Орсон Кард - Ксеноцид
И вдруг она осознала, почему боги не пускают ее в дверь. Дело было в той клятве, когда она именем матери поклялась перед отцом. Поклялась в том, что всегда будет исполнять волю богов, какой бы она ни была. А сейчас она чуть не отступилась от своего слова. «Мама, прости меня! Я никогда не стану бросать вызов богам. Но я должна пойти к отцу и объяснить ему затруднительное положение, в которое нас поставили боги. Мама, помоги мне пройти в дверь!»
Как бы в ответ на мольбу, ей на ум пришел способ, каким образом она выйдет из комнаты. Ей нужно было зафиксировать свой взгляд на точке рядом с верхним правым углом двери, не сводя глаз с этого места, шагнуть за порог правой ногой, перенести туда левую руку, затем изогнуться и вытолкнуть за дверь левую ногу, подтягивая правую руку. Это было очень запутанно и сложно, словно какой-то экзотический танец, но, исполняя все очень тщательно, она справилась с заданием.
Дверь отпустила ее. И хотя Цин-чжао по-прежнему ощущала свои мысли как нечистые, давление на нее несколько уменьшилось. До предела терпимости. Она свободно дышала, могла говорить, не давясь словами.
Она спустилась вниз по лестнице и позвонила в маленький колокольчик, висящий рядом с дверью отцовского кабинета.
— Это ты, дочь моя, моя Во Славе Блистательная? — спросил отец.
— Да, о великий, — ответила Цин-чжао.
— Я готов принять тебя.
Она открыла дверь и ступила в комнату. От нее не требовалось исполнять при этом какой-нибудь ритуал. Она немедля направилась к креслу Хань Фэй-цзы перед терминалом и опустилась перед отцом на колени.
— Я провел беседу с твоей Си Ванму, — сказал отец, — и хочу сказать, что твоя первая служанка оказалась очень стоящей и талантливой девочкой.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем говорит отец. Си Ванму? При чем здесь эта древняя богиня? Она удивленно взглянула на него, затем перевела взгляд туда, куда смотрел отец, — на девочку-служанку в чистом сером платье, скромно потупившую глаза и коленопреклоненную. Только тогда она вспомнила о девочке с рисовых полей, вспомнила, что та должна была стать доверенной служанкой Цин-чжао. Как же она могла забыть?! Прошло всего несколько часов с тех пор, как Цин-чжао рассталась с ней. Но за это время Цин-чжао успела бросить вызов богам, и если не выиграла сражение, то по крайней мере пока и не проиграла. Что значит прием на работу служанки в сравнении с противостоянием богам?
— Ванму дерзка и честолюбива, — продолжал отец, — но также она честна и обладает куда большими способностями, чем я ожидал. Насколько я понял по ее светлому уму и обостренному честолюбию, вы обе хотите, чтобы она стала не только твоей служанкой, но и ученицей.
Ванму судорожно втянула воздух, и когда Цин-чжао взглянула на нее, то увидела, что девчушка выглядит до смерти напуганной. «Ах да, она, должно быть, подумала, что я сочла, будто это она рассказала отцу о наших тайных намерениях».
— Не стоит волноваться, Ванму, — успокоила ее Цин-чжао. — Отец почти всегда догадывается о том, что от него скрывают. Я знаю, ты ни словом не обмолвилась об этой части нашего уговора.
— Если бы все секреты были настолько просты, как этот, — добавил отец. — Дочь моя, я восхищен твоей благочестивой щедростью. Боги отметят твой поступок, как отметил его я.
Его похвала целебной мазью легла на кровоточащую рану. Наверное, именно поэтому она не была уничтожена во время своего бунта, именно поэтому какой-то бог сжалился над ней и показал, как перешагнуть через порог комнаты. И дерзкий поступок самой Цин-чжао стал в глазах богов не столь святотатственным только потому, что она отнеслась к Ванму с мудростью и состраданием, простив дерзость девочки.
«Но Ванму не раскаивается в своих честолюбивых устремлениях, — подумала Цин-чжао. — Как не раскаиваюсь в содеянном я. Я не должна позволить отцу погибнуть потому, что не смогла найти — или изобрести — основанного не на участии высших сил объяснения исчезновения флота на Лузитанию. И кроме того, кто я такая, чтобы оспаривать устремления божьи? Они скрыли от людей флот. А деяния богов должны сразу узнаваться их преданными слугами, пусть даже они останутся сокрытыми от неверующих, заполнивших остальные миры».
— Отец, — обратилась к нему Цин-чжао, — я хотела бы поговорить с тобой относительно той задачи, что ты мне поручил.
