Ирина Оловянная - Маленький дьявол
— Только не вздумай сегодня ходить на ужин.
— Э-э? — удивился я. — Я же есть хочу!
— Молодой растущий организм. Марио, возьми Энрика с собой.
Если ужин в обществе охранников — это наказание, то я каждый день буду на него нарываться. Гораздо веселее и не надо делать благовоспитанный вид: детей должно быть видно, но не слышно. А здесь на моих глазах возникала легенда «Как маленький Энрик напугал пустоголовую дуру Васто». Когда ужин был съеден, эта история потеряла даже остатки былого правдоподобия. Жаль, что нельзя учинять что-нибудь такое каждый день. Я же обещал, что профу больше не придется за меня краснеть.
Утром, закончив отжиматься, я поднял глаза и увидел, что проф стоит в дверях. И вид у него недовольный.
— Мне показалось, что ты мне кое-что обещал.
Что это случилось? Если я обещал — значит, так и сделаю, до сих пор он в этом не сомневался.
— Хочешь сказать, это не ты?
— Что не я?
— Пойдем полюбуемся.
Я надел шорты и футболку и пошел за ним в парк. В начале аллеи, где вчера происходили столь драматические события, стояла табличка: «Аллея призраков. Слабонервным дамам гулять запрещается».
— Именно, что не я! Я бы придумал посмешнее!
— Хм, ну извини. Я не подумал, действительно, не только ты умеешь шутить.
— Именно, что только я, — ухмыльнулся я.
— Хвастун! Только не вздумай переделывать!
— Я же обещал! — обиделся я.
Переделывать я не вздумаю, но подсказать ребятам из охраны, какую табличку повесить завтра, я могу. Не консультировать других насмешников я не обещал.
За завтраком чета Васто прозрачно намекала, что со мной следует сделать. Если бы проф хоть раз сотворил даже десятую часть того, что они насоветовали, я бы плюнул на все и вернулся к беспризорной жизни. Синьора Веллетри посоветовала мне прочитать «Кентервильское привидение» Оскара Уайльда. Проф заметил, что вряд ли я почерпну там что-нибудь такое, чего бы уже не придумал сам. Все равно прочитаю.
Когда мы с Филиппо возвращались с пляжа на обед, таблички в аллее уже не было. Не беда, забегу вечером в караулку, ночью новую повесят. Раз уж мне самому нельзя похулиганить, буду давать советы.
Утром следующего дня новый большой рекламный щит содержал следующий текст: «Аллея призраков. Экскурсии с 18 до 19 часов. Цена билета 10 сестерциев. Вывоз бездыханных тел слабонервных дам за отдельную плату по вторникам и пятницам. В программе экскурсии: Розовый и Зеленый призраки — любовники, утопленные ревнивым мужем в бочке со сметаной. Синий призрак — ревнивый муж, скормленный голодному горынычу братьями неверной жены. Голубой и Фиолетовый призраки — братья неверной жены, убившие друг друга на дуэли из-за наследства. Желтый и Оранжевый призраки — сестры неверной жены, ушедшие в монастырь и повесившиеся с тоски. Все призраки ручные и никакой опасности для экскурсантов не представляют. Появляющийся иногда в аллее горыныч призраком не является. Билеты у съеденных им экскурсантов назад не принимаются, и деньги не возвращаются».
Спасибо синьоре Веллетри за совет: отличный рассказ.
Этот щит никто убирать не рискнул: завтра будет ещё хуже. А я-то надеялся. Впрочем, шутка уже приелась. Проф сказал:
— Это уж точно не ты. Марио всю ночь торчал под твоим окном: ты не вылезал.
— Это не я, потому что я обещал!
— Но текст сочинил ты?
— Ну я. Не делать этого я не обещал.
— Ты даже иезуита перехитрить!
— А кто такой «иезуит»?
— Интернет никто не отменял.
Я слазал узнать и возгордился: это называется переиродить самого ирода.
На следующий день я, как всегда, пережидал жару, читая «Записки о галльской войне»,[32] когда раздался громкий женский визг. Вскакивая, я отдавил хвост Гераклу, и к женскому визгу добавился возмущенный кошачий мяв. Пока я извинялся перед обиженным котярой, прошла пара минут, так что в коридор я выскочил позже всех.
Проход в апартаменты Ланчано загораживал Марио, перед ним толпился народ, Филиппо поддерживал готовую упасть синьориту Абигель. Из-за двери проф вывел рыдающую синьору Ланчано.
Все ясно. Я вернулся в свою спальню, вышел на балкон, добежал до ажурной загородки, отделяющей наш балкон от балкона Ланчано, перелез на внешнюю сторону оградки и «нарушил приватность чужого жилья». Заглядывая в окна, я прошел по балкону. В гостиной, в кресле сидел синьор Ланчано, и в груди у него была дыра, прожженная выстрелом из бластера. Я поспешно отступил и вернулся обратно в коридор.
— Куда ты совал свой любопытный нос? — поинтересовался проф.
Вот черт, витье веревок из охранников я почему-то отложил на потом.
— Ходил посмотреть на покойника, — признался я.
— Ну и что ты заметил?
Проф увел меня в нашу гостиную. Марио остался на посту перед дверью в апартаменты Ланчано, а отдыхающие и прислуга начали расходиться.
— Опечатайте балкон, — посоветовал я, — если не хотите, чтобы там все затоптали.
— Хорошо, подожди здесь.
Проф вышел и вернулся через несколько минут.
— Ну так что ты заметил?
— Бластера рядом нет, так что это убийство. Почему он сидел в кресле в гостиной во время сиесты, да еще с открытыми окнами? Было бы естественнее, если бы он подремывал в спальне и с включенным кондиционером. Куда в такое мертвое время ходила Абигель? Теперь ваша очередь: что слышала синьора Ланчано?
— Почему ты думаешь, что я отвечу?
— А почему нет? Вы же не подозреваете меня, а я не подозреваю вас.
— Конечно, но расследование убийств — не твое дело.
— И не ваше. Вы наверняка уже вызвали следователя из Палермо, но думать-то себе не запрещаете.
— Ладно, синьора Ланчано ничего не слышала. Она крепко спала.
— Неправда, — заявил я решительно, — ей еще не так много лет, чтобы постоянно засыпать, и все время до обеда она просидела на пляже под зонтом — с чего ей уставать? И если она спала, зачем вышла в гостиную так рано?
— Да, тебе палец в рот не клади. Не мог же я допрашивать безутешную вдову. Пусть этим следователь занимается.
— Все равно, — упрямо заявил я, — думать-то нам ничего не мешает.
— Ну хорошо, давай рассуждать логично. Первая версия: мини-робот. Почти невероятно, защита тут гораздо лучше, чем в Липари. Осталась еще со старых времен, к тому же ее недавно модернизировали. И мини-роботов таких размеров, чтобы протащить с собой бластер и выстрелить из него, нет, это невозможно. По той же причине я отвергаю парня вроде тебя. Нет на Этне подходящих животных.
— Согласен. Значит, убийца — человек, и он еще здесь. Уехать отсюда затруднительно, а бегство будет признанием вины.
