Айзек Азимов - Ночь, которая умирает (сборник)
Первые рейсы прошли впустую. Конечно, выезжал я только по ночам, но на таких оживленных трассах, как дороги 237 и 38, и в ночное время шел нескончаемый поток трайлеров дальнего следования, проносились патрульные машины и полицейские мотоциклы — в общем, вскоре стало ясно, что рассчитывать здесь на встречу с машиной-убийцей было наивностью, простительной разве что молокососам из "гоночного племени" — любителям острых ощущений, рыскающим по дорогам в надежде случайно наткнуться на нее. Равнины на Хоккайдо близ Хидаки широки, и, вероятно, случайность встречи ничтожна. Моя работа требовала терпения.
Приглушенно, недовольно урчит мотор. Оно и понятно: двигатель дает до 20 тысяч оборотов в минуту, развивая мощность в 200 лошадиных сил, и черепашья езда со скоростью 60 километров в час для моего стального коня просто оскорбление. Какой восторг я испытал, впервые увидев этот двухместный автомобиль, совершеннейшее воплощение мощи и изящества! Да, он был прекрасен. Чуть изогнутое, клинообразное ярко-алое тело. Сложнейшее электронное устройство автоматического управления, воздушная подушка, противоударный бампер — все, до мельчайших деталей, что требуется для безопасности водителя, предусмотрено и учтено.
У меня был план. Эти дальние прогулки по хайвею я совершал отнюдь не ради развлечения. Я изучал плацдарм. Кроме того, мне следовало восстановить форму и привыкнуть к машине.
…Впервые забравшись в кабину, я разбирался в приборной панели, как вдруг надо мной раздался голос старого Кайды:
— Обратите, пожалуйста, внимание на этот тумблер.
Я взглянул. Тумблер как тумблер. Ничего примечательного.
— Это устройство, стреляющее масляными зарядами. Масло разливается по дороге, и шины начинают скользить. Вы сможете использовать его в критический момент как козырную карту.
— Масляный заряд?! — Мне стало не по себе. Я взглянул на старика. — Вы и об этом подумали…
— Это мой принцип — доводить дело до конца, — побелев как мел, но не отводя глаз, твердо сказал он. — Хотелось бы, чтобы вы поняли: это не игрушки.
— Вы правы. — Я выбрался из кабины. Разумеется, я понимал, понимал с той самой секунды, когда впервые увидел свою машину.
— Вам понравился цвет? — Маки, сцепив пальцы, смотрела на меня. В ее тоне мне почудилась ледяная усмешка.
— Кажется, киноварь? Немного ярковато, но, в общем, неплохо, — отозвался я.
— Я внимательно изучила статистику несчастных случаев. Более тридцати процентов машин, подвергшихся нападению, были выкрашены в красный цвет. Поэтому мы и вашу решили покрасить так же. Именно красные машины вызывают у него особую ненависть. Как вы думаете, отчего?
— Вот как… — растерянно протянул я, холодея от догадки: когда случилась та авария, я был как раз на ярко-красной машине. Неужели он так меня ненавидит? Но вслух я невозмутимо произнес:
— Вероятно, красный цвет действует возбуждающе, как наиболее острый раздражитель для его воспаленного мозга. Вот и все, что я могу предположить.
Она кивнула. Даже сейчас я не могу без боли подумать об этой ее надменной, всепонимающей усмешке…
Дорога неуклонно шла вверх. До зимы еще довольно далеко, но по ночам в горах холод уже пронизывает до костей. На рассвете полотно дороги покрывается корочкой льда, и надо быть предельно осторожным.
Яркий свет фар раздвигал морозную, жуткую тьму ночи. Я завороженно смотрел, как рушится за каждым поворотом, рассеиваясь под этим острым лучом, непроницаемая глухая стена. Казалось, в мире нет никого — только машина и я.
И тут… Я весь обратился в слух. Где-то впереди послышался металлический перестук, многократно повторенный горным эхом, — неровный, захлебывающийся стук мотора. Затем пронзительный гудок и следом за ним — звук, который невозможно спутать ни с чем, — раздирающий, до боли в зубах пронзительный скрежет разламывающегося металла. Я приглушил мотор, и в наступившей тишине звуки стали слышны удивительно отчетливо.
Я судорожно перевел дух и выжал педаль газа. На перевале явно что-то случилось. Но если в таком месте, да к тому же в такой час, случилась беда, значит, ищи машину-убийцу. Почти наверняка.
Не дать ей скрыться! Я мчался, срезая повороты. Только такая машина — со стальным кордом на скатах и сверхпрочной подвеской — могла выдержать подобные нагрузки. Я чувствовал ее так, как не способен чувствовать ни один, даже самый тонкий электронный мозг. Ну уж! Ведь так виртуозно управлять машиной, как компьютер… Да, но ни один компьютер не станет гнать, как я, выжимая из двигателя все, на что он способен, ведь электронный мозг должен прежде всего обеспечивать безопасность!
Я вихрем взлетел к перевалу. Крутой поворот — и я увидел яркое пламя. Справа стеной высились скалы. Левая сторона уступом нависала над пропастью. А на обочине, на узеньком свободном пространстве, громоздились, вздыбившись, три опрокинутые легковушки. Они полыхали вовсю. Я резко нажал на тормоз. Машина пошла юзом, но у места происшествия остановилась. Отблески пламени высвечивали две поврежденные человеческие фигуры — видимо, выбросило из машин при ударе. Если кто-то и оставался в кабине, я был бессилен помочь: так неистово вздымался огонь, пожиравший искореженные, смятые кузова, разрисованные яркими полосами! Вот оно что! "Гоночное племя" — искатели приключений…
Я подошел к распластанным на асфальте телам. Если бедняги еще дышат, надо что-то сделать. И в этот момент мне в спину уперся сноп света. Я стремительно обернулся. Во мраке из-под нависающей кручи светились два ярких глаза.
Несколько секунд чудовище, таившееся во мраке, пристально разглядывало меня. Я стоял оцепенев. Мотор заработал громче. Чудовище явно готовилось улизнуть.
Устремившись ввысь, языки пламени высветили такой же, как у меня, двухместный спортивный автомобиль темно-зеленого цвета. Машина-убийца! Старый Кайда оснастил ее радаром, телесенсорной аппаратурой и прочими электронными штуковинами — подумать страшно! И тут я заметил в кабине, где не могло никого быть, бледное лицо в ореоле распущенных длинных волос. В следующий миг машина рванулась и исчезла во тьме точно дух.
Оцепенение спало. Захлопнув на ходу дверцу, я круто развернулся, так, что взвизгнули шины, — но было уже поздно. Я проиграл, не успев открыть военных действий.
Миновав перевал, я стремительно помчался вниз. Несся, пока не достиг окраин Юбари. Дорога до самого города была пустынна, словно выметена. Ни огонька не мелькнуло на ней. Машина-убийца, казалось, растворилась в воздухе.
4 — Вы были правы. Он действительно сошел с ума, — сказал я наутро за завтраком.
