Владимир Немцов - Альтаир
Со всех сторон, точно они и дожидались этой минуты, высыпали на палубу, как представлялось Жене, вполне взрослые ребята. Каждому из них было лет по семнадцать. Вместе с ними прибежали, смеясь и взвизгивая, как от щекотки, совсем уж несерьезные девицы. Визгом и хихиканьем они заглушали слова, так необходимые Журавлихину.
По его определению, сейчас заговорил «настоящий, серьезный мужчина», который стоял с молодой женщиной под руку, чуть опираясь о борт.
— Значит, едете в Сталинград? — спросил он у ребят. — Надолго?
— Всего на два дня. Мы ведь экскурсия, — ответил кто-то с сожалением.
— Два дня открытых дверей, — сказал парень, стоявший на первом плане, рядом с объективом. Лицо его было видно не совсем четко, расплывчато.
Из дальнейшего разговора Женя узнал, что все эти ребята окончили десятилетку. Сами они с Рыбинского моря, из Щербакова. Выбирают себе путь в жизни.
— А вы, молодой человек, — обратился «серьезный мужчина» к соседу, — тоже на два дня?
— Нет, на два месяца. Я студент-практикант. Еду на строительство бумажного комбината.
Женя заметил, как все бывшие десятиклассники сразу повернули головы в сторону скромного студента. Еще бы, целых два месяца! Он выбрал себе дело по душе и уже сейчас почувствует, что оно собой представляет. Ребятам пока еще далеко до этого — пока лишь присматриваются.
— Я слышал, вы едете в Куйбышев? Надолго? — спросил студент, поднимая голову и смотря на молчаливую женщину.
Она доверчиво положила руку на плечо своего спутника:
— На два года.
— За этот срок мы с женой хотим закончить наши научные работы. Две кандидатские диссертации! — объяснил «серьезный мужчина».
— Гляжу я на вас, молодые люди, и диву даюсь, — вдруг услышал Женя хрипловатый старческий голос. — Самонадеянный народ! Срок назначили — два года. Да разве Волга наша отпустит вас? Все равно обратно приедете.
Жене не видно было, кто это говорит. Вероятно, старик сидел сбоку от «Альтаира», но очень близко, так как микрофон отчетливо передавал не только его слова, но и дыхание.
— Вот я, к примеру, человек неученый, кладовщик, — продолжал невидимый рассказчик. — Как началась стройка под Куйбышевом, и я со всеми приехал. Желающих тогда множество было. Работал кем придется, потом на курсы поступил. Сейчас дежурным монтером стал. А потом, глядишь, и на самой станции буду работать. Сами понимаете, что за должность такая — дежурный монтер. А раньше грузчиком был. Здешний. Пристань нашу недавно проехали. Слыхали, небось…
Вероятно, он назвал бы сейчас пристань, но «Альтаир» выключился.
Женя от досады скрипнул зубами. Вот не везет! Ошибся Левка: «Альтаир» вовсе не счастливая звезда. В самый нужный момент исчезает. Догоняй ее, лови! Ищи свое счастье!
Последний пригородный поезд уходил в Горький через пятьдесят минут. Женя знал расписание ночных поездов, так как предполагал вернуться в город именно в это время. Надо было, не теряя ни минуты, мчаться в Горький и там ловить теплоход. Журавлихин знал, что «Альтаир» едет на теплоходе: видел за кормой брызги и слышал шум. Беда в том, что почти все волжские суда были теплоходами или даже дизель-электроходами. Не легко искать судно по этому признаку.
Послышались тяжелые шаги — возвращался Митяй.
— Видел? — прежде всего спросил он, заметив беспокойство Жени.
— Да, ящик — на корме теплохода. Судя по всему, утром будет в Горьком… А где же Левка?
Митяй развел руками:
— Учи сороку в присядку плясать! Ничего не вышло. Уж я ему доказывал, просил, умолял, хотел на руках нести. Конечно, он не послушался! Обещал скоро прийти.
Журавлихин решил было отчитать Митяя за нерадивость, но вспомнил, что сам разрешил Усикову отправиться на фабрику, и промолчал.
Надо было что-то предпринимать. Во всяком случае, не сидеть здесь, на берегу. Митяй собрал в кучу все их нехитрые пожитки. Женя закрыл чемодан с телевизором, развинтил на части сложную конструкцию антенны и спрятал ее в чехол. Оставалось всего лишь сорок минут. За это время нужно было добежать до станции. А как же Левка? Без него нельзя ехать.
Сжимая увесистые кулаки и проклиная беспечного Левку, Митяй ходил по берегу, всматриваясь в темноту, — не покажется ли лодка.
Усиков задержался всерьез. Проходили минута за минутой. Уже нечего было думать о ночном поезде. К утру бы только добраться до города. Митяй знал, что в Горьком не меньше десятка пристаней, или, как их часто называют, дебаркадеров. Можно ли найти пропавший ящик, даже если ты знаешь, что он стоит на корме одного из теплоходов? Догадайся, к какому дебаркадеру он пристал! Чепуха! Ничего не выйдет. Мелькнула мысль — дать телеграмму в Горьковский речной порт. Впрочем, там бы лишь посмеялись над ней. «Просим найти и оставить до нашего приезда ящик, который стоит на корме одного из теплоходов, прибывающих утром в Горький», — примерно так представлял себе Митяй полный текст телеграммы. Глупо и неубедительно. Ящик ничем не отличается от других ящиков, таких тысячи. «Во всем виноват один Левка, — успокаивая себя, решил Митяй. — Вот попрыгунчик! Если б не он, мы бы, осматривая корму каждого теплохода, нашли аппарат обязательно. Пусть теперь пеняет на себя».
Злость закипала в нем. «Что делать? Что предпринять? Связаны по рукам и ногам. Левка — абсолютное дитя, ребенок, нельзя его оставлять одного».
Митяй предложил Журавлихину ехать в Горький, а сам он побежит за Левкой.
— Где-нибудь в городе встретимся, — убеждал Митяй.
Нет, и на это не согласился начальник — как старший он отвечал за ребят и не мог их покинуть. Решили все-таки подождать «инспектора справедливости». Но как он несправедлив к своим друзьям!
По реке проплывали буксирные суда, баржи, ярко освещенные теплоходы. Может быть, на одном из них находится «Альтаир»?
Женя скучал, нервничал, вспоминал странную передачу из «собачьего мира», хотел было рассказать о ней Митяю, но мысли его опять и опять возвращались к корме теплохода, где стоял ничем не примечательный ящик.
Приближалось время передачи. Женя открыл чемодан. Митяй неторопливо собрал антенну, включил приемник. Сейчас самое главное — определить название судна.
Вначале на экране было пусто. Темнела линия борта, силуэт шлюпки… Но вот показались две фигуры. Женя их сразу узнал: это были уже знакомые ему «серьезный мужчина» и его спутница. Держась за руки, они подошли к борту. А потом молча смотрели на лунную дорогу все те пять минут, пока их мог видеть стоявший рядом аппарат.
Митяй нетерпеливо ерзал у телевизора, злился и проклинал всех на свете влюбленных. Разве от них что-нибудь узнаешь? Они, как правило, молчат.
