Майкл Муркок - Черный коридор
Спустя некоторое время «пустотник» Карсон возненавидел Патриота Райна, увидев в нем врага прогрессивных идей новой партии. Это Сара — в перерывах между ласками — и сообщила Райну, добавив:
Теперь он и слышать не желает о тебе, дорогой, так что нам придется расстаться.
— Ты и в самом деле собираешься так поступить?
— Разумеется. Ты знаешь — у него такое больное сердце. Не могу же я лишний раз огорчать его.
— Но ты знаешь и то, что он просто старый дуралей, выживший из ума! Нельзя же всю жизнь потакать его фантазиям.
— Я люблю своего старенького папочку.
— То-то ты постоянно виснешь на нем!
— Я вообще предпочитаю пожилых мужчин, иначе, милый, ни за что не связалась бы с тобой!
От такой откровенности Райн онемел — он искренне любил Сару, а она так унизила его мужское достоинство! Взяв себя в руки, он резко проговорил:
— Язык у тебя как бритва — так и режет по живому.
— Да брось переживать, дорогой. В твоем возрасте ты и молодым можешь дать фору.
— Благодарю за комплимент, — угрюмо ответил Райн. Он налил в стакан воды, понюхал жидкость и с отвращением выплеснул в раковину. — Какая гадость. Наверняка что-то добавляют в воду.
Обнаженная красотка на постели с деланным сочувствием изрекла:
— Конечно, бедняжка. Там наркотики, цианид, что-то для оболванивания мозгов. Ты разве не знал?
— Скорее это напоминает дохлую крысу, — проворчал Райн и принялся одеваться. — Вставай, пора ехать. До комендантского часа всего ничего.
— Разве не хочешь в последний разок… а? Чтобы лучше запомнилось?
— Ты и в самом деле решила поставить крест на наших отношениях?
Как ты можешь так говорить, дорогой? Я ни за что не отказалась бы от тебя, но… Если папа узнает, это убьет его.
— Чтоб он сгинул, старый негодник, — проворчал Райн.
Может, ты и прав, — проговорила любящая дочь, спуская с постели длинные ноги. — Ты отвезешь меня домой?
Так и быть…
Обида на Сару вернула давно забытую подавленность. Только теперь стало ясно, как много места заняла она в его жизни, в поддержании его «эго». От нее он не ожидал подобного удара, особенно в такой неподходящий момент, когда дела фирмы покатились под гору. Но, надо сказать, у него не появилось и мысли о том, что это просто затеянная Сарой игра. В проявлении своих чувств она всегда была предельно честной, и, уж коли решила уйти, так это навсегда. Позднее раскаяние охватило Райна — нельзя было разрешать себе так сильно привязаться к этой девушке.
Они покинули столь памятную ему гостиницу. Закатное солнце освещало одинокую машину Райна и руины зданий на Оксфорд-стрит. Похоже, здесь теперь никто больше не жил, так что объявление комендантского часа выглядело пустой формальностью.
Немного задержавшись возле машины, Райн окинул взглядом печальную картину запустения — результат кровавых бунтов этой зимы.
Выглянувшая из окна машины Сара насмешливо протянула:
— О, да ты, я вижу, романтик?
— Не замечал прежде такого. Я, скорее, прагматик, — ответил Райн, включив двигатель.
— Да нет. Ты романтик, но очень уж эгоистичный, — рассмеялась в ответ Сара.
— Не стоит быть сверх меры жестокой, — процедил сквозь зубы Райн, выруливая на слегка расчищенную от завалов проезжую часть.
— Видишь ли, я не сентиментальна. Это нынче недопустимая роскошь.
— Ты рассчитываешь, что я довезу тебя до Кройдона?
— Само собой! Не заставишь же ты меня топать пешком через зону, облюбованную женоненавистниками?
— Это как понимать? Они захватили весь район?
— Считай, что так. Их мечта — создать в Бэлхэме крошечное государство со своими порядками. Поэтому они убивают любую женщину, которая попадется им в руки. Восхитительно, не правда ли?
Райн мрачно усмехнулся:
— Может быть, они и правы.
— Фу, как грубо! — скривила губы Сара. Помолчав немного, она спросила:
— А не могли бы мы как-нибудь объехать Бэлхэм?
— С тех пор как в Брикстоне размолотили Брайтонскую дорогу, это самый короткий маршрут.
— А если попробовать с другой стороны?
— Видно будет.
Разговор заглох сам собой — картина обугленного почерневшего Лондона не располагала к легкой беседе.
Когда они выехали на дорогу Вексхолл-Бридж и Райн убавил скорость, старательно объезжая ямы, Сара нарушила затянувшееся молчание:
— А ты не подумывал сбежать отсюда?
К горлу Райна подступила тошнота. Сначала он даже не понял причину этого: то ли от боязни открытого пространства, то ли из-за вопроса Сары. Тем не менее он спокойно ответил:
— Интересно — куда? Нигде не лучше, чем здесь. В ответ раздалось многозначительное:
— Конечно.
Райн удивленно покосился на спутницу и пояснил:
— С тех пор как повсюду перестали принимать иностранную валюту, жить за границей стало очень накладно. Да и нет лишних денег на поездку…
— А в это Рождество спрос на игрушки, думается, еще упадет, — проговорила Сара.
Мельком взглянув на разрушенные дома, Райн почувствовал, как в груди поднимается злость на бессердечную девчонку, тем более что она была совершенно права. А та между тем продолжала:
— Как погляжу, и ты, и мой старичок поставили не на ту лошадь. Игрушки! В наше-то время. У моего хотя бы эта его паршивая партия. Во всяком случае, занятия политикой позволят какое-то время продержаться на плаву.
— Возможно, — вынужден был согласиться Райн. Машина въехала на мост. Тот угрожающе заскрипел и зашатался под ее тяжестью. Сара хихикнула:
— И это тоже скоро свалит ветер.
Костяшки вцепившихся в руль пальцев побелели, и Райн проговорил сквозь зубы:
— Лучше помолчи.
— Не надо сцен, дорогой! Это пошло. Ты всегда старался казаться этаким расчетливым малым, который все предвидит и использует малейший шанс в свою пользу. Вот и дохорохорился!
— Да что ты понимаешь, девчонка? Я еще всем нос утру…
Звонко рассмеявшись, Сара спросила:
— Ты имеешь в виду затею с космическим кораблем?
От неожиданности он поперхнулся и невнятно просипел:
— Откуда?..
— Я не такая зеленая, как ты думаешь. Недавно я порылась в твоем кейсе — там много чего интересного! Неужели ты действительно хочешь захватить в Сибири экспедиционный звездолет и вывезти с Земли тринадцать человек? Да он там уже год гниет без дела!
— Корабль в рабочем состоянии полностью готов к полету.
— Они там все перецапаются, а ты — тут как тут, да?
Райн усмехнулся.
— Так вот! Ты, голубчик, еще безумнее, чем мой отец!
На щеках Райна заходили желваки, а Сара, видимо не принимая его всерьез, веселилась от души:
