Максим Перельман - Переход
— За чью голову? — усмехнулся он. — Подумай, что даже если отбросить официальную версию, по которой я покончил с собой в сорок пятом, то мне по документам было бы почти сто двадцать лет. Обычные люди столько не живут. Меня давно никто не ищет. Да и кто поверит в то, что я жив?
— Но миллионы погубленных за время правления Гитлера жизней… в их смерти виноваты — вы?
Он стал очень серьёзным и ответил:
— Перед Богом — не виноват, потому что я считал и считаю, что не уничтожал людей, а спасал их. Кроме того, лично я никого не убивал, но если бы возникла необходимость, убил бы. А те жестокости и мерзости, которые творились в концлагерях и в еврейских гетто, происходили оттого, что с самого начала приближёнными Гитлера были преступники, наркоманы, гомосексуалисты и извращенцы. Первых штурмовиков в двадцать первом году набрали из так называемой «группы порядка», этих бандитов переодели в коричневую форму и только. Гитлера и меня устраивали эти люди. Такими по воле Создателя они родились. Макс, ты перестанешь меня считать преступником, когда мы приедем в замок.
— Вряд ли, Генрих, — сказал я и, помолчав, спросил, — вы знаете, кто те инопланетяне, что встречались со мной?
— Инопланетяне, Макс, инопланетяне… Они наши союзники из другого мира.
От его уклончивого ответа во мне забрезжила надежда, что никакой он не Гиммлер, а просто жулик из международной банды, начавшей охоту за моими капиталами и капсулами.
— Опишите, как выглядел их корабль, — я пристально взглянул на него.
— Ты проверяешь меня? Это так на тебя похоже, Ральф. Удивительно, что человек, даже в следующем воплощении, по-прежнему остаётся самим собой. Корабль мог выглядеть как пирамида, или как летающая тарелка. На каком именно корабле был ты, я не знаю.
«По крайней мере, он знает про пирамиду, — размышлял я, — хотя ему могла рассказать об этом Эрнеста».
— Зачем инопланетяне мне дали капсулы? — спросил я, надеясь получить исчерпывающий ответ, если он действительно Гиммлер.
Он вздохнул: — Чтобы твоя жизнь была достаточно долгой. Она нужна для завершения нашей миссии.
— Может быть, вы знаете и то, почему человек, которого я называю другом и которого я не видел много лет, завещал все свои деньги мне?
Он усмехнулся: — Он завещал тебе твои собственные деньги, Ральф. Ты скоро всё поймёшь.
— Генрих, вы сказали «для завершения нашей миссии»… в чём она заключается?
— Когда-то ты это знал… — с сожалением произнёс он, — и не просто знал — это была твоя религия. Коротко, если можно сказать об этом коротко — в освобождении планеты от человека и освобождении человека от тела. В борьбе с Тем, Кто заключил истинную природу нашего я в материальную оболочку с целью получения выгоды.
— Для меня это слишком сложно, — я покачал головой, ни словом не обмолвившись о том, что уже слышал немного об этом от Эрнесты.
— Ничего сложного. Наша с тобой религия заключается в борьбе с Создателем за освобождение человечества от тела, от плоти. Человек глубоко несчастлив на Земле, и мы обязаны сделать его счастливым, освободив его от его материального тела. Но пока хоть один из людей будет жив, свобода не наступит.
— Но я то останусь, — улыбнулся я, — да и вы тоже. Ведь если даже предположить, что кто-то уничтожит всех людей на Земле, останемся мы, те, кто проглотил капсулу. Меня нельзя уничтожить как минимум ещё восемнадцать лет, ведь я принял капсулу.
Он снисходительно похлопал меня по колену: — Всё-таки можно, Макс, всё-таки можно. К тому же существуют ампулы, отменяющие действие капсул. Это — как живая и мёртвая вода в сказках.
— Что за ампулы? — спросил я, притворяясь, что ничего не знаю про ампулы отмены. Рядом с Гиммлером я чувствовал свою уязвимость. Я вдруг испугался, что он, если я окажусь не тем, за кого он меня принимает, может влить мне в коньяк или кофе содержимое ампулы отмены. А я даже не буду про это знать.
— У меня они есть, — сказал он, — когда-то они были и у тебя.
— Тоже инопланетного производства?
— Ты что-то поглупел, Ральф. Или ты думаешь, что их сделали на фармацевтических фабриках Третьего Рейха?
— Вы говорите, Генрих, что у вас благая цель, и эта цель — уничтожение всего человечества. Вы утверждаете, что это ваша религия. И, как всякий религиозный фанатик, хотите выглядеть святым в нимбе, праведником. Но звучит это странно. Быть может, ваша религия — это результат аномалии вашего мозга? Вы просто сумасшедший, если вступаете в борьбу с Создателем! Были ли вы в своём уме, когда погубили огромное количество народа? Миллионы замученных по вашему приказу женщин, детей, молодых и старых мужчин… Им не нужны были ваши теории о том, как они будут свободны после смерти. Да, вы точно сумасшедший, — сказав это, я отвернулся от него.
Он долго молчал, потом тронул меня за руку:
— Послушай меня ещё немного, Ральф. Возможно, я — сумасшедший. Но тогда ты был гораздо более безумен, чем я. Потому что все наши идеи — твои. Ты придумал их, а я и другие поверили в них. И инопланетяне назначили на главную роль в спектакле, который называется «Великая миссия», тебя, Ральф, потому что твоя религия совпала с их идеями. Твои мысли о борьбе с Создателем были ими уловлены, и они пришли к нам на помощь, прося помощи у нас. У меня есть рукописи, написанные тобой, в которых ты излагаешь постулаты своей веры ещё в начале тридцатых годов.
Мой разум отказывался верить ему. Я резко отдёрнул руку и сказал:
— И эти рукописи хранятся в том же таинственном замке, в который вы меня пытаетесь заманить. Но я — человек, рождённый в тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году двадцатого века, не могу отвечать за мысли и действия человека, окончившего свою жизнь за сорок лет до моего рождения.
Генрих молчал.
— Я современный человек, — продолжил я, — и не надо пугать меня тем, что я имею к вашим нацистским преступлениям какое-либо отношение. Но, если на одну секунду поверить в тот бред, который вы несёте о весьма странном способе спасения человечества, придется признать, что ваша попытка была неудачной. Тех, кого отправили на тот свет, не удалось осчастливить. Их души не явились к вам с благодарностью за избавление их от материальной жизни. Интересно, почему вам не удалось довести вашу так называемую миссию до конца? Да, вероятно потому, что Творец выступил, наконец-то, против затеянных вами убийств и прекратил их. Объясните мне, Генрих, почему вы отрицаете то, что человечество может жить на Земле счастливо? Радоваться любви, рождению ребенка, интересной работе, да вкусной еде, в конце концов, или просто хорошей погоде.
