Анатолий Радов - Студия «Боливар»
— Да.
— А как тебя зовут по-настоящему?
— Виктор — сказал я, и это имя почему-то показалось мне совсем незнакомым, словно оно уже не принадлежало мне теперешнему.
— Виктор, значит победитель — прошептала она.
Я знал, что мужчине, для того чтобы победить, нужна женщина. И как бы он не прятался в одиночество, всё равно, всё, что он делает, всё это ради женщины. Иногда ради будущей женщины, которую он видит только в своих снах. Но все сны однажды сбываются.
И теперь, я лежал в полной тьме, словно пробудившись от всех своих снов, и знал, что уже не смогу уснуть. Не смогу, пока не сделаю всё возможное, чтобы выбраться отсюда с нею. И плевать я хотел на всяких Инри со своими сворами, на всех режиссёров и Боливаров.
— Я найду режиссёра — сказал я — И заставлю его вернуть нас обратно.
— А где его искать?
— Я ещё не знаю. Но я могу позвонить ему. И когда я позвоню и назову его сволочью, думаю ему придётся встретится со мной.
— А если он не захочет?
— Тогда… тогда мы пойдём с тобой по дороге. И когда-нибудь она закончится. Ведь не мог же он создать бесконечный мир.
— Ты знаешь, я верю тебе. Одной мне было страшно, и я не верила, а теперь верю. Обними меня сильней.
Я прижал её к себе и поцеловал.
— Я вернусь к Алексу, и мы вдвоём что-нибудь придумаем. Он тоже немного сдался, но это от одиночества. Вдвоём нам будет легче.
— Алекс здесь уже очень долго. Я не знаю, чтобы я делала, если бы пробыла здесь столько, сколько он.
— Алекс сказал, что в этом мире, кроме как в деревне, воды нигде больше нет.
— Да. Только у Инри в шалаше. Он построил свой шалаш над колодцем. И туда имеет право входить только Мария.
— Если мы решим уйти, нам придётся как-нибудь захватить с собою побольше воды. Слушай, а почему бы нам с Алексом просто не перебить всех ночью, а?
— Ты сможешь убить?
— Не знаю. Я не думал об этом. Наверное, это глупая мысль.
— Конечно, глупая — голос её расстроился — Разве ты такой? Пусть они будут сто раз плохие, но убивать всё равно хуже.
— Извини, я не подумал. Просто ляпнул глупость — я нежно поцеловал её — Мы уйдём отсюда, а они пусть остаются здесь. Или ты хочешь кого-то взять с собой?
— Не знаю. Если бы Лиза была живой — она тяжело вздохнула — Я бы обязательно взяла её. Я её очень любила. Она так заразительно смеялась, мне всегда хотелось смеяться вместе с ней.
— Я видел, как Боливар убил её — сказал я.
Она дёрнулась, словно испугавшись, и высвободившись из моих рук, поднялась. Она сидела в темноте, и я уже жалел, что сказал правду.
— Как… как это ты видел? — спросила она дрожащим голосом.
— Просто я появился здесь чуть раньше, чем сказал Алекс.
— Значит, ты соврал.
— Всё это лишь для того, чтобы вы не посчитали меня виноватым в её смерти. Алекс сказал, что появляться тогда было опасно.
— А ты не виноват? — спросила она, и её голос вновь дрогнул.
— Конечно нет — громко ответил я — Я пытался спасти её, но не смог.
— Тише — прошептала она.
— Иди ко мне — тихо сказал я.
Она осторожно прилегла рядом, словно всё ещё в чём-то подозревая меня и боясь.
— Неужели ты думаешь, что я в чём-то виноват? — шёпотом спросил я.
— Нет — ответила она — Просто я очень боюсь тех, кто умеет врать. Мой отец… он всегда врал мне, маме…
Она замолчала, а я провёл рукой по её мягким волосам.
— Я никогда не буду тебе врать — сказал я — Так получилось, что Лиза спасла мне жизнь.
— Спасла?
— Да. Боливар, наверное, хотел напасть на меня, потому что я бежал и он меня видел. А она… она в это время сидела на корточках, сжавшись от страха в комочек. Но когда монстр приблизился, она резко вскочила на ноги, и Боливар увидев её… убил.
— Ты не виноват — почти беззвучно выдохнула она.
— Наверное — сказал я — Хотя иногда мне кажется… Нет, я ничего бы не смог сделать. Убив её, он напал на меня. Но почему-то оставил в живых. А когда я очнулся, я уже лежал в шалаше Алекса.
— Тебе повезло.
— Да — согласился я.
— Мне нужно идти.
Я посмотрел на неё, хотя и знал, что ничего не увижу, но видимо это было просто привычной реакцией.
— Сейчас? — спросил я, пытаясь во мраке представить её.
— Да. Время света может наступить в любой момент. Никто не должен знать, что я была здесь.
— Конечно — согласился я.
Она приподнялась и завозилась в темноте. Я слышал шорох платья и её дыхание.
— Завтра я уйду — сказал я.
— Сделай это как можно раньше — шорох платья и её шёпот смешались в одно.
— Почему?
— Ты же не хочешь целовать руку Инри на очередной мессе?
— Не хочу.
— Тогда уходи, как только начнётся время света — она несколько секунд помолчала — Пообещай мне, что вернёшься.
— Обе…
— Нет — нервно перебила она — Лучше не обещай. Просто вернись, хорошо?
— Да.
— Я тебе верю.
Она отыскала мои руки и несколько секунд держала в своих. Я чувствовал её, словно через руки она дарила мне частицу себя. Я принял эту частицу с нежностью, и осторожно разместил в своём сердце.
Когда она отпустила мои руки и выбралась из шалаша, я всё ещё был погружён в эту частицу, я был в своём сердце и любовался, а очнувшись и сообразив, что её уже нет поблизости, ощутил, как надавила тьма.
21
Я долго не мог уснуть, пытаясь разобраться в том, что случилось, в своих ощущениях, в ворохе мыслей, в танце чувств. Всё было таким непонятным, и теперь походило на сон, нежели реальность. Всё что было, было лишено визуальности, построенное на слепых прикосновениях одного уставшего от одиночества тела к другому. И я пытался восстановить эти ощущения в памяти, но они не восстанавливались. Наверное, потому что я не мог подобрать слов, я не мог подтвердить образами. Была лишь точка удовольствия, где-то внутри моего мозга, словно далёкая звезда в глубине Вселенной.
Я долго ворочался с боку на бок не в силах уснуть. Произошедшее настолько взволновало моё сердце и мозг, что сон видимо теперь бродил кругами, боясь ко мне даже подступиться. Запах её волос и тела ещё долго наполняли моё непритязательное жилище, и иногда мне казалось, что она ещё здесь, в этой темноте, сидит и задумчиво улыбается.
Но она ушла. Я знал это. Слишком опасно было бы сейчас наплевать на всё, и просто быть вместе.
Конечно же, в моём мозгу роились назойливые мысли, одна безрассудней и глупее другой. Но я тут же напоминал себе о том, где я нахожусь. Я напоминал себе о том, что это не настоящий мир, в котором открыты несколько путей одновременно. Здесь такого нет.
