Фредерик Браун - Галактический скиталец
Смит терпеливо вздохнул.
— Да, конечно, врач мог ошибиться на полчаса, но совершенно невероятно предполагать, что такое могло случиться, так как он делал вскрытие вскоре после убийства и сразу же вынес определение: смерть наступила час тому назад. При всем этом я еще, пожалуй, мог бы допустить предположение, подобное вашему, если бы не ряд фактов, исключающих такую возможность. Хендерсон услышал один выстрел — что не так уж и странно, как может показаться, раз выстрелов было два. Во время одного из выстрелов могла проезжать мимо какая-нибудь машина, и шум заглушил звук выстрела. Или, что более вероятно, он услыхал оба выстрела, но первый не осознал как выстрел. Такие вещи случаются нередко, и нам они хорошо известны. Из всего рассмотренного нами сейчас наиболее важным и заслуживающим внимания является точное соблюдение правил миссис Таттл, я бы даже сказал, незыблемый ритуал. По ней всегда можно было сверять часы, она всегда отправлялась на кухню за стаканом горячего молока в одиннадцать тридцать… И когда на этот раз она вернулась в холл, ее настигла смерть. Кстати, вскрытие показало, что за минуту до смерти она успела сделать один глоток. Возможно, она сделала его еще на кухне. Нельзя не упомянуть здесь еще об одной детали. Я не могу объяснить, как могло случиться, что этот факт не был замечен журналистами и потом, в своих заметках, они ни разу о нем не упомянули. Это ручные часики миссис Таттл. Когда она упала, стрелки остановились на одиннадцати часах и тридцати трех минутах.
Он допил виски и поставил стакан на столик.
— Я знаю, что вы сейчас хотите мне сказать: дескать, стрелки часов могут быть установлены не всегда с должной точностью. И то правда. Ведь дамские ручные часы очень редко показывают точное время. Все правильно. Однако, черт возьми, нельзя же рассматривать каждый из этих фактов изолированно, в отрыве от других, их надо рассматривать в совокупности. Миссис Таттл умерла сразу же или, может быть, буквально через несколько минут после того, как пробило одиннадцать тридцать ночи, и если бы ее убийцей оказались вы, то я бы стал вашим соучастником, так как дал вам полное алиби. Я абсолютно уверен во времени, когда я вас встретил в центре, как я абсолютно уверен и в том, что вы смогли появиться в доме своей бабушки после нашей встречи только в тот момент, когда вы там появились или чуть-чуть раньше, возможно, всего на несколько минут… Черт подери! Из-за того, что вы совершенно не помните, что там произошло на самом деле, нет абсолютно никакой необходимости искать всякие мыслимые и немыслимые доказательства, чтобы оправдать ваши совершенно абсурдные бредни, которые вы себе вбили в голову! Ну не убивали вы ее, не убивали; вы просто не могли ее убить!
— Ну, хорошо. Забудем об этом. Спасибо. Еще немного виски?
— С удовольствием… только совсем чуть-чуть. Через два с половиной часа мне заступать на дежурство, пожалуй, еще немного можно выпить… А то я что-то не почувствовал никакого действия после первого стакана. Думаю, могу себе позволить пропустить еще один…
Я быстренько приготовил еще два стакана. Без всякого сомнения, я уже здорово начал чувствовать действие выпитого… А, может, это и к лучшему? Ведь в такие минуты я переставал думать о Робин, о том, где она находится и что делает…
Мне показалось, что я совсем было начал засыпать, когда Уолтер Смит собрался уходить.
Итак, я не убивал бабушку. Возможно, Уолтер задел больное место, упомянув, что я всеми силами пытался убедить себя в наихудшем именно потому, что я абсолютно не помнил случившегося. И тот факт, что у меня по совершенно понятной причине проявилась амнезия, еще не означал, что я был психопатом.
Тем не менее меня тревожило еще что-то… Вполне возможно, это что-то я знал до того, как впал в амнезию, и мое подсознание по какой-то причине никак не желало, чтобы я это знал, и именно поэтому я так болезненно сопротивлялся психоанализу вообще, а гипнозу в особенности.
Я знал что-то, чего не хотел знать. Амнезия защищала меня от меня самого. Если бы только я сумел с ней справиться, победить ее, если бы я только вспомнил…
Со стаканом в руке я подошел к окну и посмотрел на ярко освещенную улицу.
— Что вас так угнетает, Род? — спросил Уолтер, стоя за моей спиной.
— Если бы мне кто-то это сказал, помог бы мне узнать.
— Послушайте, Род, если это может как-то вам помочь, успокоить… я хочу как можно скорее поймать этого убийцу и отправить его на электрический стул.
— Я очень хочу верить, что вы его поймаете, ведь иначе он снова будет убивать. Но я не желаю ему электрического стула. Я был бы вполне доволен, если бы его приговорили к тюремному заключению.
— Но почему, Род? Ради бога, скажите почему? Ведь не хотите же вы сказать, что вы противник смертной казни?
— Да, это так. Я против любой насильственной смерти, а также и против того, что существует необходимость причинять непомерные страдания.
— Я совсем было упустил из виду эту вашу особенность, Род, — сказал он, широко улыбаясь. — Вы из тех людей, которые ни за что не хотят ни причинять страдания животным, ни убивать их. Вы все еще стоите на том же? Когда-то давно я хотел задать вам один вопрос, но почему-то так и не задал его, а вот сейчас, мне кажется, весьма подходящий момент: скажите, почему вы не вегетарианец, если вам так претит убивать животных? Или вы вегетарианец?
— Нет, я не вегетарианец. Я принимаю тот факт, что мы все плотоядные и можем забивать животных, чтобы кормиться. Но я категорически не принимаю тот факт, что нам должно нравиться убивать. Допускаю, что мы вынуждены убивать другие существа с тем, чтобы выжить. И даже если бы мы все поголовно были вегетарианцами, мы все равно должны были бы их убивать, хотя бы для сокращения и сдерживания роста популяций, не говоря уж о насекомых. Если бы мы их не убивали, то они могли бы выжить нас из домов и даже вытеснить с планеты. — Смит ходил следом за мной из угла в угол по комнате со стаканом в руке. — В охоте, да и в рыбной ловле меня особенно возмущает то, что люди получают удовольствие от убийства и даже сумели превратить это в спорт. Если человек охотится или ловит рыбу, чтобы прокормить себя и свою семью, то есть чтобы выжить, — это совершенно нормально. Все мы охотились когда-то давно, когда жили в пещерах и на деревьях. В те времена человек испытывал удовлетворение от того, что он убивает, поскольку, добывая пищу, он спасал себя от голодной смерти. Не надо сбрасывать со счетов еще и тот факт, что он был тогда дикарем. Но не пытайтесь, пожалуйста, убедить меня, что современный человек охотится, чтобы прокормиться. Это чистая ложь, по крайней мере по отношению к таким людям, как мы с вами. Охотник иногда ловит зверей, птиц и прочую живность тысячами, стараясь компенсировать этим время, не говоря уже об экипировке, на которую нередко тратятся колоссальные деньги. И охотится он не потому, что человеческий род, к сожалению, еще не избавился от «опьянения» дикаря — «опьянения» кровью…
