Юрий Никитин - Сингомэйкеры
– Не может быть!
– Уверяю вас. Что, передумаете?
Я замотал головой.
– И слушать о них не хочу. Это была всего лишь одна из решенных задач. Уверен, не самая сложная, мне еще предстоит решать и посложнее. Я о них уже и забыл, Глеб Модестович! Ну, почти забыл… Во всяком случае, думаю только о проблеме Бельгии. Все-таки, на мой взгляд, франкоговорящие могут оторвать свою провинцию, и тогда Бельгия вообще перестанет быть Бельгией с одними валлийцами…
Он уже улыбался, сказал кротко:
– Хорошо, Евгений Валентинович, идите работайте. У меня с души вот такой камень свалился.
Он показал руками, какой камень, такой мог бы раздавить и слона, так что Глеб Модестович у нас круче Шварценеггера.
Я вышел, шатаясь так, что задел плечом дверной косяк. Шеф недоволен самой возможностью, что я влез бы в это дело с головой и возглавил бы стремительно растущую партию инцестофилов. Хотя сама по себе идея возглавить движение мне самому кажется великолепной и замечательной, а также грандиозной и многообещающей, но только у меня планы еще грандиознее, а политика в мои планы не входит.
Однако, даже не сказав конкретно, почему именно мне лично заниматься моей идеей не стоит, он дал ясный, как он считает, намек. Увы, ясным кажется только ему. Я слишком прагматичен, у меня отсутствует поэтическое воображение, чтобы я мог вот так уловить некие эфемерные связи и, связав их в некую сеть, получить реальную картину.
Единственное, что приходит в голову, – это совсем уж дикое… У меня всегда так, если нет понятного решения, мысль начинает хаотично метаться, как броуновская частица при быстром нагревании среды, перед глазами пляшут бредовые образы, картинки.
Он закончил многозначительными словами «…чем это закончилось, знаете сами». Значит, ключ к пониманию спрятан здесь. Величие Рима, как все мы знаем, закончилось грандиозным его падением, что всем миром было воспринято как конец света. Рим выглядел вечным и несокрушимым, какой сейчас кажется наша цивилизация, но… пал страшно, необъяснимо. Среди руин драгоценного мрамора, привезенного на кораблях из дальних стран, выросла высокая трава, а затем и дикие деревья. Под их сенью невежественные пастухи пасли коз на Капитолийском холме, где совсем недавно принимались судьбоносные для всего мира решения.
В учебниках истории обычно сообщается об ордах варваров, что взяли и разрушили Рим. Так понятнее школьникам. Гораздо труднее объяснить, что мощь Рима была уничтожена изнутри странной и непонятной религией, христианством, которая казалась просвещенным римлянам абсолютно непонятной и неприемлемой. А эти христиане, называя Рим «вавилонской блудницей», не желали ничего иметь с ним общего, а себя называли сверхчеловеками…
А варвары, уничтожившие Рим, кстати о птичках, все были христианами.
Дальше я додумывать не стал, повеяло вдруг могильным холодом. Не может быть, чтобы все было так страшно. Мы ведь живем в том самом прекрасном Риме с его свободными отношениями!
Прошло с полгода в фирме, однажды меня в очередной раз вызвал Глеб Модестович, я пришел и встал навытяжку. Он устало махнул рукой.
– Перестаньте… Если и дальше так пойдете, скоро я буду перед вами тянуться.
– Что случилось? – спросил я встревоженно.
Он посмотрел мне в глаза и сказал медленно, наблюдая за моей реакцией:
– Вы получили повышение. Помимо роста жалованья, вас ждет допуск на уровень выше. Это значит, что работа станет сложнее, а задачи – масштабнее.
Я пытался справиться с рожей, что расплывается, как жидкое тесто на сковородке, но губы как будто кто тянет за уголки.
– Правда? – спросил я шепотом. – А какие задачи? И масштабы?
Он кивнул.
– Хорошие вопросы. Впрочем, вы неоригинальны. У нас только двое из десяти сперва спрашивают, каким будет жалованье.
– А остальные?
Он хмыкнул.
– Вы не единственный, кто любит работать. Тут есть такие, что просто обожают!
– Я тоже обожаю, – запротестовал я. – Да всякий мужчина обожает ту работу, которая совпадает с его хобби. Глеб Модестович, огромное вам спасибо!
Он отмахнулся.
– Я при чем? Я просто передаю вам решение руководства. Наверху внимательно изучили ваше дело, и уж не знаю сколько было «за», сколько «против», но вас повысили. Быстрее вас продвигался только Жуков, он за первые полгода одолел три ступени!
– Я ни с кем не соревнуюсь, – заверил я счастливо. – Две за полгода – это чудо!.. Что нужно делать в таких случаях? Закатить пир? Позвать нашу фирму?
– В обед закажите кофе на всех, – посоветовал он. – Жест важнее истраченной суммы. Все они получают больше вас, так что размахом их не удивишь. Ну, идите. Я вас уже поздравил.
Глава 14
Эммануэль, как она обожает себя называть, а так просто Эмма, ухитряется работать, успешно заниматься в первоклассном вузе и оказывать разного рода сексуальные услуги нашим сотрудникам. Последнее она и не скрывает, но только со мной иногда садится в машину, и мы едем ко мне.
Квартира у меня давно не та, и хотя эта еще не своя, снимаю, зато шикарная пятикомнатная, две спальни, два туалета и две ванные, а комнат так вообще неизвестно для чего столько, но на гостей это почему-то действует, ахают, восторгаются и даже ужасаются.
Когда Эмма зашла в нее первый раз, она изумилась размерам и обстановке, но как-то дежурно, и я сразу ревниво понял, что у некоторых наших куда шикарнее. А то и у всех. Сейчас она сразу же пошла на кухню, делает это искренне, любит похвастаться, что готовит просто чудесно.
Я пошел следом, обнял сзади, ноздри уловили чистый запах полевых цветов. Она недовольно подвигала плечами.
– Не мешай. Ты яичницу с ветчиной любишь вкрутую?
– Из твоих рук съем любую, – заверил я.
– Какой ты… противный.
– Почему?
– Не выказываешь уважения, – упрекнула она. – Я стараюсь, а тебе все равно. Кстати, как тебе мой разрез глаз?
– Красиво, – согласился я.
– Красивее, чем вчера?
Я присмотрелся, что-то в самом деле иначе, но если бы я помнил, как она выглядела вчера! Или вообще. Мы, мужчины, к мелочам не присматриваемся. Нам чтоб были сиськи, это самое главное, а уж оттенки размера и формы не так важны. Мы разницу замечаем, если она в разы.
– Эх ты, – протянула она с неудовольствием, – все вы такие… Для вас же стараюсь! Я разрез глаз изменила. Чуточку по-восточному, но со скандинавским оттенком. Ну как?
Я честно посмотрел еще раз, но все равно не понял, как это по-восточному со скандинавским, кивнул и сказал поспешно:
– Да-да, теперь вижу, здорово!.. Надеюсь, это недорогая операция?
Она отмахнулась.
– А если бы и дорогая? В нашей клинике все делают бесплатно. Даже самые сложные.
