Михаил Ахманов - Темные небеса
Энсин отдал салют, четко развернулся и вышел из командного поста боевой секции. В похожем на огромную трубу коридоре, с люками, ведущими к орудийным башням, его нагнал лейтенант-юниор Домарацкий и, озираясь, зашептал в ухо:
— Ты, камерад, близко к сердцу не бери, он всех поначалу так драит и шпыняет… И не зря! Поверь, не зря! Папа Птурс большого ума мужик! Хочет, чтобы в бою слушались беспрекословно… Знаешь, что он полгода назад отколол, на учебных маневрах?
Энсин покачал головой. Шесть месяцев назад он еще маялся на выпускных экзаменах.
— Велел стрелять боевыми по своему фрегату и выгнал с треском не исполнивших приказ. Кто ж знал, что от адмирала вводная была: фрегат захвачен противником! И что в торпедах не боевой заряд, а железные болванки! Вот ты бы выстрелил?
— Сейчас — со всем удовольствием, — сказал энсин. — Особенно если бы знал, что на том фрегате наш коммаидер.
Домарацкий похлопал его по плечу.
— Ничего… как тебя?.. Питер?.. Ничего, Петруха, ты еще полюбишь папу Птурса. Ты еще будешь в рот ему глядеть и каждое слово записывать!
Так оно и случилось, но попозже, а сейчас энсин, пребывая в расстроенных чувствах, решил подняться в свою каюту, выпить чего-нибудь бодрящего и слегка передохнуть. Но когда кабина лифта остановилась на палубе «С», где жили младшие офицеры, он увидел за ее прозрачной дверью валькирию Марину Брянскую с тремя подругами и в панике нажал клавишу «вверх». Ровно через шесть секунд он очутился на командной палубе «А», где располагались ходовая рубка, пункт управления флотилией, адмиральский салон и другие помещения, в которые, по малому своему чину, он был не вхож. Находиться тут без дела ему вообще не полагалось, за исключением единственного места — обсервационного отсека. Туда он и направился.
Отсек был огромен — широкое пространство трехсотметровой длины, накрытое прозрачным куполом. Крейсер стоял у шлюзов базы в рое Бальдр, и можно было любоваться угловатыми глыбами астероидов с разбросанными тут и там сферическими конструкциями складов, арсеналов, ремонтных доков, госпиталя и центра отдыха. Кроме того, в поле зрения находились антенна планетарной связи, цилиндры локаторов дальнего обнаружения, а также другие корабли Седьмой флотилии — крейсер «Арзамас», шестой, седьмой и восьмой фрегаты и несколько транспортных судов. Но на эту знакомую картину энсин не глядел. Задрав голову, он уставился в зенит, где, залитые светом прожекторов, парили три гигантских крейсера: «Паллада», «Арес» и Геракл». Они появились неделю назад вместе с группой фрегатов и корветов, и в первые дни в обсервационном зале было не протолкнуться — все свободные от вахты проводили здесь часы и дни, разглядывая прибывшее пополнение. Формы этих новых крейсеров отличались от привычных, они были с плоским, а не с выпуклым днищем, и по его краям, в треть длины кораблей, тянулись массивные трубы аннигиляторов. Орудийные башни обтекаемых очертаний, эмиттеры защитного поля, пояс люков для отстрела УИ, антенны связи и кольца гравипривода — все было немного другим, доказывающим ясно и зримо, что инженерная мысль не топчется на месте. Но как ни странно, экипаж «Урала» этих отличий не обсуждал и в технические подробности не вдавался — люди просто стояли и смотрели. Мощь Земли, воплощенная в этих кораблях, не требовала комментариев.
Но сейчас огромный отсек, в котором обычно проводили общие построения и адмиральские смотры, был пуст. Экипажи прибывшей эскадры уже были расквартированы на базе, и туда, в кубрики, пищеблоки и центры отдыха, устремились команды Седьмой флотилии — поискать родичей, земляков и прежних сослуживцев, встретить новых соратников, узнать, что нового в Солнечной системе, на Марсе, Венере, Земле и Луне, а если повезет, то и в родном городе. Там, на базе, энсин уже побывал в прошлые дни, нашел своих сокурсников-стажеров, трудившихся в службах утилизации, связи и пищевого довольствия, и распустил перед ними хвост, заметив, что он уже в боевой секции и прямо завтра представится ее легендарному командиру Степану Ракову. Ну вот и представился… Как стоишь, оболтус?.. зад подбери, брюхо втяни да щелкни каблуками!
Энсин вздохнул и вдруг услышал деликатное покашливание за спиной. Он резко обернулся, и сердце его упало куда-то в желудок, а может, укатилось в пятки. В этом огромном отсеке он был не один — перед ним стояла Инга Вальдес, женщина его мечты.
Устроенная Раковым выволочка оказалась полезной: он подобрал зад, втянул живот, выпятил грудь, лихо щелкнул каблуками и вскинул руку в салюте.
— Энсин Тревельян-Красногорцев, коммандер! Разрешите присутствовать в отсеке!
— Да, разумеется, энсин. Можете, как и я, смотреть на корабли, если вам угодно. Кстати, как вас зовут?
Выражение ее лица показалось энсину необычным, даже странным. Он вдруг заметил, что у нее под глазами и на переносице — россыпь веснушек и что ее зрачки подобны не застывшему серому камню, а осеннему бурному морю. Он всматривался в женские черты, пытаясь понять, что изменилось в них, и неожиданно сообразил: печать суровой строгости исчезла, и счастье сияло в ее глазах. Это было нечто удивительное! Такой супругу адмирала он еще не видел.
Он замер с раскрытым ртом.
— Энсин! Вы меня слышите, энсин?
— Да, коммандер. Простите, коммандер… вы напомнили мне мою матушку, — тут же соврал он. — С вашего разрешения… меня зовут Олаф Питер Карлос.
— Какие звучные имена! Они прекрасно подходят к вашей фамилии. — Она улыбнулась, и каждая веснушка заулыбалась вместе с ней. — Какое же имя вы предпочитаете? Олаф?
— Нет — Питер, Петр или Пьер. Так звали моего пращура с отцовской стороны.
Коммандер Вальдес глядела на него, все еще улыбаясь.
— Значит, я похожа на вашу матушку? Лестно, очень лестно, Петр. У меня тоже есть сын, постарше вас, и дочь, она примерно вашего возраста. Марк и Ксения… Ксения и Марк… — Она протянула имена своих детей нараспев, словно наслаждаясь их звуками. Ее глаза по-прежнему лучились счастьем.
С чего бы?.. — подумал энсин. Эта Ксения сейчас на Тхаре, и никому не известно, жива она или мертва, а сын наверняка воюет, и жребий его переменчив, как у всех на Флоте. Тоже сегодня жив, а завтра мертв… Чему тут радоваться?.. По правде говоря, энсина снедало любопытство — об адмирале и его супруге он слышал много странного.
— Хмм… примите мои сожаления, коммандер… Если не ошибаюсь, ваша дочь осталась на Тхаре?
Вопрос был не очень тактичным, но его собеседница, кажется, не обиделась. Даже наоборот — ее губах вновь расцвела улыбка. Видимо, ей хотелось поделиться с кем-то своей радостью.
