Сергей Мазюк - Стрелок
- Сотрясение мозга, нервное перенапряжение и ещё, возможно, последствия наркотиков, - сообщил доктор. - Но в целом ничего серьёзного. Дня три постельного режима - и всё будет в норме. - Не дождётесь, - буркнул Стрелок и сел на постели. Голова по-прежнему кружилась, а в желудке штормило, но уже вполне сносно. Зато ломило все кости, и дрожали руки. Живот был пуст как барабан, однако аппетит отсутствовал напрочь. Солнце заливало всю комнату, отражалось в рассыпанном на подоконнике стекле и раскрашивало потолок узкими полосками спектра. Короткие тени и душная жара говорили о том, что день в самом разгаре. Самая середина дня самой середины лета. - Послушайте, молодой человек, вам нужно полежать хотя бы до вечера, если не хотите осложнений на свою голову. - У меня и так осложнений хватает, одним больше, одним меньше... - Стрелок осмотрел повязки на плече и ладони. Остался доволен. - Смотрите мне, вот потеряете сознание посреди пустыни, и ящерицы сожрут живьём. - В той пустыне, куда я иду, ящерицы не водятся. Доктор махнул рукой и поднялся со стула. - Ну как знаете. Заставить я вас всё равно не могу. В комнату вошёл Белов. Он и вправду сильно изменился, осунулся, ссутулился, серебряная седина потускнела и посерела будто присыпанная золой. Что ж, самое время посыпать голову пеплом. - Я ухожу, - заявил доктор. - Всё равно он меня слушать не хочет, - и удалился, прикрыв дверь. Белов подошёл ближе, тяжело опустился на стул, откинулся на спинку. - Ну здравствуй, Стрелок. Хреново ты выглядишь. - Ты не лучше. В самом деле, президент Возрождённой России казался сейчас старше Отшельника. - Знаешь, - Белов задумался, подыскивая слова, - мы все очень благодарны тебе за то, что ты сделал. Я не знаю, как тебе удалось справиться с ними в одиночку, просто представления не имею... Ты можешь рассчитывать на любую нашу помощь. Хотя сейчас наши возможности более чем скромные, после того, что произошло, - он потёр переносицу и опустил глаза. - И прости меня, пожалуйста, за тот случай. Я поддался соблазну, не устоял. Всё казалось так просто... Стрелок размышлял: разбить ему лицо сейчас или чуть позже. Только ведь такой утрётся да ещё и спасибо скажет. На них воздействовать физически не нужно, у них для этого есть совесть. - Я-то ладно, переживу, а как те, твои подданные, которые умирали на твоих глазах? Президент вздохнул и прикрыл глаза. - Не было выбора, Стрелок, не было выбора. Я не мог спасти всех, я не всесильный, - Белов вздохнул ещё раз. - Пришлось выбирать... А что бы ты на моём месте сделал? - Не знаю. Я никогда не был на твоём месте и, надеюсь, никогда не буду. Стрелок много размышлял над проблемой подобного выбора, когда из хороших, нужных людей необходимо отобрать тех, кто будет жить. Как это сделать, как остаться объективным? Куда деть личные симпатии, родственные чувства, зависть и жалость? Как можно их судить? Они ведь не бандиты, не злодеи, они добрые законопослушные граждане, всё преступление которых состоит только в том, что их слишком много. Однажды Стрелка уже посчитали избранным, решили, что он достоин жить. Но он помнил крики людей из-за стальных ворот убежища, крики людей оставшихся по ту сторону. - Тогда прошу, не нужно об этом, а то и без того тошно, - Белов провёл ладонью по лицу, стирая с него эмоции. - Ладно, скажи лучше, как этот отряд так удачно напал, во время мора, да ещё оказался к "чёрному гриппу" поголовно невосприимчив? - Да, это история... - президент серо улыбнулся. - Спустя два дня после твоего ухода забрёл в город дервиш, весь в лохмотьях, грязный как собака. Сказал, что хадж совершает, то есть паломничество... - Куда? - удивился Стрелок. - К воронке в оплавленной земле? - Не знаю, я не видел той воронки, - он пожал плечами. - Так вот, попросил дервиш пищи и крова. У нас в городе были пару мусульманских семей, одна из них и приютила бродягу на ночь. Они умерли первыми... - Интересно. Локальное применение бактериологического оружия. А мозги у них есть, то есть были. Видимо поняли, что грубой силой вас не возьмёшь, и пошли на хитрость. - Скорее всего. - Кстати, Белов, тогда, при прошлом нашем разговоре, в баллоне был не VX, а кислород, - Стрелок смотрел на Белова прищурившись, ожидая реакции. - Знаю, у меня тоже ГП-22 есть, - президент улыбнулся, на этот раз вполне искренне. - Я ещё надеялся, что ты захочешь остаться здесь. А если бы твой обман раскрылся, ты бы наверняка обиделся и перестал со мной разговаривать из-за этой детской обиды. Я в людях разбираюсь... Да, и закрой рот, а то мухи налетят. Стрелок закрыл. Мысли в его голове тасовались словно колода карт, мелькали какие-то бессмысленные картинки. Ему вдруг очень захотелось снова прилечь, как и советовал доктор.
