Айзек Азимов - Ночь, которая умирает (сборник)
4 — Вы были правы. Он действительно сошел с ума, — сказал я наутро за завтраком.
Это была поздняя трапеза. Вернувшись на ферму почти на рассвете, я уснул как убитый и только что поднялся. В огромном зале за столом сидели Кайда и Маки — она снова гостила у старика.
— Вы, наверное, уже слышали о ночном происшествии, — продолжал я. — Новые жертвы. На сей раз три машины. Я был там, на месте преступления. И он был там, рядом со мной. Притаился в темноте, как хищный зверь. Не могу сказать, узнал ли он меня. Но мне кажется, он глумился надо мной. Нет, это не биоробот. Это зверь, наделенный человеческой душой. Одержимый неутолимой жаждой разрушения злой дух. Вы правы — его необходимо уничтожить.
— Вечером погибли еще двое, — прошептала Маки. У ее рта прорезались морщинки. Я вдруг осознал, что должна испытывать она: даже умело наложенная косметика не могла скрыть страшной усталости. — Но это несправедливо — обвинять во всем только его! Это все "гоночное племя"… Они опять преследовали его, травили из пустой забавы. Не он, а они охотились за ним — вот и получили по заслугам.
— Силы были слишком неравны, — с вызовом ответил я. — Опыт, да и сами машины… Даже смешно ставить их рядом. Как гонщик Сесукэ не знал себе равных, ни один компьютер не смог бы сравниться с ним, а вы еще дали ему самую совершенную в мире машину. Кто же может превзойти его теперь, когда машина и гонщик слились воедино? Исход был предрешен. Зверское убийство — иначе это не назовешь.
Глаза Маки вспыхнули. Мои слова явно вызвали в ее душе бурю негодования. Но это длилось лишь мгновение, и не следи я за ней, так ничего бы и не заметил.
— И еще одно: кто-то помогает ему.
Кайда судорожно глотнул.
— Почему вы так решили?
— Потому что без посторонней помощи он просто не может обойтись. Как он пополняет запасы горючего? Допустим даже, грабит бензоколонки, но ведь заливать бензин в баки он сам не способен. Нет, ему привозят бензин в убежище, где он прячется днем. Кстати, у полиции уже возникли такие же подозрения. Что до меня, то я в этом просто уверен.
— Уверен? — как эхо повторила Маки. По губам ее вновь скользнула тень холодной усмешки. — Вы хотите сказать, что видели его сообщника?
Я поймал ее взгляд и попытался разгадать его, но напрасно. Душа Маки была закрыта для меня. Мгновение я колебался. Меня так и подмывало сказать: "Да, я видел его собственными глазами. Я ясно видел чье-то лицо". Но в последний момент сдержался и сухо ответил: "Сообщник существует. И тянуть надо за эту ниточку".
— Ну что ж, — подытожил Кайда. — Надеемся на вас. Можете требовать все, что вам понадобится.
— Ничего не нужно. Дайте мне только время.
Минут через пятьдесят я застал Маки на заднем дворе, у конюшни. Она выводила лошадь. Прогулки верхом были ее излюбленным занятием. В джинсовом костюме и высоких сапожках для верховой езды Маки была просто очаровательна. Есть женщины, чья красота тем ярче, чем скромнее наряд. Маки была из их числа. Она увидела меня, когда садилась в седло. Гневно тряхнув волосами — движение ее не было ни грубым, ни вульгарным, — она смерила меня взглядом и холодно осведомилась:
— Вы что-нибудь хотите добавить?
— Я хочу поговорить с вами наедине, — ответил я. — Хочу спросить вас о двух вещах. Вероятно, вы сочтете мои вопросы нескромными, но все же прошу вас ответить. Где вы были сегодня ночью?
— Ночью? В своей постели. Правда, я не спала.
Ее глаза снова вызывающе сверкнули. Что-то потаенное, скрытое в самом сердце Маки, зажигало этот огонь.
— Хорошо. Скажу вам правду. Сегодня я не ночевала дома. Я уезжала на своей машине. — У Маки был белый спортивный автомобиль с роторным двигателем, чуть меньше моего. — Не могла уснуть — вот и ездила всю ночь по дорогам. Вы удовлетворены?
Я кивнул. В этих словах мне открылся весь характер Маки: не отступать, не ответив на вызов, не лгать, даже в самых крайних случаях.
— И второй вопрос. Скажите, вы все еще любите его? Сесукэ Кайду?..
Ее лицо застыло. Она смотрела на меня так, будто видела впервые. Бездонная пропасть пролегла между нами.
— Я уже говорила… Сесукэ Кайда не умер. Он существует. Его душа — пусть она заточена в машине — жива. Его чистая, бесценная душа, сокровище, которое принадлежало только мне, не погибла. Почему я не могу любить ее?
— "Чистая, бесценная"… Да, когда-то, прежде. Но теперь… Она надломлена, искалечена. Ненависть и злоба — только они живут в ней. Эта душа сделалась недостойной вас. Вы сказали тогда, что я должен помочь ему. Что вы имели в виду? Чтобы я оставил его в покое? Или довел дело до конца?
— Вы слепец! — почти выкрикнула Маки. — Неужели вы не видите, как я страдаю? — Маска с ее лица спала, оно исказилось от ярости. Не помня себя, Маки взмахнула хлыстом и резко натянула повод, осадив нетерпеливо гарцевавшего коня.
— Я еще не все сказал. Так вот: я должен его остановить. И я остановлю его, чего бы мне это ни стоило. Потому что это я — объект ненависти Сесукэ. Став киборгом, он мучительно переживает свою неполноценность. Отчаяние толкает его на месть — вот отчего он стремится уничтожить все попадающиеся ему машины.
Но главная его цель — люди. Их мучительная смерть доставляет ему наслаждение. Довольно бессмысленных убийств. Я здесь — и не буду убегать. Я бросаю ему вызов.
Я искоса взглянул на залитое слезами лицо Маки.
— Прошу вас передать ему это. Если вы случайно увидите его сообщника… Скажите, что я хочу встретиться с Сесукэ в честном поединке, как когда-то на гонках.
— Передам! — закричала Маки, вонзая шпоры в бока лошади. Оттолкнув меня, конь взвился на дыбы и бешеным галопом унесся прочь. Я проводил взглядом удаляющийся силуэт. Затем повернулся и зашагал к усадьбе. Я хотел еще раз поговорить со старым Кайдой. Мне срочно требовалась одна вещь.
5 Я ждал. Теперь это стало моей работой — ждать. Машина моя была укрыта в лесочке, у главного въезда на ферму; никто, выезжая из ворот, не миновал бы меня. И я не мог пропустить того, кого столь терпеливо ждал.
После встречи с машиной-убийцей прошло трое суток. С той ночи она затаилась. Вероятно, кончилось горючее. Прячется где-нибудь в укромном месте, пока сообщник не пополнит запасы.
Я совершил несколько вылазок за пределы фермы. Разумеется для отвода глаз. Выехав за ворота, я сразу сворачивал сюда, гасил фары и ждал, ждал.
И вот наступил третий вечер. Я даже пал духом: меня одолевали сомнения — не ошибся ли я в расчетах? Потирая правой рукой затекшее плечо, левой вытащил сигарету. Пачка уже почти опустела. Во рту был отвратительный привкус. Мотор работал на холостых оборотах, спасала лишь печка, да и та грела едва-едва. Но не успел я затянуться, как вдруг…
