Джордж Мартин - Путешествия Тафа
Тираннозавр сделал шаг, другой, третий, склонился над Рикой – его тень накрыла женщину.
– Как изменили? – осведомился Хэвиланд Таф.
– Я боялась, что вы об этом так и не спросите, – ухмыльнулась Рика Даунстар.
Тираннозавр выгнул свою огромную шею, зарычал, разинул гигантскую пасть и схватил челюстями голову Рики.
– Псионически, – ответила она.
– Действительно.
– Обычная мыслечувствительность, – поучающе сказала Рика, не обращая внимания на тираннозавра. Она вытянула руку и схватила что-то между его зубов. Рептилия тихо зашипела. – Некоторые из этих чудовищ не имеют почти никакого разума, только инстинкты. У них есть только одно чувство – отвращение. Более сложные чудовища оснащены псионическим повиновением. Управляющими приборами были пси-усилители. Прекрасные маленькие приборы, похожие на короны. Сейчас на мне одна из них. Она не передает никакой пси-энергии или чего-либо столь же драматичного. Она лишь действует так, что некоторые чудовища уходят с моей дороги, а другие повинуются мне. – Рика наполовину выскользнула из пасти ящера и ласково похлопала его по подбородку. – Пусти меня, парень! – сказала она. Тираннозавр зарычал и оставил Рику в покое.
Рика Даунстар размотала веревки с плеча и укрепила на ящере седло.
– Я контролировала его поведение во время нашего разговора, – сказала она как бы между прочим. – Я же его и вызвала сюда. Он голоден. Он сожрал Лайона, но Лайон был довольно маленьким, кроме того, он был уже мертв, а эта скотина уже тысячу лет ничего не ела и предпочитает свежатину.
Хэвиланд Таф посмотрел на игольник в своей руке. Он ему больше был не нужен, да и стрелял Таф плохо.
– Мне доставило бы большую радость клонировать из него стегозавра.
– Ну, нет нужды, – махнула рукой Рика и натянула уздечки. – Теперь вы уже не можете выйти из игры. Ведь вы же хотели играть, Таффи, но боюсь, что вы обречены. Вам надо было бросить все, когда я давала вам эту возможность. Давайте поговорим еще раз о ваших правах: вы не против? Лайон, Невис и остальные предлагали вам полную долю – это верно. Но чего? Я боюсь, вы сейчас получите полную долю – хотите вы этого или нет, – долю всего того, что получили они. Это – касательно ваших законных аргументов. Что касается ваших претензий на лидерство как самого компетентного и волевого человека, – она ухмыльнулась и снова похлопала ящера, – то я, думаю, сумею продемонстрировать, что использую «Ковчег» куда эффективнее, чем вы. Еще чуть пониже! – Чудовище наклонилось, и Рика вспрыгнула в укрепленное на его шее седло. – Встать! – скомандовала она.
Чудовище поднялось.
– Поэтому мы отметаем в сторону законность и мораль и возвращаемся к насилию, – сказал Таф.
– Боюсь, именно так, – ответила Рика, усевшись на шее гигантского ящера. Он медленно двинулся на Тафа. – Не говорите, что я играла нечестно. У меня ящер, но вы получили мой игольник. Возможно, у вас будет удачный выстрел. Мы оба вооружены. – Она засмеялась. – Только я вооружена до зубов.
Хэвиланд Таф выпрямился и ловко швырнул игольник ей назад. Это был хороший бросок. Рика немного наклонилась в сторону и поймала оружие.
– Что это значит? – спросила она. – Вы сдаетесь?
– На меня произвели впечатление ваши рассуждения о честности, – ответил Таф. – Я бы не хотел получить для себя преимущества. У вас есть претензии, у меня они тоже есть. У вас есть могучий зверь. – Он погладил котенка. – И у меня. Кроме того, у вас теперь есть и оружие. – Он включил свою машину и задним ходом двинулся в коридор.
– Как хотите, – промолвила Рика Даунстар. Для нее игра была окончена, и она чувствовала легкое сожаление.
Таф развернул свою машину и помчался вперед.
Тираннозавр широко раскрыл пасть, и с его полуметровых клыков потекла слюна. Он снова почувствовал тысячелетний голод и с громоподобным рычанием устремился за машиной Тафа.
В двадцати метрах, в поперечном коридоре, минимальный интеллект плазменной пушки принял к сведению факт, что в зоне обстрела появилось нечто запрограммированных размеров. Раздался едва слышный щелчок.
Хэвиланд Таф резко отвернулся от огненной вспышки и своим большим телом прикрыл Хаоса от жара и ужасного грохота. Жар и грохот возникли лишь на мгновение, хотя запах размазанного по стенам и полу ящера еще долгие годы сохранялся в этой части корабля, которая потребовала ремонта.
– Видишь, оружие было и у меня, – сказал Хэвиланд Таф своему котенку.
43
Позже, намного позже, когда «Ковчег» был полностью очищен и Таф с Опустошительницей и Хаосом уютно жили в каюте капитана, все личные дела были улажены, ремонт по мере возможности закончен, трупы утилизированы, он начал методично обыскивать корабль. На второй день он нашел запасы одежды, но, однако, мужчины и женщины ОЭГ были меньше, чем он сам, поэтому ни один мундир ему не подошел. Но он все же нашел шапку, которая ему чрезвычайно понравилась. Речь шла о зеленой, с утиным козырьком, фуражке. Она отлично сидела на его лысой молочно-белой голове. Спереди на шапке была изображена золотая «тэта» – отличительный знак ОЭГ.
– Хэвиланд Таф, – говорил он, любуясь собой в зеркале, – экологический инженер, – а сам думал: «Это звучит как-то по-особенному».
Хлеба и рыбы
1
Ее имя было Толли Мьюн, но в историях, которые о ней рассказывали, ее называли по-разному.
Те, кто впервые попадал в ее владения, с известной долей почтения называли ее по должности. Она была Начальником порта больше сорока стандарт-лет, а до того – заместителем; короче говоря, это была заметная личность, ветеран огромной орбитальной общины, официально называемой Порт Сатлэма. Внизу, на планете, эта должность изображалась всего лишь одним из квадратиков на чиновничьих блок-схемах. Но на орбите Начальник порта был и главным администратором, и мэром, и судьей, и законодателем, и механиком, и главным полицейским одновременно. Поэтому ее часто звали Н. П.
Когда-то порт был небольшим, но благодаря стремительному росту населения Сатлэм за несколько веков превратился в один из важнейших центров межзвездной торговли в своем секторе. Порт разросся. Ядром его была станция – полый астероид диаметром около шестнадцати километров, с местами для стоянки звездолетов, магазинами, спальными корпусами, складами и лабораториями. На «Паучьем гнезде», словно толстые металлические глазки на каменной картофелине, сидели шесть уже устаревших станций – каждая последующая больше предыдущей: самая последняя из них была построена триста лет назад и превосходила по своим размерам хороший звездолет.
