Коллектив авторов - Апокалипсис отменяется (сборник)
От этой мысли накатила странная хандра и трепет. Я торопливо проверил сроки «сотворения», на всякий случай приказал записывать каждый шаг на мой сервер и кликнул в пиктограмму с красным крестиком. Браузер послушно выбросил меня на новостной сайт, оглушив триллионом событий.
Шаря по новинкам наноинженерии, мой взгляд вдруг скользнул в сторону, споткнувшись о странный заголовок «Демократия под угрозой!». Я метнулся туда, не успев подавить примитивный рефлекс жажды сенсаций.
Возникла знакомая картинка. На ней уютный дворик, перепуганный мужчина закрывается от видеокамеры, пытаясь убежать.
Я с содроганием узнал себя, машинально кликнул на треугольник воспроизведения. Картинка дрогнула, уже знакомая журналистка бойко защебетала:
– Концлагеря для нацменьшинств! Резервации! Зоны Отчуждения, где все, начиная от продуктов питания и условий жизни, оканчивая людьми, – третий сорт! И это не экскурс в историю фашизма или завоеваний конкистадоров. Это ужасающая реальность сегодняшнего дня!
У меня по спине протопали мурашки. Я мысленно застонал, а девушка продолжала:
– Герой нашего выпуска – тридцатишестилетний писатель Игнат Афанасьевич Тюрин, известный по научно-фантастическим романам «Крипторшид» и «Время вспять». Именно он, человек, создавший теорию трансэгоизма, продвигает научную работу «Дескриптология», призванную, по его словам, изменить мир к лучшему.
Девушка сделала эффектную паузу, как будто говоря: «Но мы-то знаем правду».
– К сожалению, Игнат Афанасьевич отказался прокомментировать свою работу. Официальные представители кабинета Президента Российской Федерации также отказываются от комментариев. Хотя стало известно, что вопрос о создании Института дескриптологов уже поднят в Парламенте. Итак, что это будет? Попытка создать касту избранных или?.. – Снова красноречивая пауза, плечи назад, кадр на идеальную силиконовую грудь, где отчетливо видны модные сейчас кольца нейростимуляторов. – К сожалению, четких ответов пока нет. Оставайтесь с нами, и вы всегда будете в центре событий! С вами была…
– Вот черт! – Я стиснул зубы. – И когда только успели, часа еще не прошло, а пустую болтовню уже склепали в репортаж!
* * *На въезде в Кремль машину десять раз останавливали, проверяли документы. Я понимал, что меня сейчас записывают десятки видеокамер, сканируют термографом, психологи определяют процент склонности к самоубийству, а шефу охраны уже принесли полное мое досье, где есть даже все мои визиты к стоматологу. Понимал, но все равно злился. Хотелось плюнуть на все и уехать домой.
Наконец я миновал последний пост, автомобиль припарковался около древнего на вид здания, хотя в Кремле постоянные обновления и модернизации. Двигатель замолчал, и дверца автомобиля галантно распахнулась.
Волосы на затылке зашевелились, то ли от ветерка, то ли от пристальных взглядов скрытых снайперов. Но я уже смотрел на холеные, отреставрированные храмы, на кажущиеся древними красные стены. Не один раз я бывал здесь, но каждый раз меня охватывал странный озноб. Когда-то первый, еще деревянный Кремль уничтожили татары, потом бушевали пожары. Большевики рушили артиллерийским огнем стены, топтали кирзовыми сапогами паркет и воровали ценности… но древний символ власти раз за разом оживал. Сколько призраков теперь бродит в стенах дворцов?.. И вот теперь я. Пришел, чтобы снова менять привычный уклад жизни, перестраивать лабиринты истории… ох! Аж мурашки по спине, сердце замирает!
– Господин Тюрин?
Я подскочил от неожиданности. Пока я пялился на здания, сзади возникла высокая, скандинавского типа женщина. Почему-то при взгляде на ее сухопарую фигуру я сразу представил армейскую форму, плац, услышал выстрелы и бодрую строевую песню.
Женщина смерила меня прицельным взглядом, будто в оптику «СВД», я сообразил, что все еще не ответил. Сказал запоздало:
– Так точно!.. – Я едва не вытянулся по стойке смирно, но под взглядом женщины опомнился, пролепетал: – Гм, простите… Да, это я, Тюрин Игнат Афанасьевич.
– Зосимова. – Женщина коротко кивнула и, сделав знак рукой – то ли приглашение следовать за ней, то ли сигнал снайперам, – направилась прочь.
Я мысленно прикрикнул на себя, удивившись необычной робости. Я же военных на дух не переношу, всех этих оловянных солдатиков, что обожают давать команды и с радостью ходят строем. Правда, женщин-военных я еще ни разу не видел, но все же… соберись, Игнат!
Мы вошли в здание. Зосимова провела меня еще через два КПП, где охрана вежливо, но тщательно проверила документы и карманы, прощупала одежду и даже просветила какой-то штукой кожу. Наконец нас пропустили, но я странно продолжал чувствовать на себе взгляды охраны.
Коридор вильнул влево, по правую руку замелькали двери. Зосимова, что шла впереди, сказала сухо:
– Господин Тюрин, к сожалению, министр культуры не сможет присутствовать на ваших лекциях… ведь это он пригласил вас? – Она повернула голову, вежливо дождалась кивка, хотя я мог поклясться, что она знает происходящее не хуже меня. – Курировать лекции доверили нам – международному отделу ООН.
Я не удержался, воскликнул в удивлении:
– ООН?
Зосимова ответила, не сбавляя шага:
– А как вы думали? Конечно, специально приглашенные специалисты будут внимательно проверять вашу теорию, не нарушает ли она права человека. Журналисты устроили шумиху, и у нас теперь нет права на ошибку.
Я поморщился при воспоминании о журналистке у подъезда. Хотя, конечно, я это предвидел, но все равно неприятно, когда из тебя пытаются вытряхнуть информацию.
– Естественно, что все ваши лекции будут записываться, чтобы потом воспроизвести в Парламенте. Вы же знаете, что послезавтра начинается заседание по вопросу дескриптологии – быть или не быть… если все пройдет… нормально и проект будет принят, вам обеспечено место советника Президента и, возможно, международного консультанта. Повторюсь, ваша работа заинтересовала и западных ученых.
Я подумал, что ослышался, но переспросить постеснялся. А Зосимова вдруг остановилась и качнула головой:
– Ваша аудитория, господин Тюрин. Помните – все в ваших руках.
Save 0.2
Мои пальцы коснулись дверной ручки, сжали до хруста суставов. Сердце колотится, от волнения не хватает воздуха.
«Все будет нормально, – как мантру, повторил я. – Все будет просто отлично!»
За дверью аудитории скомканный гул десятков голосов. По словам Зосимовой, там собрались как профессора, так и вчерашние студенты, из наиболее перспективных. Последних, конечно, большинство, что и понятно – молодые кадры более гибки в обучении, да и нужны всем.
