Александр Беляев - Орден республики
— Шайтан! — прохрипел он от обиды и злости на себя. — Ты годишься только на то, чтобы тебя сожрали шакалы!
Он выстрелил в седьмого. Но беляков словно заколдовали. Пуля снова ушла куда-то в сторону. Сурен вскочил, отвел затвор назад. Но в магазине уже не было патронов. И в этот момент снизу прозвучал ответный выстрел. Один-единственный. Сурена резко ударило в плечо. Винтовка выпала у него из рук и полетела в обрыв. А из-под пальцев левой руки, зажавших рану, потекла горячая кровь. Сурен посмотрел вниз, на дорогу. Но там никого уже не было. Беляк выстрелил и поскакал вслед за своими. А Сурен, закусив от боли губы, полез на кручу.
«Это конец, — думал он. — Теперь на конях не уйти. Теперь догонят. Спасти могут только горы…»
Подъем был не так крут, как в первый раз. Но преодолевать его было намного труднее. Каждое движение отдавалось в плече неимоверной болью. Он терял много крови. Сердце, казалось, было готово выскочить из груди. Но он лез все выше и выше. И боялся только одного: задержать хоть на минут двуколку. Он напрягал все силы… И все же его друзья появились над тем местом, где он поднимался, раньше его. И не только появились, но и увидели его, окровавленного, и тотчас Ашот и Женя поспешили ему навстречу. Женя тянула его вперед за здоровую левую руку, а Ашот подталкивал его сзади что было сил. Прозоров тем временем разорвал на себе рубашку и приготовил материал для перевязки. Сурена буквально втащили на дорогу и на двуколку. Прозоров сразу же занялся перевязкой. А Ашот погнал лошадей.
— Надо бросать коней! Надо скорее расходиться в разные стороны! Иначе всем конец! — не переставая твердил Сурен.
— Вы свалили еще хоть одного? — неожиданно спросил Прозоров.
— Нет, — честно признался Сурен.
— Жалко, — сказал Прозоров.
— Мы зря теряем время, доктор! — упрямо повторял Сурен. — Надо расходиться.
— Это не выход, — возразил Прозоров.
— А что выход?
Прозоров взял винтовку.
— Вы хотите стрелять? — не поверил Сурен.
Прозоров ничего не ответил. Он осмотрелся по сторонам, увидел белый камень, висевший над дорогой, вскинул винтовку и выстрелил. Пуля вздыбила фонтанчик пыли ниже и правее камня.
— Не пристреляна, — сказал Прозоров и взял вторую винтовку. И тоже ловко вскинул ее, словно делал что-то очень привычное, и снова выстрелил. Белый камень раскололся, и часть его полетела вниз. Прозоров ласково погладил ладонью вороненый ствол винтовки и бережно положил ее себе на колени. Потом достал патроны из первой винтовки и, ни к кому не обращаясь, сказал: — Значит, их осталось восемь…
— Восемь, — подтвердил Сурен.
— И патронов восемь, — продолжал Прозоров. — И все же это выход.
— Они догонят нас быстрее, чем вы их перебьете! — заметил Сурен.
— Не догонят, — уверенно ответил Прозоров.
После этого он быстро достал из саквояжа и передал Ашоту его карту.
— Это твоя, — сказал он. Потом достал из кармана письмо и сунул его в руки Жене. — А это тебе. Пробирайся во Владикавказ. Иди по этому адресу. Тебя примут и отправят к отцу. И прощай! Прощайте, друзья! Помогайте друг другу! Я прикрою вас! — почти кричал он, так как из-за грохота колес почти ничего не было слышно.
— Дедушка! — Женя только сейчас поняла, что он собирается делать, и протянула к нему руки.
Но Прозоров уже спрыгнул с двуколки.
— Прощайте! — еще раз крикнул он и помахал друзьям своей панамой.
Двуколка помчалась дальше, а Прозоров, не теряя ни минуты, принялся за дело. Дорога в том месте, где он остался, была особенно узкой. С одной стороны ее зиял обрыв. С другой над ней высилась крутая гора, поросшая колючим кустарником и жухлой, выгоревшей на солнцепеке травой. Между горой и дорогой на добрую версту стояли щиты, защищавшие дорогу от камнепада. Щиты были старые, обросшие зеленью, покривившиеся, тут и там поддерживаемые деревянными подпорками. Прозоров поднял над головой увесистый камень и что было сил ударил им по одной такой подпорке. Подгнивший кол хрустнул как тростинка. Щит рухнул. Камни с гулом посыпались на дорогу. Конечно, через них можно было пройти. И даже провести коня. Но проскакать через такой завал без остановки белые уже не смогли бы. Прозорову только это и было надо. Отбежав шагов на сто, он устроил второй завал. Камни снова лавиной обрушились с горы. А Прозоров, совершенно неожиданно для себя, почему-то подумал, что за всю свою долгую жизнь он никогда ничего умышленно не ломал и не портил и уж тем более не помышлял стрелять в людей. И то и другое было совершенно чуждо всей его натуре. Но сейчас он делал это не механически, не как человек, просто спасающий свою жизнь. Всеми его действиями теперь руководило нечто очень серьезное и гораздо большее, чем желание выиграть предстоящий поединок с белыми или даже спасти внучку. Он думал лишь о том, что дальше этих нагроможденных им на дороге камней белые не должны пройти ни при каких обстоятельствах. Потому что там, за этими камнями, куда умчались в другую жизнь его внучка и ее друзья, ни Мещерскому, ни всей его своре уже нет места. Так думал старый доктор и обрушил на дорогу третий завал.
После этого Прозоров взобрался на гору и лег за камнем. С высоты этой позиции ему прекрасно был виден весь участок дороги от поворота до поворота, все завалы и все подступы к ним. Позиция понравилась Прозорову. Но он еще был во власти своих мыслей и, повинуясь им, невольно обернулся назад, вслед двуколке. Его друзья уже подъезжали к перевалу. Он представил себе заплаканное лицо внучки и почувствовал, как сердце у него сжалось от боли. Он-то понимал, что увидеть ее снова шансов у него почти нет. Но вместе с Женей воображение нарисовало ему и раненых бойцов, смертельную схватку с казаками. И сердце, которое только что сжималось и трепетало, снова наполнилось твердостью. Прозоров удобнее уложил на камне винтовку и взглянул вперед. И тотчас же увидел мчащихся во весь опор всадников. Тех из них, которые скакали впереди, он видел хорошо. Остальных скрывала пыль. Прозоров искал Мещерского. Но его не было видно. Капитан предпочитал на рожон на лезть и ехать, прикрываясь спинами своих солдат. Прозоров прицелился и выстрелил. Мчавшийся по самому краю обрыва солдат кубарем вылетел из седла.
В пылу погони белые, очевидно, еще не разглядели, что путь им прегражден каменными осыпями, и не заметили, откуда прогремел выстрел. Они продолжали преследование с прежним азартом и гнались за двуколкой, как стая гончих за зайцем. Но когда Прозоров выстрелил второй раз и под копыта аллюром мчавшихся лошадей свалился еще один солдат, они будто прозрели. Резко вздыбив лошадей, всадники начали останавливаться, спрыгивали на дорогу, тут же залегали и сразу открыли ответный огонь. По камню, за которым лежал доктор, глухо зацокали пули. Прозоров, прикрываясь кустами, отполз в сторону. Ему было важно не прерывать за белыми наблюдения. Солдаты продолжали стрелять. Но в интервалах между выстрелами Прозоров четко услыхал голос Мещерского. Капитан сердито приказывал:
