Юрий Иванович - Капризная Фортуна
День выдался солнечным, в меру жарким, и, стоя на предпоследнем этаже, Линкола то поглядывала на город, то на небо, где виднелось два орла катарги; то вновь возвращалась глазами в помещение. Время от времени она рисовала на листке бумаги расположение мебели, которую здесь следовало установить в ближайшее время. Личный кабинет главы тайного надзора следовало обставить не только со вкусом и роскошью, но и с максимальным авторитарным, угрожающим эффектом. Дабы любой сюда входящий человек понимал: с ним здесь шутить не станут, здесь решаются наиважнейшие государственные дела, защищается государственный строй и хранятся самые важные государственные секреты.
А вот одной королеве побыть не удалось, невзирая на строгий приказ оставшимся внизу гвардейцам никого к ней не пропускать. Быстрый перестук каблучков по ступенькам заранее подсказал главе тайной стражи, кто мог так бесцеремонно нарушить уединение и кого не посмела бы остановить личная, давно проверенная стража. Поэтому когда в помещение ворвалась с самым деловым и озабоченным видом Роза Великолепная, её бабушка уже бумагу отложила в сторону и улыбалась со всей сердечностью и любовью. Принцесса ей тоже улыбнулась в ответ, легким касанием поцеловала в щёку и вновь нахмурила свои бровки:
– Доброе утро! Но сразу начну с недоброй новости: Маанита попыталась завербовать в свой стан Жерарда Страмского! Ты представляешь! Он пообещал подумать и даже намекнул, что, скорей всего, согласится. А сам передал нам записку с кратким пересказом беседы и с вопросом «что делать». Вот, читай.
– В лояльности герцога нам сомневаться не приходится… – пробормотала глава тайного надзора, впиваясь взглядом в записку.
В последнее время своей бабушке в её нелёгкой и тайной работе Роза помогала с полным размахом и знанием дела. Причём делала это, изначально ни у кого не спрашивая разрешения или одобрения. Ещё при Монахе Менгарце её распоряжения выполнялись с той же поспешностью и тщанием, что и указания вдовствующей королевы. А уж в последнее время все службисты воспринимали молодую красавицу точно так же, как и непосредственную главу тайного надзора. Потому что ни разу между родственницами не возникло недоразумений и непонимания. Как следствие, ни накладок, ни сбоев в работе тайного ведомства не случалось.
Чтение записки прошло быстро, и неотложно началось её обсуждение.
– Вот уж змею на груди пригрел мой сынок…
– И не говори, бабушка. В последнее время я вообще порой смотрю на отца как на чужого. Хуже всего, что придраться к словам наложницы Гранлео нельзя при всём желании. Только вчитайся: «Мне хочется лишь, чтобы вы, уважаемый Жерард, всегда и во всём поддерживали начинания и прогрессивные идеи Грома Восьмого. Для этого нам следует объединиться в один кулак и встать стеной у него за плечами…» Прямо образец патриотизма и искренней лояльности!
– Придраться можно… Например, к этим словам: «…будете за это надлежащим образом вознаграждены новыми угодьями и прочими монаршими милостями…» А ведь Гром не любит, когда за него пытаются раздавать подобные привилегии. Ох как не любит!
– Бабушка! Мне кажется, отец мог по своей доброте душевной этой змее пообещать что угодно. Он ведь совсем не замечает, как она его окрутила и как вьёт уже верёвки, и в порыве затмения мог разрешить проверять лояльность подданных, а то и обещать некоторые поблажки за верность и услужливость.
Линкола поджала губы:
– На верность и вшивость мы и сами любого проверим! Думаю, мой сын это прекрасно понимает.
– Да? Хочется верить… Хотя есть ещё одна неприятная новость, – Роза с досадой встряхнула своими чудесными локонами: – Отец окончательно решил раздать остальных наложниц союзникам и самым приближённым к короне холостякам. Заявил об этом во время завтрака и поступает так явно по наущению Мааниты.
Её бабушка потёрла лоб ладошкой в раздумье:
– Может, это и к лучшему? Ты бы знала, как мне наложницы во дворце надоели. Хоть и отдельно живут и почти никого к ним не пропускают, но всё равно они – узел напряжения и клубок всевозможных ссор, пакостей и ненужного ажиотажа.
– Ну как ты можешь так говорить? Пока мы не определились с причиной нахождения женщин у Гранлео, их нельзя отдавать в чужие руки. Тем более странно, что этого страстно желает бывшая любовница павшего императора. Вспомни, что говорил Виктор! – сказала принцесса и сразу затихла от грустных воспоминаний, что случалось с нею всегда, когда вспоминала о Монахе Менгарце.
Бабушка тут же обняла свою внучку за плечи, подвела к окну и попыталась отвлечь продолжением делового разговора:
– Всё равно мы ничего больше о сути наложниц не узнаем, так что пусть греют постели нашим союзникам. Другой вопрос, что вокруг Мааниты необходимо срочно ввести своих людей. Герцогу Страмскому придётся соглашаться немедленно. Вдобавок и маркиза Шаваду я уже обо всём проинструктировала и предупредила. Как только ему опять станут намекать на вхождение в лагерь нашего гипотетического противника, он сразу с готовностью согласится и постарается изнутри пронюхать, что там и как.
– Маркиз? Но мне кажется, весельчак и балагур Икар слишком молод. Справится ли он в том змеином гнезде?
– Не смеши меня! Самой-то ещё восемнадцати нет, а мужчину в двадцать три года молодым обзываешь! Вспомни, как маркиз Шаваду отчаянно сражается и как мастерски владеет почти любым оружием. Генерал Тербон от него вообще без ума. Так что не перечь… А чего это ты так напряглась?
Линкола проследила за пристальным взглядом любимой внучки и тоже уставилась на небо. Теперь там оба орла выделывали совершенно иные кульбиты, чем прежде. Они в плавном пикировании по очереди заходили на Восточную башню, делали над ней горку и вновь набирали высоту для повторного захода. Причём при планировании их биссектриса полёта чётко упиралась в раскрытое окно, в котором стояли обе родственницы.
– Они подают какой-то знак… – словно в трансе прошептала Роза. – Может, это те самые? Может, они ищут именно меня? Они ведь меня как-то узнавали, когда я летала на дельтаплане… О! Даже крыльями покачивают, как в тот раз! – Она мягко вырвалась из объятий бабушки, резко развернулась и помчалась к лестнице со словами: – Я наверх! Надо осмотреться!
Естественно, что Линкола с забившимся сердцем понеслась следом за принцессой. А выскочив на верхнюю площадку, замерла за спиной у девушки, готовая в любой момент ухватить за лиф платья или звать на помощь гвардейцев. Но внучка никуда не двигалась, только с прижатыми к груди ладошками смотрела, как на парапет величественно садится гигантская белая птица. Второй ее соплеменник так и продолжил кружиться над башней на небольшой высоте. Потом приземлившийся орёл спрыгнул, а вернее, почти шагнул с высокого, в рост человека, зубчатого парапета вниз и неожиданно что-то просвистел. Словно понимая растерянность женщин, он чуть подождал и засвистел вновь. Но на этот раз с определённым старанием, словно пытался что-то сказать.
