Павел Сормов - Летняя вьюга
Старшая знала, что совершает опасную ошибку. Умная и достаточно практичная, Светлана осознавала, к чему в конечном итоге приведёт расширение круга посвящённых в тайну её сестры. Но жить в сферическом прозрачном аду она не смогла. Честно пыталась двое суток.
— Одевайся, холодно, — Света ковырялась в ворохе одежды, образовавшемся на земле рядом с надувным траходромом. — Я расскажу, что происходит. Об этом никому и никогда. Ты не должен даже подавать вида, что знаешь…
— Даа… — Игорь, одевшись, плюхнулся назад на матрас. — То есть, знает твой дед, ты и Димыч. И я теперь… она одна такая?
— Других не знаю. Мне и её во, — Показала рукой старшая, — Выше крыши…
— А что теперь будет-то?
— А я знаю? Исследовать её будем. Но, честно говоря, я сегодня подумала… технический путь, мне кажется, тупик. Надо чтобы все такими стали, это будет правильно.
— Все?!
— Да. Сингулярность называется. Станем сверхцивилизацией.
— Брр!
— Мне ещё брррее. Ещё и за неё. Знаешь, Мыш говорил, что ему страшно, что она станет… ну не девчонкой с новой игрушкой, а просто… другой. Она столько жрёт — это у неё новые цепи подпитки требуют, а значит, она уже… не совсем как человек мыслит.
— С новой игрушкой — это ладно, да. Обычная дура за рулём тоже сцукоопасна для людей… но понятна.
— Хорошая аналогия, кстати. Пятиклассник на джипе может хоть Валуева пополам переехать… но тут чуть другое. Она высоты бояться перестала, например, ей везде опора, как птице. Это уже не по-человечески… ты своё всё нашёл?
— Да. Сдуваемся?
— Давай. — Светлана запихнула в рюкзак съежившийся матрас.
Глава 5
Сумерки богов
У Аргунского ущелья,
Негры дохнут от похмелья,
Бомбы сброшены на лес,
SYSTEM: CLEANING IN PROGRESS…
Сталинград… Вуковар…
Утомил гнилой базар,
Вуковар…
По мотивам радиоперехватовСоседи чекановской лабы по этажу, радиофизики, с недоумением наблюдали, как рыжая лаборантка фильтровиков уже второй час расхаживает туда-сюда по коридору мимо их распахнутой двери. Но люди они были воспитанные, как тот кролик, и ничего не сказали. На самом деле они наблюдали вполне честный научный эксперимент — Чекан пытался выяснить, как перемещение дашкиной ноосферы влияет на «переворачивание» тестовых ионов. Когда ведьма-практикантка отправилась на оставшиеся пары в лицей, профессор, проанализировав данные структур, удовлетворённо хмыкнул — скорости складывались, по вполне очевидному закону, будто молекулы наталкивались на движущееся как раз со скоростью пешехода препятствие.
— Она до лицея уже добралась? — профессор оторвался от кучи распечаток и тетрадей, отхлебнул чаю.
— Должна уже. А что? — Светлана аккуратно расставляла на полке не пригодившиеся иономеры-малютки, ящик с которыми только что принёс со склада Мыш. — Мне самой это её всевидение, как кнопка в стуле…
— Не хотел бы, чтобы мелкая услышала, да… провокация получится. Если я правильно посчитал, а я правильно посчитал, — самодовольно усмехнулся Чекан, — то вектора скоростей частиц инвертируются относительно её собственного движения, со своим шариком. То есть она может таскать с собой всё, что ей заблагорассудится. Например, воздух с собой, в космос. И летать в вакууме, как… не совсем обычная, но ракета.
— Так я уже предлагал ей термоядерный реактор собрать, — заметил Дима, сдвигая упаковки из-под новых приборов в угол в поисках очередной потерянной коробки структур, — Вот и двигло готовое. Пару тонн воды как рабочее тело, банка дейтрида лития, воздух, и вперёд, на Марс.
Мыш заметил, что затронул неприятную тему — профессор помрачнел и замолчал. Диме тоже стало не по себе, он уловил, что Светка опоздала с предупредительным жестом, и смутился, как матюгнувшийся в гостях при родителях школьник. Повисла неприятная пауза.
«Молчание — золото, ага. Что-то дофига у нас золота в жизни последнее время. Во всех смыслах».
— Космический корабль-оболочка из лучей звёздного света. Лавкрафт. Сказка… — Светка мечтательно прищурилась. — Правда, ей лучше пока не говорить. Головы-то нет.
— Читала она этот «Серебряный ключ». В прошлом году, в Крыму, все мозги мне Рэндольфом Картером забила, до ушей. А даже если не вспомнит, сама догадается, — ответил Дима. — Возможностей она открывает всё больше, а средств сдерживания у нас, кроме морального авторитета, никаких. Жар-птиц голыми руками не ловят.
— Она Вьюга. Имя уже придумала себе супергеройское. Клюква рулит.
— Ну, всё, пипец мировой плутократии. Медвед, всем водки из самовара, кто не выпьет два литра — поедет в ГУЛАГ. А если серьёзно, хреново все это. Придумала, значит, точно применит по назначению. Как не есть ириску, если ириска есть?
— Дед ей разрешил способностями пользоваться, только тайно…
— Стоп! — Неожиданно поднял голову закопавшийся в записях и молчавший все это время профессор, — Дима! Что сейчас играет?
— «Хелловин». Сумерки богов, с первого хранителя, восемьдесят седьмой… — Недоумённо ответил Мыш. В особом интересе к тяжелому року шефа «молодёжь» никогда не замечала, хотя Чекан совершенно терпимо относился к играющим фоном в колонках подборкам любых песен, скачанных Димой, Романом и внучками, от «Металлики», и до какой-нибудь Нюши. Единственным, кого Борис Викентьевич почему-то не переваривал, был БГ.
— Нет, что он там спел? Поставь сначала, громко! Свет, найди мне текст, быстро, ну! — Шеф резко встал, подошёл к компу Мыша, — Про богов, что нас хранят, я понял, а что случилось с «Инсанией две тысячи четырнадцать»?! А главное — про ошибку что-то…
— Заменена на олимпиаду в Сочах, билеты действительны, — Пробурчал Мыш, — Обычный пафос, социальщина, песец настаёт, все дела, аллюзии к скандинавским мифам, у «хелловина» полно таких текстов…
— Нет. Я про «эррор». Там будто отладка. Изделия.
— Error in store 103! — Провозгласила Светлана, скидывая текст на принтер.
— Ошибка. Ошибка в сто третьем блоке. Сумерки богов… всего лишь ошибка… и всё, — Чекан достал дипломат, запихнул в него свою тетрадь наблюдений за супервнучкой, распечатки, сверху положил текст странной песни, — Так, дети. Я поехал. Звонить только, если что-нибудь серьёзное. Завтра меня не будет. Думать надо. Пока.
Исследователи недоумённо попрощались, и, когда за сумасшедшим профессором захлопнулась дверь, переглянулись.
— А пошли вы все, я — домой! — голосом Эрика Картмана выдала Светка.
