Сергей Снегов - Экспедиция в Иномир
Вместо ответного удара я снова дружественно протянул руку. Около первого ропуха опустилось еще два. Эти тоже пытались испепелить меня глазами, и им тоже не удавалось. Ропухи больше не ударяли глазами, лишь недоуменно таращили их. И сейчас глаза их походили на человеческие, только глупые.
- Их способ речи - колебания электрических потенциалов, сказал Николай, уловивший дешифровку. - И какой интервал напряжений - от единиц до миллионов вольт!
- У них опасная речь, - с тревогой сказал Жак. - Полинг, поберегись! Эти молодцы могут сразить тебя даже дружеским приветствием. Их ласка не менее грозна, чем их ярость.
Я все старался завести контакт с ропухами: по привычке прибегал к улыбке и дружелюбным жестам, потом возбудил вокруг себя переменные потенциалы. Ропухи сразу оживились, когда запульсировало вызванное мной силовое электрическое поле. Один, скосив набок заднюю голову, пытался ощупать меня руконожками - связка молний вырвалась из них. На какую-то долю секунды я весь был обвит синеватой огненной бахрамой. Дешифраторы высчитали, что разность потенциалов в разряде достигла полумиллиона вольт, но разошлись в толковании поступка: мой дешифратор утверждал, что ропух воскликнул: "Добро пожаловать!", а дешифратор Николая информировал, что ропух проискрил: "Проваливайте!" Типичная картина дешифровки: я еще в космических странствиях установил для себя, что ни на один прибор такого рода нельзя твердо положиться, надо узнавать природу общения из того, как она реально совершается.
Ко мне потянулись и другие руконожки. Я сверкал и дымился, весь утыканный щетиной фиолетового пламени, - и сейчас с удовольствием рассматриваю стереографию, запечатлевшую меня в таком состоянии: Мне в тот момент казалось, что попытка погрузить незнакомца в электрическое пламя является местной формой приязни и доброжелательства.
Я легонько тронул своим разрядом ближайшего ропуха. Он был мгновенно сражен. Он оседал, беспомощно уменьшался, валился наземь, как водородный шар, напоровшись на гвоздь. Все в нем сморщивалось, тело превращалось в бесформенный мешок, упругие руконожки обвисали веревками, две головы становились тряпичными масками.
Через минуту на почве лежало нечто бесформенное и плоское - комочек кожи, распяленный на четырех погасших гребнях, беспорядочно завалившиеся острия корон... Ропух был будто высосан одним духом.
Еще удивительней было поведение его товарищей. Они не отшатнулись и не кинулись на помощь, а по-прежнему густо посверкивали и пощелкивали электричеством.
- Это сделал не я, - пробормотал я, оправившись от изумления.
- Это сделал ты, но ты, конечно, не хотел такого результата, - спокойно возразил Артур. - И сейчас я думаю...
- Что за чертовщина, надо их задержать! - раздраженно крикнул Николай, вырываясь в оптическое пространство. - Они удирают, словно ничего не произошло!
Оба ропуха не удирали, а неторопливо отлетали. Выявившийся из невидимости Николай в два прыжка нагнал их, хотел схватить за плечо ближайшего, но промахнулся и ухватил лишь за развевающуюся руконожку. И в тот же миг тяжкое содрогание свело почву. Один из небоскребов, закрывавших небо, стал разваливаться на куски. На нас посыпались искрящие осколки.
- Экран! - скомандовал я, защищаясь ротонным барьером.
Николай еле успел скрыться в невидимости. Потрясенные, мы молча следили за разразившейся катастрофой. Нам уже представлялось, что город уничтожен, так мощны были повторные толчки, так плотно вздымавшееся пламя.
Но когда утихли истребительные силы, вокруг снова виднелся город - выраставшие в отдалении, смыкающиеся над головами здания. Но то был изменившийся город - многие дома лежали в развалинах.
- Это сделал ты, Николай, - хмуро сказал Артур. - И в отличие от нашего капитана, у тебя нет оправдания.
Николай боялся смотреть на нас. Жак заметил, что катастрофа в городе перепугала Иа не так, как гибель ропуха. Вариал, внятно пульсируя, умолял отойти от оболочки ропуха, по-прежнему валявшейся неподалеку. "Тод ухватит! Тод ухватит!" - смятенно твердил Иа.
- Ладари, кажется, не только воины, но и дворники Тода. Артур показал на суету у одного из разрушенных зданий.
Там копошилось с десяток таких же конусоголовых, какие недавно утащили Иу. Ладари проворно убирали остатки разрушений, двое потащили оболочку ропуха. Нас, скрытых экранирующими полями, они не обнаружили.
- Что дальше? - такой вопрос я поставил перед товарищами. Я не скрывал, что озадачен и огорчен, ибо ощущал на себе неведомую вину за гибель мирного ропуха. - В этой стране следствия несоразмерны причинам. Слово приветствия вызывает гибель, похлопывание по руке обрушивает дома. Если недавно мы бились над загадками статистической логики, то сейчас, похоже, попали в мир, где логика полностью отсутствует. - Я посмотрел на усмехнувшегося Артура. - Кажется, ты не согласен?
Артур сдержанно возразил, что такое наивное рассуждение странно слышать от рассудительного капитана экспедиции, к тому же наделенного способностью к вспышкам фантазии, - он намекал на мою идею, что вариалы - материализованные мысли. Логика у ропухов по первым признакам ближе к аристотелевой, чем у вариалов, так как здешний мир предметней мира вариалов. А если следствия мало соответствуют причинам, то дикарю, нажавшему кнопку и вызвавшему атомный взрыв, тоже вообразится, что огромное следствие - взрыв - не соответствует крохотной причине, легкому нажатию пальца. Мы в этом мире пока подобны дикарям. Надо терпеливо докапываться до смысла всякого явления и - прежде всего, важнее всего - разгадать природу таинственного Тода.
- Как ни возмущается Николай, лучший способ - и дальше бродить невидимками, - без энтузиазма постановил я. Мне все больше была не по душе роль невидимых соглядатаев: одно дело с осторожностью проникнуть в новое место, другое - обречь себя на роль лукавых призраков.
Мы опять зашагали по городу, осматривая дома. Вскоре мы открыли, что приняли за окна осветительные приборы - такую же стену, но только светящуюся. В воздухе извивались ропухи, ладарей больше не было видно. Ропухи выскакивали из темных труб, уходивших в недра здания, и, просверкав гирляндами огней и фейерверками искр, скрывались в других трубах.
- Будем следовать за ними, - сказал я.
Я проскользнул в отверстие одной трубы: пришлось повозиться, пока я прокарабкался в залитый светом зал. Жак измучился еще больше: он был крупнее и к тому же опекал снова впавшего от страха в полную апатию Иа.
Посредине зала передвигалась лента, заполненная тельцами ропухов без рук и ног. Вдоль ленты суетились ропухи. Одни взрезывали в безжизненных тушках отверстия, а другие вытаскивали из ящиков отдельные руконожки и поспешно заделывали их в тельце: рабочие у конвейера были сборщиками детей, своеобразными папашами и мамашами, а этот производственный цех - новым вариантом родильни. Правый говорил именно о таком, на конвейере, производстве ропухов.
