Ирина Белояр - Уайтбол
Переводим взгляды на экран обзорной камеры — аж внутри похолодело. Там… муравейник. Миниатюрная копия недавнего живого вулкана — метров сто, наверно, а то и меньше. Точь-в-точь давешняя наша «гора», мать-мать-мать, если не считать размеров. Должно быть, Михаэлева сопка, или ее дубликат…
— Георгий! Срочно отзывай человека снаружи, — скомандовал шеф. — Рабочая смена… не успеют.
— Откуда это здесь?!..
— Хер его знает, — отозвался Игорь. — Мы идем — оно стоит. Как прилетело — не видел…
Если сомнения и были — выветрились мгновенно: в борту муравейника открылась брешь, и оттуда вылезло не меньше десятка «циклопов», как обозвал их капитан. Техник успел нырнуть в шлюз чуть ли не перед носом у одного из гостей…
* * *Через десять минут корабельный радист принял паническое сообщение:
— Твари ползают по всему куполу, пытаются попасть внутрь!..
— Херовая была идея — устраивать здесь станцию, — прорычал Осипенко, когда разбуженный капитан появился на дежурном посту. — Даже если они не сумеют вскрыть купол, положение у ребят — врагу не пожелаешь. Крыша вот-вот потечет, а эвакуация невозможна. Я отдал приказ вездеходу не подходить близко. Ха! Маячков они, понимаешь, натыкали. С младенцами, что ли, дело имеем?..
— Значит, так. Высылаем вторую машину, Володя. Одна будет отвлекать соседей дальним светом, вторая эвакуирует людей. Эти незапланированные протечки меня смущают больше, чем циклопы.
— Даже так.
— Даже так. Если бы слизни действительно хотели попасть в купол, они бы это сделали. Спроси Розовского, он тебе расскажет про несколько рядов высокопрочных зубов, которыми соседи дробят бог весть что.
— Ты знал?!
— Разумеется.
Осипенко сосчитал про себя до десяти, потом сказал уничтожающе спокойно:
— Я перестаю тебя понимать, капитан. В таком куполе, разумеется, оставаться нельзя — нужно детальное тестирование и серьезный ремонт, а не двое ребят с половиной паяльника. Но какого… ты отдал приказ о монтаже, если знал, что станция настолько уязвима для слизней?
— Володя, давай решать проблему, а не разбираться с моими мотивами.
— Может, из-за твоих друзей крыша и потекла!
— То есть, друзья уже прилетали, ползали по куполу, портили его, как могли — и ни один урод этого не заметил, так, что ли? Давай хоть наше земное расп…йство на потенциального противника не вешать!
— Давай. Но сейчас, кэп, если ты мужик — оденешься и сам поедешь вытаскивать ребят из жопы. Раз ты такой герой, бля.
— Я и собирался — сам.
…«А пока он эдак с ним препирался»[8], наша охреневшая команда глядела во все глаза — то есть, на все экраны — как прекрасные создания обходят дозором чужие владения. Мы торчали в жилом отсеке, облаченные в скафандры, готовые, ежели чего, отстреливаться и бежать — если получится, конечно…
Твари ползали по куполу, методично ощупывая сантиметр за сантиметром.
— Какого… они ищут вход на крыше?
— Внизу-то не нашли.
— Сейчас еще наверху не найдут, начнут взламывать.
— Думаешь, сумеют?
— Думаешь — нет?..
«Гости» оставляли после себя на куполе слизистую полосу, которая, впрочем, мгновенно исчезала. Может, они это дело вбирают друг за другом, как земные улитки в период спаривания? Но, пардон, слизь земных улиток состоит преимущественно из воды, затем и подбирают — восстанавливают потерю жидкости… а тут какая, на хрен, вода. Этиловым спиртом не отойдешь. Это у них, значит, покруче спирта… То-то они надрались и буянят.
Не смешно. Совершенно не смешно.
— Нет, не подбирают. Замерзает, наверно. А пленочка остается, внимательнее посмотри: цвет у купола становится немного другой.
— Будь моя воля — вышел бы и перебил всех на хер.
— Сказано — в контакт не вступать.
— А я бесконтактно. Я ж не резать их собираюсь. Из ружжа…
— Они тебе потом такое ружжо устроят…
Выйти и перестрелять — единственное, о чем думалось. Думать о чем-то другом приходилось себя заставлять усилием воли.
Самая серьезная в мире пытка — пытка беспомощным ожиданием.
…Соседи меж тем начали покидать купол. Один свалился вниз, второй. Понемногу шабаш прекратился, и компания, только что не обнявшись, поползла к своему дому.
— Уходят? Надоело?
— Видимо, решили, что здесь без буровой установки не обойтись.
— За ней и пошли?
Все переглянулись. Ччерт! Насчет установки-то…
— Михаэль! Как ребята на буровой?
— Там нет гостей. Я им сказал: с места не двигаться.
— Что ж машина-то не идет…
— Эээ… люди, а где наш муравейник?
Переводим взгляды на западный экран. На экране — девственно-чистое ледяное поле.
* * *Прошло полчаса. Соседи не появлялись. Мы сидели совершенно раздавленные, прикидывали, какова вероятность такой вот массовой галлюцинации у восьми человек одновременно. «А был ли мальчик?» Или у нас камеры перестали работать? Ни хрена не перестали, ландшафт-то показывают.
Только соседи исчезли, будто и не было их.
Гоги матюгался на приборы — теперь они сбоили и отказывались тестировать целостность шатра. Ни одной протечки увидеть не удалось — хорошо, что мы запомнили их местонахождение.
Вот так вам. Ни муравейников, ни протечек. Сеанс массового гипноза. Групповое помешательство.
С машины сообщили — ждите, сейчас будем. Рабочая смена с буровой безмятежно поинтересовалась, мол, какого черта все-таки происходит. С корабля поступил приказ: ничего не предпринимать, эвакуироваться на «Ганимед». Можно подумать, у нас тут могут быть другие планы…
Выполнить приказ не удалось: внешний люк заклинило.
А подошедшие с работы ничего не понимающие монтажники обнаружили, что купол покрыт каким-то непонятным твердым веществом. Весь, кроме входа. Неопрятно покрыт: один стык двери со стеной выпачкан той же дрянью, отчего и клинит…
Несколько часов спустя, когда нашу команду, близкую к буйному помешательству, таки вызволили из плена, весь коллектив вернулся на корабль и разбежался по каютам — приходить в себя, а непонятная «грязь» была передана химикам на анализ, — тестировщики сообщили, что приборы радиационного контроля, привезенные со станции, находятся в полном порядке.
Дело оказалось не в приборах. Дыры в защитном слое исчезли с экранов, поскольку никаких дыр просто-напросто не стало.
* * *Почему-то происшествие с нашествием ударило не столько по нашей настрадавшейся команде, сколько по экипажу корабля. Может быть, дело в разнице менталитетов: любой полевик, будь то ученый или работяга, где-то в глубине души — авантюрист, и вообще — Колумб. Иначе на кой хрен ему эти прогулки по чужой планете… А может быть дело в том, что мы, так же как и биологи, столкнулись с неведомым лицом к лицу, в то время как все остальные пробивались информацией с чужих слов… К тому моменту как монтажники успокоились и начали шутить на тему ЧП, часть экипажа себя порядком накрутила. Некоторые горячие головы уже чуть ли не в открытую митинговали в коридорах. Разбирали по косточкам начальство всех уровней, начиная с капитана, который, совершенно очевидно, зомбирован Чужими и теперь собирается скормить им экспедицию, и заканчивая руководством проекта «Ганимед», которое засунуло нас всех в эту задницу.
