Сергей Герасимов - Помни о микротанцорах
Зеленый экранчик зажигался довольно часто. Каждый раз это был шеф. Шеф давал очередное полезное указание и снова исчезал. Это раздражало – и сейчас Валин понял почему: он понял, что шеф нервничает. Нервничает, как обычный слабый человек. Шеф, обычно невозмутимый и прочный, как гранитная скала, столь спокойный и сдержаный, что порой внушал ужас – совершенно невозможно понять, что он думает, чувствует или собирается сделать – этот человек поплыл, расклеился, начал таять, как льдина на ярком солнце. Это что-нибудь да значило.
В этот раз вриск включился так неожиданно, что Валин вздрогнул.
– Здравствуйте в восьмой раз, – сказал он.
– Ты один? – спросил шеф.
– Лучше проверить.
– Хорошо.
Последовала секундная пауза, во время которой вриск проверял местонахождение и вычислял возможные намерения всех ближних живых существ, крупнее мыши.
– Да, ты один, – сказал шеф. – На крыше фургона сидят две птицы и они ведут себя странно. Но мы не жрецы, чтобы обращать внимание на поведение птиц. Из людей ближе всех твоя дочь, она рисует клона, прямо за стенкой, за твоей спиной.
– Я все еще думаю, что ее не надо брать, – сказал Валин.
– Об этом я и хочу поговорить. Ее НАДО брать. Без нее мы не справимся.
– Она ничего не будет делать, она только пассажир, – возразил Валин уныло, но твердо.
– У меня есть для нее задание.
– Никаких заданий. Она ребенок.
– Это нам и нужно.
– Она ничего не будет делать.
– Будет.
– Она ребенок, – упрямо повторил Валин.
– Именно поэтому. Она должна войти в муравейник.
– Ни за что!
– Я не обсуждаю, я приказываю.
Валин помолчал, обдумывая ситуацию.
– Вы говорили, что никто не будет входить в муравейник? – спросил он.
– Никто из взрослых. Потому что взрослого муравейник убьет. Но муравейник не тронет ребенка.
– Откуда такая уверенность?
– Расчеты.
– Я не верю.
– Мы нападем в последние дни перед рождением новой матки. И именно в этот момент муравейник особенно агрессивен. Ему срочно нужны новые рабы – но только взрослые и сильные рабы, которые смогут по-настоящему защищать и строить, которые смогут без сна и отдыха делать тяжелую физическую работу несколько дней подряд. Ему нужны рабы, которые будут рыть новую нору и возводить над нею новое здание. Ребенок для этого не нужен. Муравейник не тронет ребенка.
– Она никуда не пойдет, – сказал Валин.
– Это я решаю сам.
– Если вы попробуете применить силу, ничего не выйдет. С вашими головорезами я справлюсь одной левой рукой.
– Она пойдет, – сказал шеф, – либо она пойдет в муравейник и выйдет оттуда живой, либо в участок генетической полиции – и уже никогда оттуда не выйдет. Я это сделаю, ты знаешь. А теперь слушай инструкции. И без истерик. Еще одна попытка непослушания – и ты рассказываешь в полиции, как выращивал клонов. За моей спиной, разумеется. Я сумею доказать свою непричатность.
Первые ночь и день фургон шел на авопилоте, управляемый спутником. Скорость была невелика. Фургон останавливался у закусочных, у придорожных станций заправок и трижды заряжал батареи электроконденсатом. Фургон шел по маршруту, обычному для туристов, мимо всех локальных достопримечательностей, мимо парков развлечений, мимо тихих разноцветных пляжей, почти пустых, освещаемых по ночам невидимым ультрафиолетовым искусственным солнцем. Вечером второго дня фургон отключился от спутника, сменил цвет на стандартную маскировочную окраску и свернул на лесную дорогу.
В лесу было пусто. Давно прошли те времена, когда по лесам ходили грибники, собиратели ягод и просто отдыхащие. Если на земле осталось опасное место, то таким местом был лес. Волки, медведи, лоси, огромные зубры, рыси – это еще далеко не все. В лесах расселили таежных уссурийских тигров; стада черных горных горил контролировали каждое свою террирорию, подобно человеческим мафиозным кланам прошлого века; в реках встречались крокодилы, генетически модифицированные и приспособленные к низким температурам зимы; и в это кипение жизни уже осторожно выпускали первых небольших хищных ящеров. Все деревья и травы леса были изменены в сторону быстрого роста. Сейчас береза расла быстро как бамбук, а морозоустойчивый бамбук за одну ночь достигал восьмиметровой высоты. Сорваная трава отрастала за несколько часов; семена прорастали за два-три дня; за одно лето могло смениться десять поколений высоких густых трав.
Грибы расли так густо и плотно, что порой некуда было поставить ногу, чтобы не наступить на крепкую молодую шляпку размером с донышко ведра. Все эти растения позволяли поддерживать высокую плотность животной жизни; пищи хватало всем.
Фургон шел через лес всю ночь; пока что трасса контролировалась электроникой; сконцентрированный когерентный звуковой луч не пускал животных на полотно дороги; в шесть утра из тумана, плотного как сметана, показалась стена последнего пункта обслуживания.
Гектор вошел в зал и отметился у дежурного. Потом подошел к стойке, положил локти на холодный пластик. Работница дремала, усыпленная мелодией, жужжащей из наушников; она вздрогнула, увидев посетителя.
– Что вам?
– Я собираюсь ехать в заповедник.
– Заполните карточку.
Он заполнил, заплатил положенный взнос и получил две брошуры: с инструкциями и рекламную. В графе «цель» он поставил цифру восемь, что означало частное прикладное научное исследование. Большая, видимая издалека, восьмерка будет установлена на крыше фургона. Теперь на все запросы спутника фургон будет отвечать той же восьмеркой и спутник не будет вмешиваться, пока его не попросят.
Частное исследование обычно было связано с большими деньгами и, разумеется, с большим личным интересом. Поэтому государство не вмешивалось до тех пор, пока соблюдались формальности.
– Вам тут не скучно? – спросил Гектор. – Здесь ведь не часто проезжают?
– Я медитирую, – ответила работница. – У этого места чистая аура. Вы не пробовали медитировать?
– Нет.
Еще один человек с наездником на плечах.
Он вышел на крыльцо. Над огоромным древним влажным лесом поднималось утро.
Туман уже осел и деревья плавали в нем утонувшие по пояс.
Дальше фургон шел прямо по травам. Высота травы была метра полтора; стебли сразу распрямлялись, мгновенно стирая след. Фургон не опирался колесами о землю, это было иключено, он шел на магнитной подушке, оставляя под колесами зазор сантиметров в тридцать. Большие стада бизонов и антилоп не обращали внимания на машину и животных приходилось объезжать. Время от времени на крыше распологагалась компания крупных длинношестных обезьян; они кричали, колотили в стекла и свешивали любопытные мордочки над лобовым стеклом. Потом обезьяны изчезали, чтобы вскоре появиться опять.