Отец неправильно истолковал ее колебания:
— Мы можем говорить при Ванму без стеснения. Она теперь твоя доверенная служанка. Ее отцу была переведена плата за наем, в ее мозг уже введены первичные барьеры, отвечающие за безопасность и сохранение тайны. Мы можем доверять ей, она не выдаст ни единого слова из сказанного здесь.
— Да, отец, — согласилась Цин-чжао. По правде говоря, она снова забыла, что при их разговоре присутствует Ванму. — Отец, я знаю, куда девался флот на Лузитанию. Но ты должен обещать мне, что никогда не выдашь этой тайны Звездному Конгрессу.
Лицо отца, обычно безмятежное и мирное, заметно напряглось.
— Я не могу обещать этого, — произнес он. — Я потеряю уважение к себе, если предам своих хозяев.
Что же ей тогда делать? Как объяснить? И в то же время она не могла не сказать ему.
— Кто твои истинные хозяева? — сорвалась на крик она. — Конгресс или боги?
— Прежде всего боги, — ответил отец. — Они всегда стоят на первом месте.
— Тогда я должна сказать тебе, отец, я обнаружила, что именно боги укрыли от нас флот. И если ты передашь мои слова Конгрессу, то правители высмеют тебя и твоя жизнь будет разрушена. — Внезапно ей на ум пришло еще одно доказательство ее правоты: — И, отец, если флот остановили боги, значит, он, по сути своей, был послан против их воли. А если Звездный Конгресс, отправив флотилию, пошел против воли…
Отец поднял руку, приказывая ей замолчать. Она сразу замолкла и склонила голову. Она ждала.
— Конечно же, это боги, — промолвил наконец он.
Его слова принесли с собой и облегчение, и новое унижение. Он сказал «конечно». Стало быть, он знал все наперед?
— Все, происходящее в нашей Вселенной, свершается волей богов. Но не заблуждайся, считая, будто знаешь почему. Ты говоришь, скорее всего, они остановили флот потому, что решили таким образом помешать исполнению отданного ему приказа. Но я говорю, что Конгресс не смог бы даже собрать флотилию, не будь на то воли богов. Так почему бы не предположить, что боги остановили флот потому, что его миссия была настолько велика и благородна, что человечество просто не заслужило ее? Или что они спрятали от нас флотилию для того, чтобы я смог поручить тебе разгадать эту тайну? Несомненно одно: боги дозволили Звездному Конгрессу управлять значительной частью человечества. И пока Конгресс располагает благословением небес, мы, люди Пути, беспрекословно будем выполнять приказы нашего правительства.
— Я вовсе не хотела восставать… — Она не смогла закончить предложение — в ее слова закралась очевидная ложь.
Отец, разумеется, прекрасно ее понял:
— Я слышу, как срывается твой голос и твои слова уходят в ничто. Это потому, что ты сама понимаешь: то, что ты сейчас говоришь, — неправда. Забыв все, чему я тебя учил, ты решилась восстать против Звездного Конгресса. — В голосе его прозвучала нежность. — Ради меня ты пошла против Конгресса.
— Ты мой прародитель. Я обязана тебе большим, чем им.
— Я твой отец. Я стану твоим предком, только когда умру.
— Тогда я сделала это ради матери. Если правители когда-нибудь лишатся благоволения небес, я стану самым заклятым их врагом, ибо я буду служить настоящим богам.
И когда она произнесла это, Цин-чжао сама почувствовала, что ее слова превратились в опасную полуправду. Всего считанные минуты назад — перед тем, как ее остановила дверь, — разве она не готова была пойти даже против богов, чтобы спасти отца? «Я ужасная, самая нечестивая дочь во всей Вселенной», — подумала она.
— Я хочу сказать тебе, моя Во Славе Блистательная дочь, что противостояние Конгрессу ничего хорошего мне не принесет. И тебе тоже. Но я прощаю твою бесконечную любовь ко мне. Это наиболее невинное и неопасное из всех прегрешений.
Он улыбнулся. Его улыбка несколько успокоила ее, хоть она и говорила себе, что не заслуживает одобрения. К Цин-чжао вернулась способность размышлять, и она вновь обратилась к волнующей ее загадке.
— Ты знал, что это дело рук богов, и все же заставил меня искать ответ.
— Однако правильно ли ты поставила перед собой вопрос? — спросил отец. — Вопрос, ответ на который мы ищем, звучит так: «Каким образом боги совершили это?»
— Откуда мне знать? — удивилась Цин-чжао. — Они могли уничтожить флот, спрятать его где-нибудь или перенести в потайное местечко к себе, на Запад…
— Цин-чжао! Посмотри на меня. И внимательно выслушай.
