Джон Уиндем - Куколки
— А давайте попробуем все вместе внушить ей спокойствие… сочувствие… — предложил я. — Начали?
Мы пробовали целых пятнадцать секунд. Ее крик боли на мгновение прервался, но тут же снова захлестнул нас.
— Все без толку, — сказала Розалинда, прекращая попытку.
Беспомощно смотрели мы все втроем на Петру. Настрой ее мыслей несколько изменился: острый страх прошел, но смятение и отчаяние оставались и были очень сильны. Она расплакалась. Розалинда обняла ее и прижала к себе.
— Пусть выплачется. Это должно снять напряжение, — сказал Майкл.
Пока мы ждали, что Петра успокоится, произошло то, чего я боялся. Из-за деревьев выехала Рэчель, минуту спустя с другой стороны показался парень на лошади. Я никогда до тех пор его не видел, но знал, что это должен быть Марк.
Никогда раньше мы не встречались все вместе, понимая, как это будет опасно. Я не сомневался, что Сэлли и Кэтрин тоже спешат сюда. Только их теперь не хватало, чтобы довершить картину общей встречи, которая по нашему решению никогда не должна была состояться.
Торопливо объяснили мы на словах, что произошло, и настоятельно попросили их поскорее разъехаться, чтобы никто не увидел нас вместе. Майкл тоже уедет, а Розалинда и я останемся с Петрой и постараемся ее успокоить.
Все трое, не споря, согласились и через минуту, простившись с нами, тронулись в разные стороны. Мы продолжали свои попытки успокоить и утешить Петру, но без особого успеха.
Минут через десять, с трудом продираясь на лошадях через кусты, подъехали Сэлли и Кэтрин. Обе держали в руках натянутые луки. Наша надежда, что им встретится кто-нибудь из отбывших и они повернут назад, не оправдалась, очевидно, они выбрали разные дороги и разминулись.
Подъехав поближе, девушки недоверчиво разглядывали Петру. Мы снова объяснили им все и посоветовали скорее уезжать.
Они уже поворачивали своих лошадей, когда из-за деревьев на поляну вырвалась гнедая кобыла, на которой сидел крупный мужчина.
Он натянул поводья, остановился и, с подозрением поглядев на нас, требовательно спросил:
— Что здесь происходит?
Я его не знал, и вид его мне не понравился. Поэтому я спросил у него то, что обычно спрашивают у незнакомцев. В ответ он нетерпеливо вытащил свой опознавательный жетон со штампом нынешнего года. Так стало ясно, что среди нас нет никого вне закона.
— Так в чем дело? — повторил он.
Очень хотелось сказать ему, чтоб не совался куда не просят, но в наших обстоятельствах следовало держаться повежливее, и я примирительно объяснил ему, что на пони моей сестры напал дикий зверь, а мы все откликнулись на ее призывы о помощи. Однако незнакомец не был склонен принимать мои слова на веру. Внимательно осмотрев меня, он повернулся и стал разглядывать Сэлли и Кэтрин.
— Может, и так. Ну а вы-то что мчались сюда во весь опор? — обратился он к ним.
— Разумеется, мы не могли медлить, услышав детские крики о помощи, — объяснила Сэлли.
— Я ехал за вами по пятам, но ничего не слышал, — сказал он.
Сэлли и Кэтрин переглянулись, и Сэлли пожала плечами.
— Мы слышали, — коротко сказала она.
Настал момент вмешаться мне:
— Мне казалось, что ее крики разносятся на мили кругом. И несчастный пони дико кричал…
Я повел его за кусты и показал растерзанного пони и мертвого зверя. Он удивился, как будто не ожидал увидеть столь явное доказательство наших слов, но на этом не успокоился и потребовал, чтобы Розалинда и Петра предъявили свои жетоны.
— А в чем, собственно, дело? — спросил я его в свой черед.
— А вы что, не знаете, что у Зарослей есть шпионы? — сказал он.
— Нет, не знаю, — ответил я. — А если и так, разве мы похожи на жителей Зарослей?
Он не стал отвечать на мой вопрос.
— Так вот, у них есть шпионы. А у нас приказ их выслеживать. В Зарослях что-то затевается, поэтому чем дальше вы станете держаться от леса, тем целее будете. Не то вас это коснется раньше других.
Он все еще был недоволен. Еще раз внимательно поглядев на пони, он снова повернулся к Сэлли:
— По-моему, этот пони уже с полчаса не может издавать никаких звуков. Как же вы двое исхитрились выехать прямиком на это место?
Глаза Сэлли расширились.
— Так ведь крики были отсюда, и когда мы подъехали ближе, то уже ясно слышали вопли девочки, — просто сказала она.
— Вы были очень добры, что откликнулись, — подхватил я, — вы бы спасли ей жизнь, если бы мы не оказались ближе. Хорошо, что все так кончилось. К счастью, девочка не пострадала, но она ужасно напугана. Нам лучше поскорее доставить ее домой. Большое спасибо за то, что хотели помочь.
Они приняли мою речь как должное, поздравили нас со спасением Петры, выразили надежду, что она скоро оправится от такого потрясения, и поехали прочь. Мужчина медлил. Казалось, он неудовлетворен объяснениями и несколько озадачен, но ему не за что было ухватиться. Он еще раз испытующе оглядел нас троих, как будто хотел что-то добавить, но передумал. В конце концов он снова повторил совет держаться подальше от леса и тоже уехал. Мы смотрели, как он скрылся за деревьями.
— Кто он такой? — спросила Розалинда с тревогой.
Я мог только сказать ей, что на жетоне стояло имя Джером Скиннер. Мне он был незнаком, да и наши имена, по всей вероятности, ничего ему не говорили. Я спросил бы у Сэлли, но Петра все еще продолжала нас глушить. У меня возникло странное ощущение отрезанности от остальных, как будто мне завязали глаза и уши. Я еще раз подивился той силе воли, которую проявила Анна, на целые месяцы отдалив себя от нас.
По-прежнему обнимая одной рукой Петру, Розалинда шагом тронулась в обратный путь. Я снял седло и уздечку с мертвого пони, вытащил стрелы из зверя и последовал за ними.
Петру, как только я внес ее в дом, сразу уложили в постель, но всю вторую половину дня и часть вечера она продолжала излучать беспокойство. Сила его время от времени изменялась, но утихло оно только к девяти вечера, начав вдруг быстро уменьшаться и наконец исчезнув совсем.
— Слава Богу, она заснула, — поймал я чью-то мысль.
— Кто такой Скиннер? — одновременно с тревогой спросили мы с Розалиндой.
Ответила Сэлли:
— Он появился в наших краях сравнительно недавно. Мой отец знаком с ним. У него ферма рядом с тем лесом, в котором вы были. Нам просто не повезло, что он нас заметил. Конечно, он удивился, что мы галопом скачем в лес.
— Почему он такой подозрительный? — спросила Розалинда. — Он знает что-нибудь о мыслях-образах? Я считала, что никто не знает.
— Он не может ни понимать, ни передавать их. Я проверяла его очень старательно, — сказала Сэлли.
