Василий Головачев - Заповедник смерти. Повести
— Назойливым? — Анхелика первой вышла на свет, внимательно оглядела заросли в полусотне шагов. — Выходи, арьергард, все спокойно. Твои предложения: идем назад или пойдем дальше?
— Конечно, дальше, я не люблю работать вьючным животным, когда другие оборудуют лагерь, а больше ничего не умею.
Девушка рассмеялась, хотя глаза ее остались холодными и настороженными. Она хорошо играла свою роль. Знать бы, какую…
— Не очень-то верится, монтанеро, мои друзья были свидетелями того, как ты показывал класс в тире.
— Умение стрелять еще не доказательство универсальных способностей. Просто я в последнее время работал в одной из частных спортивных школ тренером.
— А где тебя откопал Миллер? Или сам Косински?
— Идея была Фреда Нерана, он помнил меня по работе в альпотряде «Лемур», а нашел Миллер.
— Хороший был человек, жаль его. А тебе? — Анхелика повернулась и в упор взглянула на Улисса.
— И мне! — искренне ответил тот, подумав: «Не понимать ли этот вопрос как намек? Мол, не вы ли убийца, монтанеро?.. Славная у нас пара, любовь между делом, а безобидные вопросики на засыпку оборачиваются остриями кинжалоподобных угроз и полны скрытого смысла. Кто вы, сеньорита? Действительно врач или принадлежите к еще какой-нибудь солидной организации типа контрразведки «Птичьего глаза»?..»
Анхелика, не оглядываясь, обошла храм и сделала несколько снимков. Джонатан пожал плечами, поплелся рядом, не без успеха демонстрируя предполагаемому наблюдателю нежелание шляться по жаркой духоте сельвы. Пусть думают, что это здоровый увалень-тюха, лентяй и лопух, которого можно испугать «натуральным» рычанием ягуара…
Следующий марш-бросок через сельву в направлении к центру долины оказался короче первого. Уже через двести шагов путешественники вышли на край обрыва, замаскированный кустарником и длинными колючками. Анхелика нашла свободный от колючек клочок земли и подозвала Улисса.
Внизу под обрывом он увидел развалины города, почти скрытые зарослями фикуса, кустарника и трав. И все же в зелено-серой массе можно было разглядеть узкие улицы, складывающиеся в замысловатый узор, напоминающий лабиринт, дворы, дома без крыш, толстые стены, сложенные из глиняных кирпичей. Это была даже не долина — ущелье, и город за ним продолжался уже в скалах, переходя в пещерный. Едва ли его можно было разглядеть сверху, из кабины вертолета.
— Напоминает фолли[27], — проговорил Улисс. — Можно пройти в десятке шагов и ничего не заметить. Сверху, наверное, тоже не видно города. Все заросло.
— Попробуем найти спуск. — Девушка достала бинокль, осмотрела обрыв, и вскоре они спустились с десятиметровой высоты на дно ущелья, медленно двинулись по улице, утопая в траве по пояс.
Джонатан почувствовал на себе знакомый липкий, какой-то «стеклянный» взгляд, поднял голову и увидел кружившего над городом крупного кондора.
— Такое впечатление, — сказал он, — что ни один пейзаж долины не обходится без этих птиц.
— Ну естественно, вся история индейских цивилизаций связана с культом кондора, что отражено и в фресках Чавин. Хорошо, что ягуары встречаются гораздо реже.
— Не нравится мне это.
— Что именно? Что ягуары встречаются редко?
— Нет, что кондоры так любопытны.
В ту же секунду где-то недалеко раздалось приглушенное рычание. Анхелика вздрогнула, инстинктивно схватив Улисса за руку.
— Легок на помине, — хмыкнул он, доставая свой «штейер». — Это ты виновата, сглазила. Может, не будем искушать судьбу, вернемся?
— Он не посмеет напасть днем на двоих сразу.
Стараясь не шуметь, они пошли дальше. Улица города-ущелья вскоре привела их к центральной «площади» поселения, посреди которой стояло небольшое строение круглой формы с входом, напоминающим цветочный бутон. Строение было увито плющом, оплыло, но свод его не рухнул, как у других зданий города.
— Кива, — сказала Анхелика. — Святилище индейцев, все южноамериканские индей… — Она не договорила.
Из глубины строения снова раздалось рычание.
— Ягуар! Вот он где прячется! Не ходи туда.
Улисс отвел руку девушки: в рычании зверя ему почудилась не угроза, а жалоба.
— Дай фонарь. Оружие есть?
— «Вальтер».
— Раньше мне казалось, что пистолеты не входят в медицинское оборудование, а? Отойди в сторону и жди.
Улисс включил фонарь и, не обращая внимания на хриплое ворчание невидимого зверя, приблизился к святилищу. Луч света выхватил из тьмы какие-то ящики явно современного вида с надписью «фрукты» и эмблемой «Птичьего глаза» и… клетку с ягуаром! Клетка была маленькая, зверь в ней умещался только лежа — великолепный пятнистый самец с переливающейся шкурой, — но даже издали было заметно, что он ослабел от голода и неудобной позы. Глаза его блеснули ненавистью, но рык получился не грозный, а бессильный.
Джонатан вернулся к спутнице.
— Он в клетке. Видимо, приготовили, чтобы увезти на материк. М-да, веселенькое дело! На каждом шагу следы белых, а мы никак не могли добраться сюда. Они-то как пробираются в долину? Я имею в виду контрабандистов. Надо сматываться отсюда, вернутся хозяева — нам несдобровать.
— Пошли, — согласилась Анхелика, потом остановилась. — Может, выпустим его? Жалко…
Улисс хотел отказаться, но встретил ее умоляющий и испытующий взгляд и махнул рукой.
— Выпустим. Лишь бы он не кинулся на нас.
Но ягуар не кинулся — то ли в благодарность за освобождение, то ли решил «не связываться», то ли ослабел так, что думал только о бегстве. Он лишь рявкнул с обидой и предостережением в голосе и трусцой направился в глубь ущелья, скрылся за развалинами.
Улисс пробормотал ему вслед:
— Не попадайся больше, кошка, второй раз тебя не освободят.
— И спасибо не сказал, — с облегчением засмеялась Анхелика.
На траву упала легкая тень. Кондор, совсем низко. Что-то блеснуло у него на груди. Недолго думая, Джонатан поднял пистолет и точным выстрелом сбил птицу на вираже. Грудой перьев она рухнула в теснину улицы-ущелья. Не обращая внимания на изумленный вскрик девушки, альпинист подбежал к месту падения кондора, перевернул его на спину и присвистнул. Из перьев на груди птицы выглядывал зрачок миниатюрной телекамеры. Улисс знал такие штучки весом в сорок граммов, фирмы «Хаттори сейко», на ЧИП-кристаллах, выполненные с использованием технологии направленной диффузии.
Подошла Анхелика.
— Ты зачем? — Она заметила объектив. — Что это?
— Лишний глаз, — ответил Джонатан. — Странно у вас в Паракасе идет эволюция пернатых. В Европе у птиц только по два глаза.
