Андрей Мартьянов - Возрождение надежды
— Ну ты скажешь! — возмутился Лайле.
— Я еще и не такое скажу, — с угрозой в голосе пообещал Рильгон и в самом деле поведал такое, о чем слушать присутствующим в кабинете тальбам было, безусловно, не слишком приятно.
В Тательтуне все чаще возникали споры по поводу того, как следует относиться к людям. Старшие тальбы, в основном успевшие родиться до падения Камня-с-Небес, не желали иметь никаких дел с "грязными, кровожадными выродками". Молодые же, коим тесно было в Заповедной долине, полагали, что, хочешь не хочешь, с людьми придется вступить в какие-то отношения. Хотя бы ради того, чтобы избежать браков между родственниками. Камнем преткновения в длящемся уже не одно столетие споре являлось то обстоятельство, что от смешанных браков между людьми и тальбами неизменно рождались люди.
— Да, об этом упоминалось еще в старых летописях, — припомнил Драйбен. — Но какое дело до всего этого каттаканам? Прости, если мой вопрос показался тебе бестактным, и все же…
— Нет, отчего же, вопрос совершенно естественный, — невозмутимо ответствовал Рильгон, — и я рад, что ты его задал. Мы с тальбами, будучи соседями, познакомились уже довольно давно, лет этак восемьсот назад. И нам, понятное дело, было небезразлично, начнут они вымирать или же сумеют приспособиться к происходящим в мире переменам.
По словам Рильгона, выходило, что сейчас Тииру, Лайле и прочим заявившимся в Хмельную Гору тальбам было, по человеческим меркам, лет по семнадцать-восемнадцать. То есть с Рильгоном и его родичами они познакомились, когда были еще совсем детьми. И детям этим — любителям всего нового и необычного — пришлись по душе обитавшие в Рудне существа, превратившиеся в керговских легендах в жутких упырей, которыми пугали не только малышей, но и подростков. Эти то упыри, знакомство с коими произвело на юных тальбов неизгладимое впечатление, и убедили Тиира и его компанию в том, что затворничество, избранное их народом, ведет в тупик.
— Старшие это тоже понимают, но, по ним, лучше пусть род тальбов угаснет вовсе, нежели они выродятся в людей, — вставил один из гостей.
Рильгон закатил глаза и тяжело вздохнул:
— Миол, друг мой, отведай этого превосходного на вид балыка и позволь мне продолжать. Поверь, я сумею рассказать нашим новым знакомцам то же, что и ты, но в более… приемлемой форме.
Тальб обиженно надул губы и принялся старательно нарезать оказавшийся у него под рукой балык на тончайшие розовые с желтизной лепестки, а Рильгон продолжал просвещать Асверию, Драйбена и Рея. Это было весьма любезно с его стороны, весьма разумно и весьма справедливо, ибо если тальбы внимательно следили за людьми на протяжении многих столетий и ни в каких разъяснениях не нуждались, то керговцы-то ничего не знали о происходящем в Заповедной долине. И не узнали бы, возможно, еще долгое время, кабы пробуждение Подгорного Властелина не подвигло Тиира и его единомышленников, всяко понуждаемых к тому каттаканами, предложить свою помощь тем, кто намерен был с ним бороться.
— До поры до времени мы выжидали, надеясь, что нужда в этом не возникнет, так как в Логово Чужака, коего вы называете Подгорным Властелином или Повелителем Самоцветного крыжа, была послана Царем-Солнцем группа аррантов с целью погрузить его в спячку. К сожалению, им это не удалось, — сообщил Тиир. — У людей, надобно заметить, здорово получаются всякие мерзости. А вот когда дело доходит до чего-либо иного…
— Если так, то зачем ты и твои товарищи пожаловали в Кергово? — сухо спросила Асверия. — Если вы в состоянии управиться с Подгорным Властелином без нас, то кто мешает вам этим заняться?
— Мергейты уничтожают людей, а не тальбов, — снисходительно пояснил Тиир. — Подгорный Властелин губит прежде всего ваш мир, а доберется ли он до Заповедной долины и как скоро, это произойдет… Да и произойдет ли вообще, кто ведает?
— Ба, знакомые речи! Один мой приятель-дайне говорил почти то же самое: "Ваше дело, ваш мир"! — Драйбен устремил на Тиира тяжелый взгляд, под которым прекрасный тальб смешался и поумерил спеси. — Но ни у него, ни у вас нет какого-либо иного мира в запасе. И Кэрис, и присутствующий здесь Рильгон, хотя и надувают сверх меры щеки, прекрасно сознают: ежели вы не поможете нам избыть нашу общую беду, то чуть позже она станет вашей погибелью. Так что не надо изображать из себя благодетелей рода людского, к коему у вас, как я понял, нет причин испытывать приязнь!
— Так его! — одобрил не на шутку озлобившегося прэта хозяин Рудны. — И почему это юноше свойственно почитать всех дурее себя? А скажи, где нынче этот дайне? Хотел бы я с ним потолковать, и, сдается мне, его присутствие было бы здесь не лишним.
— В Аррантиаду он отправился…
Драйбен рассказал, куда и зачем отбыли Кэрис с Фарром, когда и где они договорились встретиться. Рильгон внимательно выслушал его, и когда Миол легкомысленно заметил, что от дайне-то уж во всяком случае толку не дождешься и связываться с ним — себе дороже, немедленно отправил самоуверенного юнца за пивом, с коим таль-бы управлялись с прямо-таки умопомрачительной быстротой.
— Трудно с этой молодежью, — обратился каттакан за сочувствием к Асверии. — Я уже рассказывал твоему другу о том, почему мои родичи прослыли в Кергово упырями, и он, полагаю, просветил тебя на этот счет. Так вот, в моем родном мире существуют животные, способные выносить моего ребенка без ущерба для себя. Более того, с несомненной пользой, ибо после рождения моего чада носитель… как бы это сказать… получает дополнительные силы, позволяющие ему не только избавиться от прежних недугов, но и чувствовать себя совершенно здоровым на протяжении ряда лет.. — Рильгон кивнул в сторону тальбов. — Я многократно приводил этот пример сотрудничества как образец того, как можно сосуществовать в мире и согласии, извлекая из этого обоюдную пользу. Но таль-бам свойственно высокомерие. Для них и люди, и дайне, и виллы — все нехороши.
— Нет, отчего же! Каттаканов мы искренне уважаем и любим.
— К тому же, — продолжал Рильгон, пропустив слова Тиира мимо ушей, они утверждают, что как местные животные не способны выжить, выносив нашего зародыша, так и здешние расы в принципе не могут ладить между собой…
— Не могут или не хотят? — уточнил Драйбен, но получить ответ ему не удалось.
В коридоре громыхнуло, послышалась яростная ругань на незнакомом языке. Дверь по керговской традиции открыли пинком, и в комнату ввалился Миол, одной рукой прижимавший к себе жбан с пивом, а другой тащивший за ворот вопящего и отбивающегося Бойко.
— Подслушивал! — Тальб толчком отослал парня на середину комнаты, тот не устоял и свалился под ноги Рильгону.