15. Харон
Следующим утром Стрелок заглянул в тот дом, где едва не погиб, подобрать потерянный накануне рюкзак. В разбитые окна вваливался тяжелый серый дым, погребальные костры горели снова. Старый Рамштейн подбрасывал дрова, жмурясь от жара, мужчины помоложе, в том числе и сам президент, носили трупы и складывали в ряд, а потом вскидывали на груды углей. Вдоль ряда тел бродили несколько женщин и брали у мёртвых то, что ещё может пригодиться живым. Время от времени какая-нибудь из женщин останавливалась и закрывала лицо руками. Но Стрелок не думал, что они плачут, скорее всего, это дым резал им глаза. На лицах людей были повязки. Стоял неописуемый смрад. А в городе хозяйничали вороны. Город был отдан им на разграбление. Дышать было трудно, дышать было противно, но Стрелок и не думал надевать противогаз. Это казалось ему чем-то кощунственным, похожим не неуважение к умершим. Он уходил из города не попрощавшись и не оглядываясь.
Стрелок помнил о том броневике, БРДМ-5, что ему пришлось бросить у кромки леса между мёртвой деревней и хижиной Харона. Он не мог его просто так оставить, это было бы непростительным расточительством. Он решил вернуться и спрятать броневик получше, чтобы в случае чего иметь в резерве транспорт с запасом хода в восемь-девять тысяч километров. Пришлось делать изрядный крюк, но Стрелок был готов потерять полдня ради некоторых гарантий на будущее. К тому же он планировал посетить самого Харона и высказать ему все, что думает о дурацких шутках и слабоумных маразматиках вроде него. Хотя, по правде говоря, в сравнении с ложью Генерала, ложь Харона казалась детской шалостью. К деревне Стрелок не подъезжал, ограничился лишь осмотром в бинокль. Да, деревня была мертва. Всё находилось на своих местах, всё пребывало в полном покое, даже черепа продолжали скалить выбеленные солнцем зубы. Стрелок не сомневался, что и гильза с его автографом по-прежнему валяется в пыли под теми кольями. Когда-нибудь случайный бродяга подберёт её, и к рассказам о Стрелке добавиться ещё один. А если даже её никогда и не найдут, Стрелку и без того хватало "подвигов". БРДМ стояла там, где он её оставил, в редком леске у порога настоящего серьёзного леса. На броне появилось несколько опавших листьев и пятен засохшего птичьего помёта, а в остальном ничего не изменилось. Не теряя времени даром, Стрелок закрепил на носу своего БТР предусмотрительно прихваченный в "Тайге" бульдозерный нож и принялся рыть землю. Он планировал соорудить нечто среднее между землянкой и гаражом, чтобы укрыть там от посторонних глаз резервный броневик. И спустя час, яма размерами два с половиной на шесть метров и глубиной от уровня земли до двух метров была готова. Стрелок загнал в неё БРДМ-5, надёжно заглушил реактор и отключил всю аппаратуру. И тут пришлось признать ошибку. На то, чтобы укрыть яму стволами деревьев и выложить поверху дёрном пришлось бы потратить не один день, а Стрелок наивно полагал справиться за пять-шесть часов. Свалить дерево, очистить от сучьев, дотащить до ямы и закрепить - немалая работа, если учесть, что он один и у него нет ни бензно- ни электропил. Есть только топор и обычная двуручная пила. Двуручная. Это обстоятельство и навело Стрелка на мысль привлечь помощника, так сказать в добровольно-принудительном порядке. Харона, например. Во время их прошлой встречи старик имел неплохую физическую форму, по крайней мере, вёслами он работал весьма прилично.
