Юрий Иваниченко - Выборный
Саня постоял и покурил с вояками, поболтал на извечные солдатские темы, а потом немного побродил по нетронутым еще секторам, почитал славянские и неславянские надписи, а затем пошел ниже, к площадке, начатой вчера.
- Они мне здесь попашут! - неизвестно кому пообещал Саня и задумался, присев на травку.
Так крепко задумался, что не сразу заметил, как на кладбище поодиночке пришли ребята из его бригады - и дядя Коля, и Реваз Григорьевич.
- А что? - решил дядя Коля, когда все трое собрались вместе,- может, козла заколотим?- вытащил из кармана пластмассовую коробочку домино. Промелькнуло вдруг у Сани, что не совсем подходящее место для такого занятия и что здесь лучше бы что-то другое, но...
Почесав свои буйные бесцветные кудри, Саня согласился:
- Можно, только давай сначала скатим к воротам машины? А то будут ездить всякие, игре помешают.
- Ай, молодец,- сказал Реваз и одобрительно ткнул Саню локтем под бок,- правильно думаешь. А я и ключи свои взял.
Дядя Коля тоже прихватил свои ключи и принялся отпирать разнокалиберные висячие замки, прилепленные ко всем отпирающимся и откручивающимся частям его бульдозера.
Забрался в кабину своей "железки" и Саня, и вот пулеметный треск пускачей ударил в утреннее небо.
А еще через десять минут, когда стальные громадины, заткнув собою нижние ворота и проломы рядом с ними, умолкли, а рабочие, соскочив с гусениц, собрались вместе, Саня похвастался:
- Они бы до этого и не додумались.
- Кто это - "они"? - настороженно спросил Реваз Григорьевич.
-'Да так,- сказал Саня, вдруг ясно понимая, что не стоит распространяться про выборных, а лучше всего действительно сесть в тенечке у машин и постучать в домино. Хотя бы до тех пор, пока солнце не перевалит за полдень - а известно, что в пятницу к вечеру никакой работы уже не затевают.
Только сели, расположились, выкурили по первой, как вдруг, задержав ход, дядя Коля оторвался от игры:
- Кого-то черти несут...
Вскоре уже стало ясно слышно, что на дороге к нижним воротам рычали дизели и лязгали гусеницы.
С сожалением - он явно выигрывал - дядя Коля отложил домино и встал:
- ...Поиграть не дадут.
Не сговариваясь, даже не перебросившись парой слов, но одинаковой походкой и одинаково заложив кулаки в карманы, рабочие направились к воротам,
Глава 22
Длинные и глубокие, как в коренном зубе, боль и тоска не отпускали, а пульсировали и пульсировали. Как будто все пережитое и перечувствованное сегодня сконцентрировалось в одно. В объяснении с женой. Речь шла о Наташе, и боль не утихала.
Все время неотвязно, как в горячечном видении, вспоминался перекошенный злобою рот Валентины и ее крик:
- Ты не отец! Я десять лет с тобой промучилась, думала, что если уж нет у меня мужа, то хоть отец у детей будет. Но хватит! Доигрался! Мы что теперь - нищими должны идти?
Виктор не стал говорить, что не только нищеты, но даже существенного материального ущерба семье не будет, если он устроится прорабом или сменным мастером, - парень он здоровый, голова и руки остаются при нем. Да и авторитет... Но говорить не стал. Валентина все это знала не хуже его самого. Только и ответил:
- Не все измеряется деньгами.
- Мне-то мозги не надо пудрить,- взвизгнула Валентина,- ты эти лозунги для кого иного прибереги.
Рядом, в комнате, наливалась слезами Танюшка и слышала наверняка слишком много такого, чего не следовало бы, но Валентина не сдерживалась.
- Для дружков твоих шибанутых такие слова оставь! А мне это не надо! Не рассказывай! Не деньгами, значит, измеряется? Очень хорошо. Две невесты растут: ах Наташа, ах Наташа! - а спросят Наташу: чья ты? Прорабская дочка? Да ее в приличный дом побоятся пригласить! Придется ей искать мужа под забором или такого же дурака, как ты!
Виктор пожал ел, что Наташи не оказалось дома, и все, можно себе представить какие, объяснения о причинах разрыва ей придется выслушать от Валентины. Жалел и все же радовался, что истерика, самая накипь, обошли ее стороной.
Виктор сошел вниз, сел в машину и, включив зажигание, опустил лицо на руль. Все плохо... Толя лежит в реанимации с инфарктом, и на него нельзя даже взглянуть.
Зампредисполкома, бесстрастно выслушав Виктора, пообещал разобраться, но в какие сроки и к чему сведется разбирательство - неизвестно.
А самое главное - и завтра, и послезавтра, и сотни огромных дней придется жить, ходить, думать и не видеть Наташиных ясных глаз и золотистых волос.
- Я не уйду, пока она сама мне не скажет,- бросил он тогда Валентине.
- Еще как уйдешь,- прошипела, щурясь и поджимая губы, жена,- или твой "Нат" увидит, как дерутся ее драгоценные папочка и мамочка.
- Не собираюсь,- сказал тогда Виктор,- я не рыночная торговка.
- А я, значит, базарная баба?- закричала Валентина и влепила ему пощечину.
Вот тогда-то Виктор и ушел.
Молча ушел, только в прихожей присел на корточки-перед испуганной плачущей Таткой и сказал ей:
- Я уехал к бабушке. Обязательно скажи об этом Наташе, ладно?
- Ладно,- пообещала, шмыгая носом, Татка и окликнула, когда Виктор уже подходил к двери: - Папа, а почему ты шибанутый?
Кочергин остановился, помедлил, подбирая слова, и негромко, только для Татки, ответил: - Так хвалят взрослых людей. А не "шибанутым" очень плохо живется. Они сами себя едят.
...Виктор завел мотор и выехал со двора.
Осторожно проехал по тесным городским улицам три километра и выбрался на окружную дорогу. Здесь можно было расслабиться.
...- Нет, ты теперь меня послушай,- Валентина, опираясь руками о столешницу, чуть наклонясь, выпрямляясь, и это почему-то оказалось не в лад с ее словами,- потому что никто, вижу, до сих пор тебе правды в глаза не сказал. Какие у тебя, великие достоинства? Не пьешь, не куришь, не играешь, не гуляешь, не собираешь марки, не бьешь детей, а что вместо? Хозяин ты хороший? Не видел ты хороших хозяев! А какие дачи! Машины!
А может, ты готовишь вкусно? Под гитару поешь? Говоришь хотя бы интересно? Так нет же, слова из тебя не вытянешь. "Я целый день на работе!" Еще бы не работал... Ну, что? Вот и весь счет твоих доблестей... И твои сверстники, кто оборотистее, успели куда больше. Так чего же ты выпендриваешься? Кого ты из себя строишь? Как ты себе позволяешь дергаться? Ты - самый заурядный, такой же, как все, и должен...
- Да, я такой же, как все. Во всяком случае, как большинство.
- Так и нечего тогда!- вроде бы даже обрадовалась Валентина.- Живи, как нормальный человек, о детях думай. Стыдно сказать, у Наташи лишней пары туфель нет, а Танюша и вовсе в старье ходит!
Имелось в виду, что Татка донашивает платья и кофточки старшей сестры.Что в этом плохого, Виктор не знал, как не знал, впрочем, и достаточно убедительных слов, которые мокли подействовать на жену.
