Пирс Энтони - Макроскоп
Новоконговец взял синий карандаш и поставил на листе девять точек – Иво показалось, что он попытался изобразить карту своей родины. Сознательно, подсознательно, или просто показалось?
Все равно. Иво начал играть, заметив, что игроки на противоположной стороне стола выбирают цвет и количество точек, а на его стороне – имеют право первого хода и иногда отказываются от него. Как в футболе – одна команда выбирает половину поля, а другая начинает. Он сможет выбрать конфигурацию игры, когда перейдет на другую сторону.
Игр с количеством точек меньше шести не играли, видимо, все прекрасно понимали значение первого хода в менее сложных конфигурациях. Если точек больше шести, то умение действительно играет решающую роль, так как невозможно сразу предугадать и осуществить выигрышную комбинацию.
Он опять неожиданно легко выиграл. Этим людям, несомненно способным в других областях деятельности и поднаторевшим в спрауте, решительно не хватало его врожденной логической способности. Они могут обыграть его во что угодно, но только не в спраут. Бильярдные турниры, теннис... – но это был спраут, игра полуматематическая. Он видел выигрышные ходы намного дальше их, и, фактически, побеждал, когда они об этом еще не подозревали. Главным испытанием его способностей была победа, а не сама игра. Гротон знал о его таланте и, таким образом, получил нечестное преимущество перед остальными. Почему Гротон решил его выставить на турнир? Что за приз здесь разыгрывался, – или, – что за приз он должен выиграть? Может, ему лучше специально проиграть?
Нет. Проигрывать было не в его правилах, какой бы ни была причина. Он может отказаться от приза, но сдаться без борьбы – никогда.
Третьим противником был русский. Он выбрал красный карандаш и нарисовал семь точек.
Иво напрягся, но быстрой победы пока не было видно. Семь – это уже за пределами интуитивных размышлений. Но первый ход казался ошибочным выбором, и он отверг протянутый карандаш, словно официант мизерные чаевые.
Русский кивнул и взял на себя бремя первого хода. Вскоре Иво почувствовал себя уверенно и заиграл в привычной выигрышной манере. Русский остановился после решающего хода Иво, нахмурил густые брови и, не продолжая игру, спросил: – Мизер? – это было первое слово, сказанное за всю игру.
Иво пожал плечами, недоумевая, почему русский не играет дальше. Неужели сдался?
Русский тронул за плечо стоявшую рядом женщину. Она была моложе его, не старше тридцати пяти, очевидно еще не утратившая женскую гордость особа. Женщина была классическим монголоидом: приземистая, с плоским лицом, миндалевидными глазами и крохотными руками. Вероятно, происходила из Северного Китая и была типичным представителем своей расы, так же, как Афра своей. К этой женщине он был так же близок, как и к Афре – в нем была одна треть крови ее народа.
Русский что-то спросил у женщины, когда она к нему обернулась. Затем повторил: – Мизер.
– Он вас спрашивает, понимаете ли вы, что такое мизер? – тихо спросила она Иво. – Красный карандаш – проигрывает тот, кто делает последний ход.
Проиграть, чтобы выиграть! Вот что значил этот цвет. Красный, игра на дефицит. И он опять, – опять! – упустил очевидное, сосредоточившись на деталях. Он уже сотворил победу – для русского, если тот, конечно же, не ошибется. Но, судя по всему, это маловероятно. Он совершил ошибку, не ознакомившись поначалу с полными правилами. Необходимо было спросить о значении цвета карандаша. Это была грубая ошибка, хуже, чем неверный ход.
– Я понял, – сказал он.
Все кончено. Они завершили партию, и он проиграл.
Следующим был Фред Бланк, он также взял красный карандаш. Иво выиграл у него.
Официально счет не велся. По-видимому, это было личным делом каждого. Пройдя полный круг, Иво имел девять побед и одно поражение.
Игроки стали расходиться, представление закончилось. Никто не поздравлял и не вручал призы. Он не мог поверить, что все уже завершилось, и надеялся выяснить все, расспросив Гротона.
Он направился к двери, соображая, спит ли еще Афра. Вся эта «ночь» представлялась каким-то жутким сюрреалистическим фильмом. Все было не так, как он ожидал, хотя, по-видимому, он просто уже ничего не ожидал.
Опять чья-то рука легла на его плечо. Он обернулся, это была китаянка, которая переводила ему.
– Вы – вы проиграли только раз, – сказала она.
Иво кивнул.
– Доктор Ковонов тоже, – она указала на русского, все еще одиноко сидящего за столом. Все остальные разошлись.
– Финал? А на что играем?
Она удалилась не ответив, и ему ничего не оставалось, как присоединиться к доктору Ковонову. Он вспомнил – это тот самый серый кардинал, о котором так много говорят. Тот самый важный русский, равный по интеллекту Браду.
Была ли какая-то зловещая связь между этим турниром и вчерашним срочным разговором Ковонова с Брадом? Неужели они сошлись на том, что Брад должен будет войти в разрушитель с сенатором Борландом? Знал ли Ковонов о секрете Иво, о том, какую власть он имеет над Шеном? В последнем он сомневался, просто невероятно, чтобы Брад кому-либо об этом проболтался. Разве что Афре... – нет, ни за что. Все же, казалось, этот человек многое знает о причинах, повлекших поступки Брада. И он не говорил по-английски!
Ковонов взял красный карандаш и нарисовал семь точек, как и в прошлой игре. Иво улыбнулся – хитрый доктор надеялся победить и этот раз.
Но Иво, уже ознакомившийся с правилами, играл безукоризненно и выиграл мизер.
Лицо русского даже не дрогнуло. Иво стер рисунок, взял синий карандаш и вопросительно взглянул на Ковонова. Тот кивнул. Иво поставил на листе четырнадцать точек.
Ковонов усмехнулся и принял вызов. Пошла игра. Стратегия была предательски сложна, и Ковонов долго думал над каждым ходом. Интуиция Иво отчаянно металась в поисках комбинации, но тщетно. Он понял, что значит опыт в этой игре. Переступив порог, где инстинкты бессильны, Иво оказался плохим игроком. Если Ковонов найдет комбинацию раньше него, то талант окажется бесполезен, он только поможет сохранить лицо и вовремя сдаться. Ситуация была столь запутана, что он мог проиграть, даже разработав выигрышный план, а русский, придерживаясь удачной стратегии, мог выиграть и не прибегая к тщательному анализу.
Прошло двадцать минут. На высоком челе русского появилась испарина, волосы взъерошились. Иво тоже занервничал, он уже не представлял, на каком этапе игра, и хочет ли он вообще выиграть партию. Играли на что-то важное, на то, что Ковонову могло вполне принадлежать по праву. Хотя призом могло оказаться и вовсе что-то неосязаемое.
Почему он должен беспокоиться о победе или поражении? Гротон хотел, чтобы он победил, но Гротон вряд ли знал правду. Неужели нет ничего более важного, чем этот дурацкий чемпионат, к которому Гротон отнесся серьезней, чем к чему бы то ни было? К чему этот турнир, если его ближайший друг уже относится к флоре? Имя Иво будет красоваться первым в списке игроков в спраут – стоит ли это усилий?
