Деймон Найт - Мостовые ада
Он опустил карточку Артура в аппарат на прилавке, умело пробежался пальцами по клавишам и вернул карточку.
Артур повернулся, чтобы идти.
— Подожди минуту.
Клерк достал штемпельную подушку и большую круглую печать.
— Наклонись, — велел он Артуру.
— Зачем?
— Делай, как он говорит, — сказал Маркс.
Клерк прижал печать к подушечке, а затем приложил ее по очереди ко лбу и обеим щекам Артура.
— Не прикасайся, пока не высохнет. Давай сюда руки.
Он снова увлажнил печать и приложил ее к тыльной стороне ладоней Артура. «Чернила» были совершенно бесцветными, как вода.
Артур перевел взгляд с клерка на рыжеволосого. Оба студента наблюдали за ним с мягкой усмешкой.
— Ладно, куда теперь? — спросил Артур.
— Ты что, не хочешь узнать, зачем это все?
— А ты бы ответил, если бы я спросил?
— Нет, — ухмыльнулся рыжий. — Тебе придется догадаться самому.
Артур повернулся к двери, и замер на месте. Что-то в комнате изменилось. Что именно? Звук…
Он бросил быстрый взгляд на часы.
— Правильно, — одобрительно сказал Маркс.
Белокурая секретарша Лодермилка встретила его радостным возгласом:
— Привет, Френсис! Хорошая была поездка?
— Отвратительная, — ответил Лодермилк, улыбаясь ей. — Столько волнений — я до сих пор дрожу, как в лихорадке. Сегодня я не принимаю никаких посетителей с проблемами, Бетти. Пропускай ко мне только спокойных и положительных людей, я намерен расслабиться…
У секретарши вытянулось лицо.
— О нет! — воскликнул Лодермилк. — Меня уже кто-то ждет? Кто же?
— Посол от Фабитала. Он в вашем кабинете. Прибыл полчаса назад. Его зовут Эзиус Мильоцциус.
— Да, да, я помню. — Лодермилк вздохнул. — Ну, по крайней мере, у него нет проблем, я надеюсь.
— Зато он сам может оказаться проблемой.
— Хм. — Лодермилк внимательно посмотрел на секретаршу. — Он тебе не нравится?
— Не слишком. Хотя это не предчувствие.
— Ладно. Спасибо, Бетти.
Он шагнул к двери.
— Френсис!
Лодермилк обернулся с видом легкого недовольства.
— Ты принимал пилюли?
— Да, да, — нетерпеливо сказал Лодермилк. — Н-ну… честно говоря, нет.
Он достал коробочку с пилюлями, вытряхнул на ладонь две капсулы, красную и зеленую, и проглотил их с ужасной гримасой.
Девушка усмехнулась ему. Лодермилк переступил порог кабинета, и тотчас хмурая гримаса на его лице сменилась выражением безупречной вежливости. Гость архидепутата сидел в кресле у окна и курил сигарету в длинном красном мундштуке. Это был смуглый, темноволосый, худощавый джентльмен.
— Domine Migliozzie, salve, salve. Maereo guod te salutare non hic eras, sed, verum… (Приветствую вас, господин Мильоцциус. Прошу простить, что не смог встретить вас, но, правду сказать…)
— Я вас умоляю, архипрокуратор, — сказал Мильоцциус, пожимая руку Лодермилка. — Пусть мое ожидание послужит знаком того глубокого уважения, которое я к вам питаю. Мне было приятно вас ждать.
Мильоцциус улыбнулся, и его коротко подстриженные черные усы встопорщились, как у кошки. Он поклонился Лодермилку, и в ответ на жест архидепутата опустился обратно в кресло, изящно поддернув брюки и расправив тогу, чтобы не помялись.
Они с Лодермилком обменялись еще несколькими любезностями, каждый на языке другого. Потом Мильоцциус запутался в какой-то особенно заковыристой фразе и сдался. Они перешли на новую латынь.
— С тех пор, как моя группа имела счастье встретиться с группой вашей милости, мы всегда стремились отправить к вам кого-то из нас, дабы он мог скромно постигать ваш опыт. Это было весьма непросто осуществить, даже при вашей драгоценной поддержке. А потом мы долго не могли решить, кто же из нас поедет. Поэтому я должен извиниться за свое скверное знание английского, ваша милость; как вам известно, в Фабитале не поощряется изучение иностранных языков. А ваши познания в латыни весьма совершенны. Могу я узнать, как вы?.. Возможно, вам случалось бывать с межобщественной комиссией в Италии?
— Нет, я никогда не имел такой чести, — смущенно ответил Лодермилк. — Видите ли, честно говоря, меня частенько мучает бессонница, и я должен чем-то занять время. Так случилось, что у нас в библиотеке есть несколько книг на латыни, а перевода к ним нет. «Сумма теологии» Фомы Аквинского, например. Обидно, видите ли, терять любое знание.
— Ах, — сказал Мильоцциус, энергично кивая. — Прекрасно. Восхитительно! И какого вы мнения о «Сумме»?
— Шедевр. Вне всякого сомнения, творение мастера. Очень поучительная книга, вы не находите?
— Увы, я ее не читал. Я полагаю, у нас существуют экземпляры этой книги, однако нам недостает вашей американской скрупулезности. Древние дискуссии о боге и ангелах сейчас в высшей степени неактуальны. Достаточно нам ангелов в повседневной жизни!
— Именно так, — согласился Лодермилк. — Однако ваше время дорого, а я тут развлекаю вас пустой болтовней. Я полагаю, сейчас мы с вами пройдемся по колледжу, и вы глянете вкратце, как у нас поставлено дело. А после обеда, если вы не будете слишком утомлены, вы начнете осматривать колледж более детально.
— Вы чрезвычайно добры, ваша милость.
— Достопочтенный сэр, — запротестовал Лодермилк, — среди нас не приняты такие обращения. Мы — друзья, и прошу вас называть меня Френсисом.
— С величайшим удовольствием, — любезно ответил Мильоцциус. После недолгого колебания он добавил:
— И вы тоже зовите меня Эзиус.
Лодермилк отошел к столику в углу и налил два стакана кьянти, себе и гостю.
— Bene tibi!
Архидепутат отпил глоток вина, умело скрыл гримасу, поставил стакан на стол и произнес:
— Я так понимаю, Эзиус, что ваша группа не располагает колледжем для обучения молодежи. Только обычные учебные заведения Фабитала и Унимеркса.
— Да, мы весьма отстали от вас в этом направлении, — ответил Мильоцциус, сверкнув белыми зубами. — Нам всегда казалось, что это слишком опасно. Мы обучаем своих детей дома, сами. Именно поэтому нас так интересует…
— Но вы совершенно правы! — вежливо воскликнул Лодермилк. — Разумеется, в Фабитале можно обучать детей дома. Мы бы тоже поступали так в большинстве случаев, но большинство обществ Северной Америки отрицает частную жизнь. Во многих случаях можно сказать, что дома практически не существует.
— И все-таки мы знаем, что вы преодолели большие трудности, Френсис. Собрать такой кулак под носом у стандартных! Ведь вас в любой день могут разоблачить и уничтожить…
Лодермилк хлопнул в ладоши.
— Вы мне напомнили… Нужно вас пометить, прежде чем мы начнем обход колледжа.
— Пометить? — У Мильоцциуса отвисла челюсть.
