшно пострадала, это было очевидно. Она сильно распухла, а стоило Мерси коснуться кожи, у Чарльза из глаз вновь брызнули слезы.
— Так что все-таки с ним случилось? — решила уточнить Мерси.
Миссис Хайд нахмурилась, и мальчик ответил матери угрюмой гримасой, выпятив нижнюю губу.
— Он гонялся за сестрой и упал с лестницы. А если бы надел ботинки, как я ему говорила, то, может, и не поскользнулся бы.
— Она взяла мой… — начал Чарльз.
— Мне это безразлично, — перебила его мать, интонацией подчеркивая каждое слово, как бы говоря сыну, что время споров давно прошло. — Ты и сам знаешь.
— Ой!
— Извини, милый. — Мерси приподняла пострадавшую ногу и принялась разглядывать ее под всеми возможными углами, прежде чем сказать: — Может, я и ошибаюсь, но… — она снова вгляделась и надавила на багровую плоть, невзирая на протесты мальчика, — это не худшее из того, что мне доводилось видеть. Думаю, у него треснуло несколько маленьких косточек вот тут, на подъеме стопы, а одна, возможно, и сломалась. Но могло быть и хуже. Если бы Чарльз повредил щиколотку, нога заживала бы куда тяжелее. А здесь, — она показала пострадавшее место, — многого и не сделаешь. Нужно только забинтовать ногу потуже и не позволять ему ступать на нее, если получится. А когда косточки срастутся, на походке это не отразится, как было бы, если бы речь шла о суставе.
— Вы мне покажете, как правильно перевязать?
Мерси кивнула и потянулась к сумке.
— У меня есть немного ивового экстракта. Я вам дам. Он не ускорит заживление, но снимет боль и опухоль. — Потом она разгладила самодельный бинт миссис Хайд и оторвала половину. — Если бинтовать правильно, — объяснила медсестра, — понадобится примерно столько.
Она распрямила ногу мальчика. Чарльз всхлипнул и закусил кожу на руке.
Мерси наматывала тряпицу туго, но не настолько, чтобы перекрыть кровоток. Забинтовав ступню и щиколотку, она попросила миссис Хайд подержать конец повязки и снова принялась рыться в сумке. Отыскав пару английских булавок, она закрепила бинт и опустила ногу мальчика.
Миссис Хайд проворковала что-то ободряющее, говоря, каким молодцом держался сын, и потянулась к сумке, которую прижимала к себе ее дочь.
— Большое спасибо, сестра… Позвольте, я загляну в свой фонд дорожных расходов и…
Но Мерси покачала головой — она давно уже все для себя решила.
— Спасибо, не надо. Это необязательно. Я только перевязала ему ногу. Невелик труд, и с мальчиком все будет в порядке.
— Пожалуйста, я настаиваю!
Но Мерси, что-то бормоча, поднялась, чтобы уйти, и миссис Хайд, вздохнув, сдалась.
— Что ж, не хотите брать денег — не надо. Но послушайте, дорогая, — сказала она, и Мерси подумала, что слова эти из уст темнокожей женщины звучат странновато, пусть она чуть ли не годится Мерси в матери. — Почти все здесь едут до Мемфиса. И вы тоже, верно?
— Верно.
Миссис Хайд снова запустила руку в сумочку и извлекла белую прямоугольную карточку с ее именем, напечатанным изящным шрифтом, и следующими сведениями: «„Обжора“. Традиционная кухня. Пища для души. А также отличный обед для всех». Ниже значилось: «Ноксвилл, Чаттануга, Мемфис».
— Это мой ресторан, — объяснила женщина. — Точнее, мои рестораны, мои и моей сестры.
— У вас собственные рестораны? Я не знала… — Она знала, что несколько цветных мужчин владели собственностью в Ричмонде, но никогда и ничего подобного не слышала о женщине.
Миссис Хайд пожала плечами:
— Насчет этого были какие-то законы, но они уже не так строги. И есть обходные пути. В наши дни.
— Рестораны, — повторила Мерси, взяла карточку и прочитала написанное на ней. — У вас их три?
— Тот, что в Мемфисе, отрылся только в прошлом году. Мы начали с Ноксвилла и продвинулись на запад, — с гордостью объявила женщина, и тут в глазах ее блеснуло лукавство. — Вы девочка с юга, это ясно как день. Но могу поспорить, для вас никогда никто не готовил, кроме вашей матушки.
— Да. Я выросла на ферме. У нас были батраки, но никто не помогал с… — Она начала понимать. — Вы и ваша сестра… вы, верно, были… — Она прикусила язык, едва не сказав «домашними неграми», потому что это вдруг показалось невежливым, а может, Мерси почувствовала превосходство женщины. Так что она продолжила: — Вы, наверное, готовили для богатых леди, на плантациях?
Миссис Хайд подмигнула девушке:
— Некоторые из нас не чувствовали себя наемными работниками, что бы там ни говорили об оплате нашего труда. Мы решили, что как-нибудь справимся сами. Моя сестра Адель написала нашу первую поваренную книгу, и эта книга продается как сумасшедшая! Потом мы приступили к делу вместе, подумав, что сможем готовить еду сами и так же легко ее продавать.
— Здорово! — с искренним восхищением воскликнула Мерси. — И рестораны называются «Обжора»? Все три?
— Мм… это название предприятия, скажем так. И послушайте меня, дорогая, — повторила она. — Возьмите эту карточку и покажите ее хозяину мемфисского «Обжоры». Скажите ему, что я велела дать вам все, что вы пожелаете, остальное — моя забота.
— Черт, вот спасибо! В смысле, спасибо вам большое. Последние пару дней я питаюсь чем попало, буквально на ходу, и поесть домашнего — звучит жутко привлекательно.
Миссис Хайд похлопала ее по руке.
— Об этом не беспокойтесь. И спасибо за Чарли.
Медсестра прихватила карточку и вернулась на свое место в первом вагоне.
До Мемфиса оставалось всего несколько часов, да еще одна-две остановки, на которых входили и выходили люди. Хотя в основном состав наполнялся, поскольку большинство пассажиров направлялись именно в Мемфис, а не в Лоренбург, Кимбелл, Селмер или Сомервилль.
Но вот в конце концов поезд подкатил к вокзалу Мемфиса, прекрасному белому изящному зданию, больше похожему на музей. Мерси решила, что этот вокзал, определенно, самое красивое из всего, что она видела до сих пор в Теннесси — днем или ночью, в городе или пригороде. Форт Чаттануга был военным гарнизоном, а на каждой остановке на пути их встречали маленькие городки неопределенного стиля. А эта станция… Мерси снова высунулась в окно, чтобы сполна насладиться внешним видом здания, прежде чем войти под его несомненно благословенные своды.
