Юрий Мишин - Человек
На часах было почти одиннадцать. Муромцеву стало интересно, чем это сейчас занимается Алена? Он мог себе позволить такую роскошь как наблюдение за женой, но никогда и нигде не прибегал к этому. Ей он верил. Кроме того, Сергею с детства внушили, что подглядывать, особенно за своими нехорошо. Стыдно. Ну и потом, что бы это изменило? Муромцев прекрасно понимал, что безумно влюблен в Алену и никогда не сможет без нее. Если он изредка вспоминал про это, то не знал, куда деваться от горя. Ведь пройдет еще совсем немного, еще с пяток лет и жена станет замечать, что он не стареет. Муромцев даже боялся подумать о последствиях? Как-то раз Соколов, при удобном случае объяснил Сергею, что в нем еще слишком много человеческого.
Они сидели вдвоем в довольно популярной в девяностых пивнушке расположенной в небольшом уютном подвальчике недалеко «Серой Лошади». Пили не фильтрованное светлое «Лысковское», в компании с купленным в ближайшем продуктовом магазине толстобрюхим лещом. Старый Светлый маг долго молчал, изредка бросая в рот окаменевшие кусочки икры и, лишь принявшись за вторую кружку, спросил, любит ли Муромцев свою жену. Вопрос показался Сергею праздным и он, насупившись, промолчал. «Вижу, что любишь, — сказал Соколов. — И, именно поэтому мне тебя жаль. Но это с одной стороны. С другой, исчезнет в тебе со временем человеческое и… исчезнет тоска по ней». «Дай только срок, — говорил Леон. — Ты слишком быстро прогрессируешь. Я понимаю, что никто в этом не виноват, но как ты знаешь, обычно процесс роста Иного требует времени. Десятков и сотен лет. Поэтому наберись терпения ученик. И мужества. Мне кажется у тебя впереди большое будущее и долгая жизнь. Если повезет, не распылят тебя Темные по Сумраку, так увидишь четвертое, а то и пятое тысячелетие. Кто может предугадать, как все сложится?»
Он помолчал и продолжил: «Знаешь, Сережа, в основном маги гибнут по молодости. По неопытности. Пока глупые, да слабые». «А Алена как же? — тихо спросил Муромцев». «Алена? — Соколов одновременно поднял кружку пива, брови и пожал плечами. — А что Алена? Она всего лишь человеческая женщина. Одна из многих, которых ты встретишь на своем жизненном пути. До-олгом пути. Пусть первая. Пусть лучшая. Так, по крайней мере, тебе сейчас кажется. Но одна из многих, Сережа. Только и всего».
Сергей отхлебнул светлого не чувствуя вкуса и хрипло сказал: «Я люблю ее… Постарайтесь это понять, Учитель». Соколов горестно вздохнул, допил остатки пива и пошел к барной стойке. Вернувшись, он держал в каждой руке по паре кружек украшенных высокими шапками пены. Леон брякнул их на стол и объяснил: «Это чтобы реже ходить». Потом отпил сразу полкружки, кинул в рот кусочек рыбы и сказал: «В одна тысяча шестнадцатом годе я был женат. Дело это было в Крыму. Красавица… загляденье. Ну и я не устоял перед молодой половчанкой. Хоть и давал себе зарок». «Так они ж врагами были?» — удивился Сергей. «Хто?». «Как кто? Половцы! На Киев нападали, грабили». Соколов задумчиво оторвал от леща грудной плавник и сказал: «Ну и что же что враги? Одно другому не помеха. Враги они на войне, в чистом поле. Да и не такие уж они враги были. А то, что нападали, грабили, так тогда все друг на друга нападали и грабили. Нельзя психологию и менталитет человека двадцать первого века перекладывать на жителей одиннадцатого. В те времена все по-другому было. Мирились, потом бились. Опять мирились. Кстати потом, вместе, с половцами против монгол воевали. А ты говоришь — враги. Вот эти,» — Леон ловко сузил глаза, которые у него сразу превратились в узкие, словно бойницы щели, — «те, действительно врагами были. Да и то поначалу. Я тебе Сергей так скажу, про непобедимость и многочисленность Батыева войска все историки насочиняли. Я тому живой свидетель. Сам подумай. Такой микроскопический, даже по тогдашним меркам город Козельск с деревянными стенами высотой всего в три с небольшим метра держал Батыя две недели. Две недели Сергей!». «А откуда…» — «Я там был во время осады».
Муромцев с удивлением воззрился на Леона. Вот так дела! «Но это неважно» — продолжил маг, — «важно, что если хотя бы три — четыре удельных князя объединились — то Батыеву войску враз пришел бы конец. Как Мамаю полтора века спустя. Вот так — то Сережа. А ты говоришь враги… Но я отвлекся. С той половчанкой прожили мы двадцать лет. Не удивляйся. Я в обход всех наших уложений понемногу омолаживал ее, но бесконечно с людьми это проделывать нельзя. В конце концов, мы расстались. Переживал страшно. Но прошли годы, душевная рана затянулась и вот я сижу здесь перед тобой. Пью «Лысковское» и заметь именно светлое пиво. А до нее была одна еврейка в восемьсот шестьдесят… не помню, каком году. Перед самым крещением Руси. Их тогда уже много было. Имя у нее было красивое… э… Забыл! Представляешь, Сергей, забыл!» Соколов вздохнул и со скорбным видом принялся опаливать маленьким файерболом плавательный пузырь леща. Муромцев молчал. «А еще раньше была одна поляница. Тоже хорошая девчонка. Десять лет прожили вместе».
Соколов замолчал, уткнувшись в кружку с пивом. Сергей смотрел, как его кадык мерно в такт глоткам ходит вверх — вниз. Потом спросил: «Сколько же всего у вас их было, Учитель?» «Шестнадцать», — не задумываясь, ответил маг и отставил пустую кружку. «Поначалу я женился каждые десять — пятнадцать лет», — объяснил он. — «Потом реже. Потом еще реже, а после половчанки и вовсе завязал. Понял, что в моем положении лучше всего э… временные. И тебе советую». Сергей подумал, что никогда так не сможет. Перед глазами стояло лицо его Алены. «Сможешь. Не сразу, но сможешь», — пообещал ему тогда Соколов.
Муромцев открыл глаза. «Вот те раз! Оказывается, он задремал. Что воздух животворящий делает!» — подумал Сергей, с беспокойством осматривая пляж. Но все было спокойно. Постепенно солнце перевалило зенит и стало клониться к Западу, за какие-то стоящие в отдаление деревья. Достав из аккуратно сложенных на песке джинсов телефон, он набрал номер Патрика.
— Слушаю вас, Светлый, — тут же ответил Инквизитор. — Как ваш подопечный?
— Пока не объявлялся, Патрик. Уже третий час. Я сворачиваюсь до завтрашнего утра.
— Хорошо, — согласился голос в трубке. — До завтрашнего утра вы свободны. Если что, звоните. Ота Бенга уже интересовался ходом расследования.
— Мог бы и сам позвонить.
— Инквизитор сказал, что не хочет вас отвлекать, Светлый, — немного помедлив, сказал Патрик.
— Пигмею просто стыдно, что затащил меня сюда, но как, ни странно, я ему благодарен. При случае передайте это Бенге. До связи.
— Передам, — сказал Инквизитор и отключился.
Сделав еще один информирующий звонок Главе Ночной Службы, Муромцев стал собираться. Калебу он звонить не стал, полагая, что много будет чести. И так узнает, если захочет.
