Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади
Принц Энрик стоял неподвижно, скрестив руки на груди, и невозможно было под маской понять, какое выражение лица у него сейчас, но он казался абсолютно спокойным.
Элегро сказал:
— Ты будешь отрицать, что посягнул на неприкосновенность моей супруги?
— Я ничего не отрицаю. Я ничего не утверждаю.
— А ты? — не унимался Элегро, развернувшись к жене. — Говори правду, Олмэйн! Хоть раз скажи мне правду! Что это за истории, которые рассказывают о тебе и этом Пилигриме?
— Я не слышала историй, — безмятежно ответила Олмэйн.
— О том, что он спит с тобой! Что вы пьете снадобья! Что вы вместе входите в транс!
Ни один мускул не пошевелился на лице Олмэйн. Мне казалось, она еще более красива, чем всегда.
Элегро в гневе дергал бахрому своей шали. Его рыхлое бородатое лицо потемнело от ярости и отчаянья. Рука его скользнула под тунику, и он вынул оттуда блестящую бусину капсулы наблюдения и, положив на ладонь, протянул ее виновникам скандала.
— Зачем я, собственно, сотрясаю воздух? — спросил он. — Все здесь. Все зафиксировано в фотонном потоке. Вы были под наблюдением. Вы что, думаете, что здесь можно что-то скрыть? Ты, Олмэйн, ты ведь Летописец, неужели ты забыла об этом?
Олмэйн, стоя поодаль, смотрела на капсулу, будто это была начиненная взрывчаткой бомба.
— И нравится тебе шпионить за нами, Элегро? Ну и как, доставило тебе удовольствие следить за нашей радостью?
— Скотина! — закричал он.
Засунув капсулу в карман, он направился к безмолвно стоящему Принцу. Теперь лицо Элегро было охвачено настоящей яростью. Стоя на расстоянии вытянутой руки от Принца, он холодно произнес:
— Ты получишь все сполна за свою нечестивость. С тебя снимут одежды Пилигрима, и тебя постигнет участь монстров. Провидение уничтожит твою душу!
Принц Энрик сказал:
— Попридержи язык.
— Попридержать язык? Да кто ты такой, чтобы так со мной разговаривать? Пилигрим, который воспылал страстью к жене гостеприимного хозяина, который дважды нарушил обет благочестия, — потому что насквозь пропитан ложью и лицемерием.
Элегро просто кипел. От его хладнокровия не осталось и следа Он разразился бессвязной гневной тирадой и, потеряв всякое самообладание, обнаружил свою слабость. Нас захлестнул этот словесный поток, и мы стояли, окаменев от изумления, когда Летописец, вне себя от ярости, схватил Принца за плечи и начал неистово трясти его.
— Ты, мерзость, — заорал Принц, — не смей прикасаться ко мне!
И он со всей силы толкнул Элегро обоими кулаками в грудь, и Летописец, завертевшись, полетел через всю комнату. Элегро упал прямо на лоток, с которого посыпались бутылочки с искрящейся жидкостью, и она пролилась прямо на ковер, издавший болезненный крик протеста Ошеломленный, Элегро охнул, прижал руку к груди и взглянул на нас, будто прося помощи.
— Оскорбление действием, — прохрипел Элегро. — Позорное преступление!
— Но первым оскорбление нанес ты, — напомнила Олмэйн мужу.
Показывая на Принца дрожащими пальцами, Элегро пробормотал:
— За это тебе не будет прощения, Пилигрим!
— Можешь не называть меня больше Пилигримом, — произнес Энрик и поднял руки к маске. Олмэйн вскрикнула, пытаясь удержать его, но когда Принц впадал в ярость, это было невозможно. Он сорвал маску и швырнул ее на пол. И вот он стоял перед нами, суровое лицо его казалось страшно обнаженным, ястребиный наклон головы подчеркивал суровость черт, а серые механические сферы в глазницах скрывали глубину ярости.
— Я Принц Рама, — объявил он громоподобным голосом. — Поверженный и униженный!
Элегро, казалось, сейчас распадется на куски. Он вытаращил глаза от изумления, потом как-то осел и автоматически, не в силах справиться с шоком, почтительно склонился перед соблазнителем своей жены. Впервые после падения Рама Принц заявил вслух о том, кто же он есть на самом деле, и было настолько явно, что он испытывает от этого удовольствие, что, казалось, даже искусственные глаза на его истерзанном лице сверкают с королевской гордыней.
— Вон, — приказал Принц. — Оставь нас.
Элегро вышел.
Ошеломленный, я остался стоять в нерешительности. Принц учтиво кивнул мне.
— Ты извини нас, мой старый друг, но мы бы хотели побыть несколько минут наедине.
6
Слабого человека можно обратить в бегство неожиданной атакой, но он выждет немного, обдумает все еще раз и начнет вынашивать планы. Так и случилось с Летописцем Элегро. Изгнанный из своих же покоев после того, как Принц Рама сорвал с себя маску, он успокоился и, освободившись от этого давящего присутствия, затаился. Позже тем же вечером, когда я ложился спать и решал, принимать ли мне снотворное, чтобы хоть немного вздремнуть, Элегро позвал меня в свой исследовательский отсек на нижних этажах здания.
Он сидел там, окруженный атрибутами своего союза: бобинами и катушками, капсулами, шлемами, выходными экранами, маленькими спиралями, там же лежали четыре последовательно соединенных черепа — в общем все, что необходимо собирателю информации. В руках он держал кристалл, понижающий напряжение, с одной из Облачных планет. Ее молочного вида содержимое быстро окрашивалось по мере того, как оно вытягивало ощущение тревоги. Он напустил на себя строгий властный вид, будто забыв, что я был свидетелем его бесхарактерности.
Он спросил:
— Ты знал о личности этого человека, когда вы пришли в Парриш?
— Да.
— Ты ничего не сказал об этом.
— Но меня никто не спрашивал.
— Ты понимаешь, какому риску ты всех нас подвергал — ведь не ведая о том, мы приняли под свой кров Правителя?
— Мы Земляне, — ответил я. — Разве мы уже не признаем власть Правителей?
— Нет, с момента Завоевания. По указу Завоевателей все прежние органы управления распущены, а их руководители арестованы.
— Но ведь такому указу нужно противостоять!
Летописец Элегро насмешливо взглянул на меня.
— Разве это обязанность Летописца — вмешиваться в политику? Томис, мы повинуемся тому правительству, которое находится у власти, каким бы оно ни было и какими бы путями ни пришло к власти. Мы не организуем никакой деятельности сопротивления.
— Понятно.
— Поэтому мы должны немедленно избавиться от этого беглеца. Томис, я приказываю тебе тотчас же отправиться к оккупационным властям и проинформировать Манрула Седьмого, что мы захватили Принца Рама и держим его здесь, пока его не заберут.
— Это я должен идти? — выпалил я. — К чему это посылать ночью старика? Ведь обычный шлем мыслепередачи может сделать то же самое!
