Роджер Желязны - Создания света, создания тьмы. Остров мертвых. Этот бессмертный
— Сдайся и умри!
Затем заброшен…
… далеко
… где Время — пыль
и дни как лилии без счета…
и ночь — пурпурный какаду, в чьем имени забвенье отказало…
Он становится деревом без верхушки, срубленным и вечно падающим.
В конце этого вечно он лежит на спине и смотрит на Принца Имя Которому Его Брат, стоящего во весь рост, с глазами, взявшими его в плен.
— Теперь я разрешаю тебе встать и уйти, брат, потому что я победил тебя в честном бою, — доносятся зеленые слова.
Тогда Гор склоняет голову, и этот мир исчезает, а старый мир появляется.
— Брат, лучше бы ты убил меня, — говорит он, и кашляет с болью от ссадин и синяков.
— Я не могу.
— Не посылай меня обратно после такого позорного поражения. Позволь мне удалиться с Достоинством. Правда, я не знаю как.
— Тогда выслушай меня и иди с честью. Знай, что я убил бы твоего отца, но пощажу его ради тебя, если он поможет мне, когда придет время.
— Какое время?
— Это он должен решить сам.
— Я не понимаю.
— Конечно нет. Но тем не менее передай ему это.
— Договорились?
— Договорились, — отвечает Гор и начинает подниматься на ноги.
Когда он окончательно встает, он понимает, что стоит в Зале Ста Гобеленов и что он один. Но в самое последнее, агонизирующее мгновение он понял одну вещь.
Он торопится записать ее.
Люди, места и вещи
— Где Гор? — спрашивает Мадрак. — Он только что был здесь?
— Он отправился домой, — говорит Принц, потирая плечо. — А теперь я хочу сказать вам о том, что является для меня проблемой…
— Мое имя, — просит Оаким, — скажи мне его. Сейчас.
— Да, — говорит Принц. — Я скажу его тебе. Ты — часть той проблемы, о которой я собираюсь говорить.
— Сейчас, — повторяет Оаким.
— Ты не чувствуешь себя как-то по-другому в башмаках, одетых на твои ноги?
— Да.
— А как?
— Я не знаю… Скажи мне мое имя.
— Дай ему перчатку, Мадрак.
— Мне не нужна перчатка.
— Надень ее, если ты желаешь узнать свое имя.
— Хорошо.
Он натягивает перчатку.
— А теперь ты знаешь свое имя?
— Нет, я…
— Что?
— Я чувствую что-то знакомое, очень знакомое в том, как она распространяется по всему моему телу…
— Конечно!
— Этого не может быть! — говорит Мадрак.
— Нет? — спрашивает Принц. — Подними этот жезл и подержи его, Оаким. Вот возьми, повесь эти тряпичные ножны сбоку у талии…
— Что ты делаешь со мной?
— Возвращаю то, что принадлежит тебе по праву.
— По какому праву?
— Подними жезл.
— Я не желаю! Ты не можешь меня заставить! Ты обещал мне назвать мое имя! Говори!
— Не скажу, пока ты не поднимешь этот жезл.
Принц делает шаг по направлению к Оакиму. Оаким пятится.
— Нет!
— Подними его!
Принц продолжает идти вперед. Оаким отступает.
— Я… не могу!
— Можешь!
— Что-то в нем такое… Это запретно для меня — дотрагиваться до него.
— Подними его, и ты узнаешь свое настоящее имя.
— Я… Нет! Я не хочу больше знать своего имени! Оставь его себе!
— Ты должен поднять его!
— Нет!
— Это написано, ты должен поднять его!
— Где? Когда?
— Мною. Я…
— Анубис! — кричит Оаким. — Услышь мою молитву! Я взываю к тебе во всей твоей мощи! Помоги мне здесь, где я стою в стане врагов твоих! Тот, кого я должен был уничтожить, совсем рядом! Помоги мне против него, так как я отдаю его тебе!
Брамин окружает себя, Мадрака и Генерала сложным кругом зеленого огня.
Стена за спиной Оакима медленно растворяется — и за ней Бесконечность.
С бесполезно болтающейся рукой, усмешкой на собачьей морде, Анубис смотрит вниз.
— Великолепно, слуга! — доносятся его слова. — Ты нашел его, загнал в угол. Остается один последний удар, и твое поручение выполнено. Воспользуйся фугой!
— Нет, — говорит Принц, — он не уничтожит меня, даже с помощью фуги, пока у меня для него есть это — ты ведь узнал его, когда увидел тысячу лет назад. Его истинное имя скоро прозвучит в его ушах. Он услышит, как его произносят.
— Не слушай его, Оаким, — говорит Анубис, — убей его сейчас же!
— Господин, это верно, что он знает мое настоящее имя? Старое имя?
— Он лжет! Убей его!
— Я не лгу. Подними жезл, и ты узнаешь всю правду.
— Не дотрагивайся до него! Это ловушка! Ты погибнешь!
— Неужели я стал бы делать столько всего только для того, чтобы убить тебя, Оаким? Кто бы из нас двоих не погиб от рук другого, выиграет только собака. Он знает это и послал тебя на выполнение чудовищного поступка. Посмотри, как он смеется!
— Потому что я ВЫИГРАЛ, Тот! Он убьет тебя сейчас!
Оаким приближается к Принцу, потом останавливается и поднимает жезл.
И тогда он закричал, и от его крика даже Анубис вздрагивает и отступает назад.
Затем крик его переходит в смех.
Он поднимает жезл.
— Молчать, собака! Ты использовал меня! О, как ты меня использовал! Ты обрек меня на тысячелетие смерти, чтобы я убил своего сына и своего отца, не задумываясь. Но сейчас ты видишь перед собой Сета Разрушителя, и дни твои сочтены!
Глаза его сверкают сквозь перчатку, которая теперь уже покрывает все его тело, и он стоит в воздухе над полом. Голубые лучи выплывают из жезла, который он держит, но Анубис уже исчезает, растворяется, сделав быстрый жест и издав еле слышный вой.
— Сын мой, — говорит Сет, дотрагиваясь до плеча Тота.
— Сын мой, — говорит Принц, наклонив голову.
Позади них падают искры зеленого пламени.
А где-то темная вещь кричит и плачет, окруженная светом в ночи.
Слова
Между мною и тобой
слова,
как раствор,
разделяют и связывают
те части, которые нас составляют.
Связать их,
отбросить их тень на страницу,
все равно что связать наши общие
страсти,
пониманье тебя и меня,
одинаковость нашу под кожей,
это выше высоких молитв
в нас с тобой бесконечность творит.
Потому что коль завтра приходит сегодня,
если это не капля,
то это — вечность,
сверкающая на кончике моего пера,
когда чернила наших голосов
нас окружают, словно ночь,
когда раствор меня с тобою ограничил.
— Что все это значит? — спрашивает Лорд Юскиг Рыжий, который во главе своих двадцати людей совершает налет на владения своего соседа Дилвита из Лигламенти.
