Вадим Громов - Пешки Сдвига
Но хуже всего было то, что довольно убого витийствующий продукт сочетания отметин Сдвига, и обычного гомо сапиенс, по сути дела - являлся миной замедленного действия, готовой рвануть в любой момент, даже без видимой причины. Мутантам, зачастую не требовался какой-то конкретный повод для выплеска агрессии, они могли "взорваться" из-за выеденного яйца, из-за неосторожного взгляда, из-за любого искажения аномальной активности, по неведомым для других причинам. Не каждый первый, но очень многие. И не было какого-либо мерила, способного с ходу дать знать - представляет ли данный экземпляр особую опасность, или же можно разойтись миром. Во всяком случае, по каким-то внешним признакам мутации, или степени её распространения - ничего конкретного сказать было нельзя. Мутант мог выглядеть, как помесь бульдога с золотой рыбкой, с незначительным добавлением людского, и быть почти безобидным. И наоборот.
Даже в Тихолесье, не считая других, менее дружелюбных местечек, было принято негласное соглашение. С мутантами - не иметь никаких дел. Даже если тебе притаскивают цистерну первосортной "горючки", и, жалостливо ёрзая на коленях - просят принять за просто так. С проявляющими агрессию, безо всяких условностей, и либеральностей - проделывали нехитрые манипуляции с помощью ручного оружия, после чего, они становились циничной пародией на дверь, в которой просверлили множество отверстий для глазков. По сути дела - мутантов просто-напросто выживали из мест, относительно обетованных. Всеми возможными способами. И никому, не было интересно, куда они пойдут, и что будут делать. Забот хватало и без них. Потом, они почти что исчезли, во всяком случае, Лихо уже лет пять, не встречала ни одного, не считая тех случаев, когда в самих Суровцах, рождался мутант. Тут же завершающий свой жизненный путь, толком не успевший начаться.
"Махновец" выглядел расслабленным, беззаботным - но где-то внутри него, наверняка тикал часовой механизм, отсчитывающий последние секунды до взрыва. Лихо напряглась, сжимая вилку покрепче, поувереннее. Выход был только один - валить наглухо. Гасить наглухо, выстёгивать из реальности, стирать вчёрную. Убивать. Пока не случилось непоправимого.
Самым плохим было то, что больше никто - ни Шатун, ни Книжник, ни другие, не осознавали полной опасности. Для них, "махновец" был заурядным "ловцом удачи", башибузуком невысокого уровня, мелочёвкой. Которую можно скомкать в два счёта, как листок бульварного чтива, перед предстоящим использованием по прямому назначению. Надо было подать знак, как-то указать на ключевой момент, предупредить! Она не успела.
- Девочка останется здесь... - В голосе Знатока плавал айсберг, заключённый в панцирь из броневого листа. - Дальнейший разговор считаю бессмысленным, и...
Лицо мутанта стало оплывать жутью, даже не от прозвучавшего отказа, а от того, что ему что-либо ответили. Лихо развернулась на широкой скамейке, вилка в пальцах описала короткую дугу, выставляя наружу четыре потемневших от времени, тонких серебряных клыка, нацеленных прямо в пульсирующие вздутия. Немного мешал Книжник, всё же собравшийся, вопреки запрету Германа, раскрыть рот, вписаться, сказать своё веское слово. Но Лихо знала, что у неё получится.
Правая рука мутанта сделала быстрое, встряхивающее движение, как будто извлекала из рукава что-то мешающееся, ненужное... Плоское, игольчатое тело заточки длиною с ладонь, блеснувшее от стремительного взмаха рукой, в розоватом свете дня юркой, диковинной рыбкой, нырнуло Герману под левую лопатку. Неслышно, отточено, наверняка. Почти одновременно с этим, вилка Лихо до упора вошла "махновцу" в бугорок вздутия, брызнувший изумрудными струйками. Блондинка бы успела зачистить первой, но кто же знал, что эта сволочная метка своей эпохи, эта паскуда, мутант, окажется настолько проворным, что опередит.
Мутант умер мгновенно. Без крика, без дёрганий, без спецэффектов. Просто стоящий человек вдруг рухнул ничком, не подавая признаков жизни.
- Бей! - Лихо изловчилась без лишних нежностей, вломить начинающему подниматься Книжнику в подколенный сгиб, и уронить его в промежуток между скамейкой, и столом. Горячо желая, чтобы он оставался там до окончания этой заварушки, прикинувшись чем-нибудь несуществующим. И, почти одновременно с этим, качнулась вправо, сгребая со стола "Феникса". Ловя в прицел чью-нибудь горячую голову за соседним столом, работая на опережение. Мразь, в количестве восьми штук, среагировала оперативно, почти похвально. В её сторону, как в замедленной съёмке, стали разворачиваться сразу несколько стволов. Лихо выстрелила раз, другой...
Круглолицый, рыжеватый "махновец", одетый в серый комбинезон с логотипом какой-то, давно канувшей в Лету компании, откинулся назад, поймав пулю точно в ямочку на подбородке. Вторая вошла в шею, перебив кадык.
Совсем рядом что-то треснуло - коротко, резко. Краем глаза Лихо поймала Шатуна, встающего из-за стола, и выламывающего крышку одним непостижимо быстрым движением, оставляя только торчащие из земли опоры. Алмаз крутнулся волчком, перемещаясь в противоположную от Лиха сторону, рассеивая внимание "махновцев". "Калаш" уже плевался огнём, тоже как-то протяжно, даже с ленцой. И не было такой силы, способной сделать так, чтобы вылетевший из него горячий свинец не нашёл цели.
Крышка стола, кувыркаясь, полетела в сторону противника, пустые бутылки, и остатки еды разбросало в разных направлениях: и достигла цели, погасив собой несколько всё же прозвучавших выстрелов. Раздался чей-то проникновенный вопль, скорее всего - торчащие из плотно сколоченных досок гвозди пробороздили чью-то морду, Шатун по дуге ушёл в сторону, держась чуть сзади, и чуть сбоку от Алмаза, понимая, что его помощь больше вряд ли понадобится.
Лихо отпрыгнула вбок ещё раз, "Феникс" рявкнул три раза, успокаивая двух "махновцев", которые избежали контакта с массивной деревянной конструкцией: по их мнению - каким-то чудом покинувшей место постоянной дислокации, и переместившейся на несколько метров, причиняя качественные болевые ощущения. Неподалёку, считанные разы откашлялся "дыродел" Алмаза, и наступила тишина.
Шатун огляделся, готовый в случае нужды, воздействовать на ситуацию всеми имеющимися силами и возможностями. Чернявый с братом, застыли форменными истуканами. Дробовик Ловкого дымился - он всё-таки успел адекватно среагировать на развитие событий, но вот пользы от его выстрела не наблюдалось. Его не стоило ни в чём упрекать - вряд ли он за свою жизнь в непосредственной близи от большой дороги, видел, как девять здоровых мужиков гарантированно превращаются в "груз двести", за самый минимальный отрезок времени. Главное, чтобы не начали палить куда попало, сейчас, когда конфликт был уже исчерпан. Со счётом девять-один, в пользу пятёрки. Точнее - уже четвёрки.
