Наталия Шитова - Кира Вайори (СИ)
— Где ты взял консервы?
— В подвале рядом с гаражом есть кладовая. Там запасов, как на случай ядерной войны. Есть упаковки, которые я опознать не смог, но тут на банке была нарисована корова.
Он наполнил тарелку и поставил на стол.
— Поешь, пожалуйста.
— Хорошо, я съем, — я взяла вилку и села. — Только, Миш, не надо со мной сейчас так себя вести, будто я хрустальная ваза. Ничего со мной страшного не произошло, только затылок ушибла.
Макароны оказались съедобными, если с большой голодухи. Я ела без комментариев. Мишка с аппетитом опустошал свою тарелку.
— Миш, мне надо прибраться в гостиной.
— Я уже, — кивнул он. — Мебель я выровнял. Да и не пострадало там ничего, кроме табурета.
— Его можно починить?
Мишка вытаращил глаза:
— Ну, можно, в принципе. Только он станет ниже, и ножки внизу шире разойдутся.
— Починишь?
— Зачем?
— А пусть стоит дальше. Видишь, какая полезная и удобная вещь оказалась.
— Ну, для этих целей я там у стенки лучше бы кочергу поставил, — буркнул Мишка.
Я засмеялась. Он тоже невесело улыбнулся.
— Хорошая мысль. Я скажу Ятису… А табурет всё-таки почини, пожалуйста. Там в гараже должны быть какие-то инструменты.
— Ладно, сейчас доедим, посуду помою и починю.
— А я прогуляюсь, не возражаешь?
— Возражаю! — вскинулся Мишка. — Подожди меня и вместе пойдём.
— Миша, на улицах этого замечательного города среди бела дня ни с одной женщиной не может произойти ничего плохого. Особенно с женщиной, у которой такая гнилая наследственность, как у меня.
Он угрюмо вздохнул и покачал головой.
— Миша, я не знаю, что тебе Марек наговорил, и что он от тебя хочет, но ты-то хоть слушай меня. Если я говорю, что со мной всё в порядке — значит, в порядке. Если говорю, что справлюсь сама — значит, справлюсь. А если не справлюсь, я тебе так и скажу: «Мишка, помоги!»
— Хорошо, — кивнул он.
— И уж извини, что ты из-за меня так попал, я этого не хотела.
— Ладно, ты иди гуляй, а я починю твою дубину возмездия… И вот, телефон твой в коридоре валялся, — Мишка подал мне трубку. — Пока ты в ванне мокла, тебе тут звонил Шокер, раз двадцать.
— Вот чёрт…
— Я ему ответил в конце концов, потому что знаю, каково это, вот так впустую названивать.
— Что ты ему сказал?
— Ничего. Он просил перезвонить, как сможешь.
— Спасибо, Мишенька. И за обед, и за телефон.
Я убежала одеваться и вскоре была уже на улице.
На канале было морозно и малолюдно. Обычно даже зимой не бывает так холодно в Йери. Климат здесь мягкий и гораздо теплее, чем, например, в Питере. Но в этот раз, видимо, специально для меня подморозило.
Я достала телефон и перезвонила Шокеру.
— Привет, что ты хотел?
— Что у тебя случилось? — спросил он.
— Ничего такого, что стоило бы обсудить.
— Да? Как же мне враньё твоё надоело… — со вздохом сказал Шокер.
— Если ты и так знаешь, зачем спрашиваешь?
— Проверка на вшивость… Ты где?
— Гуляю.
— Конкретней?
— Иду по каналу, в сторону департаментов.
— А, вижу тебя. Отлично. Стой на месте, я сейчас.
Он отключился. Я остановилась, повернулась к заиндевевшему парапету, глубоко вдохнула морозный воздух.
Шокер подошёл, встал рядом.
— Не замёрзла?
— Я только вышла.
— А я давно уже болтаюсь по улице. Пойдём со мной.
— Куда?
— Пойдём, — он взял меня за руку и повёл, сначала по каналу, потом свернул на поперечную улицу с симпатичными особнячками.
Он ничего не говорил, просто шагал вперёд так быстро, что я почти бежала за ним.
— Шокер, куда ты меня тащишь?
— В отцовский дом.
Я не стала спрашивать, зачем, только крепче ухватилась за его замёрзшую ладонь.
От ворот в дом мы пробирались по неубранному рыхлому снегу. Шокер открыл дверь и подтолкнул меня в пустой, но светлый холл.
— Раздевайся, здесь тепло, я не выключаю отопление.
Он сбросил ботинки, снял куртку и пошёл куда-то вглубь дома.
— Ты не голодная? — крикнул он оттуда.
— Нет, — отозвалась я. — Что вы меня все кормите всю дорогу, житья от вас нет!
Я сняла куртку и обувь и пошлёпала искать Шокера. Нашла его в огромной пустой комнате с большим овальным столом посередине. Больше никакой мебели вокруг не было.
— Почему дом такой пустой?
— Продаю я его, — вздохнул Шокер. — От мебели уже почти избавился. Жалко очень. Я тут жил ребёнком, сразу после смерти мамы. На втором этаже одно крыло — отца и его жены, а в другом мы с Йаном хозяйничали. Больше я — он уже работал вовсю, когда я здесь поселился. Когда я женился, отец мне другой дом подарил, тот, где ты уже была. Это отсюда недалеко, через две улицы. Там мы жили, пока у нас всё было хорошо… Потом Валею и Илая пришлось сюда переселить, к деду. А когда Илай погиб, отец мой стал совсем плох, ему наняли сиделок, а Валя переехала к Йану и Рите… Крепко у нас всё запутано.
— Да, я с трудом вникаю.
— Всего в Йери у семьи Клайар три дома. Этот, мой и дом Йана, где сейчас Рита с твоим братом, где свадьба была. Этот дом после отца достался Йану, а от него практически сразу — мне. Но мне в Йери хватит и моего дома, он большой, мы там все прекрасно поместились.
— Шокер, у тебя дочка взрослая, ей пора жить самостоятельно. Так зачем ты дом продаёшь? Тем более, если жалко?
— Деньги нужны, — коротко ответил он.
— Всё так плохо? — испугалась я.
— Ну не настолько. На жизнь моему разросшемуся семейству должно хватить. У нас стабильный доход с семейных предприятий. Но деньги нужны. Не мне — Нарратору.
— А какое право имеет Марек заставлять тебя расстаться с домом?
— Он и не заставляет. И не спрашивал даже. Я просто знаю, что нужны деньги. А продать дом, да ещё такой хороший и в хорошем районе, можно куда быстрее, чем ферму в провинции, даже если ферма тоже неплоха и приносит доход.
— Да, дом хороший, это точно.
— Хочешь, покажу? Ну, это гостиная была. Я её не очень любил. Ещё внизу всякие хозяйственные помещения и жильё для прислуги. А вот наверху…
Шокер взял меня за руку и повёл за собой. Мы поднялись по лестнице наверх.
— Справа — отцовское крыло, тут ничего не осталось, я уже все комнаты очистил, — Шокер остановился в начале коридора и махнул рукой. — Здесь одна большая спальня, две маленьких и общая комната в торце.
Он потащил меня в левое крыло.
— А тут четыре маленькие спальни и общая комната.
Сначала мы по узкому коридору пришли в самый конец в просторную комнату с четырьмя огромными окнами. В ней не было ничего, кроме теннисного стола.
