Стивен Бакстер - Лучшая зарубежная научная фантастика
На Огу обрушился кипящий, кислотный дождь, когда он вышел из-под защиты моста и зашагал прочь от опаленного пейзажа, направляясь к причалу Этьай. Нити, составлявшие его тело, тут же отреагировали на опасность и перестроились, но не раньше, чем Огу опалило болью. Да, чувствуй ее. Это наказание. Так надо.
Дома стояли без крыш и без полов; гнилые обломки почерневших фарфоровых зубов, ставшие такими еще восемьсот лет тому назад. Вот улица Пьяного Цыпленка. Здесь Кентлай Единый, бывало, сидел на солнцепеке и ожидал, пока соседи или гости города придут, чтобы воспользоваться его даром. А вот тут жил Дилмайс, злой, подлый мальчишка, ловивший птиц и выщипывавший перья из их крыльев, чтобы они не смогли улететь и спастись от его истязаний. Он был нахальным и толстым. Неподалеку обитала мисс Суприс, вдова моряка. Она пекла печенье и пирожные, а также была плакальщицей на похоронах и проводила ритуал проводов в море. Все они теперь мертвы. Давно погибли вместе со всем городом и миром.
Все это казалось какой-то не смешной шуткой, Ктарисфай вдруг превратился в сцену для поучительного спектакля о судьбе блудного сына, беглеца. Предателя. Воспоминания нестерпимо жгли, точно свежие раны. И город, и вся планета лежали в руинах. Здесь не было больше моря. Только бескрайние поля отравленной соли. Этого просто не могло быть. Вот тут раньше был его дом. Злой ветер еще не до конца успел стереть резную фигурку осьминога над дверью. Ога прикоснулся к ней рукой. Поверхность была горячей; обжигающе горячей, как и все в этом городе, пропеченном инфракрасным свечением, пробивающимся сквозь тучи парникового эффекта. Своими скрытыми под панцирем пальцами он поглаживал фигурку, словно то был священный образок, шепот прошлого, запечатанный в камне. Если бы окружающий мир допускал возможность слез, Ога заплакал бы при виде этого каменного, почти источенного коррозией осьминога. Здесь был коридор, туда отходила небольшая гостиная, чьи стены изгибались словно у некого причудливого, керамического музыкального инструмента. Лестница, верхние этажи и всякая органика исчезли еще несколько веков назад, но странник все еще мог различить очертания спальных ниш наверху разрушающихся стен. Что пережили те, кто увидел конец света, когда летнее небо почернело от чада сгорающей нефти? Медленная и мучительная смерть. Год за годом средняя годовая температура все возрастала, и вскоре генетически видоизмененный планктон, который должен был поглощать отходы нефтяного производства Тей, начал погибать, выбрасывая в океан собственные углеродные соединения.
Ветер проносился над мертвым городом, стремясь к просторам иссохшего океана. Силой мысли Ога призвал корабль. Тучи разорвало мерцание ионных двигателей возвращающегося судна. Над стерильной поверхностью лагуны прокатилась ударная волна. Челнок выскользнул из облаков и развернулся простыней нанонитей, напомнив Ога одного из древних ангелов Базиенди, кружащих на самом краю урагана. Корабль забил крыльями, зависая над колокольней, а потом устремился туда, где стоял его хозяин.
Плоть сгорала, плоть текла и спекалась, сплетались в единое целое различные системы, и объединялись личности. Заново рожденный Ога оттолкнулся от края причала Этьай и в столбе атомного пламени взмыл в небо. Свет озарил осиротевшие дома и площади, глубокие тени попрятались в иссохших каналах. Соляные отложения вспыхнули белым огнем, но его вскоре вновь поглотила великая тьма, когда источник света поднялся выше. Стоя на миниатюрной звезде, Ога пронзил наполненные кислотой облака и вскоре уже мог увидеть при помощи усиленного корабельными системами зрения слабо мерцающую планету на фоне космического покрывала. Кровавую слезу.
Он набрал скорость и покинул орбиту.
Ога. Имя-праздник. Что на несколько искаженном языке Эо Таэа означало: Отец Всех Благ. Он перестал быть Быстрым Человеком, или гостем этого народа. Он стал Отцом нации. Совет отвел на фестиваль в его честь целых три дня, когда цилиндрические колонии, движимые скалярным приводом, приблизились к краю системы. Для детей праздник растянулся на целый месяц. Стоя на плоском краю одного из цилиндров, Ога ощутил на своей коже мягкий свет родной звезды, наслаждаясь каждым лучиком его спектра. Потом он при помощи фильтра приглушил этот ослепительный блеск и поискал кружочки отраженного света — планеты. Он нашел Салтпир и огромный Бефис (благодаря усиленному зрению он мог даже разглядеть многочисленные луны). Чуть дальше виднелась Теяфай. Теперь у нее появилось кольцо; мертвые ледяные глыбы колоний Анприн. А вот там, да, там… Тей. Дом. Но что-то с ней было не так. Чего-то не хватало. Ога настолько приблизил картинку, насколько позволяла его нынешняя форма.
Он не увидел ни малейших признаков воды. Планета утратила свой голубой блеск.
Совет Межзвездных Округов Эо Таэа получил сообщение несколько часов спустя после того, как их экипажи зафиксировали сияющий след удаляющегося корабля-осколка. «Я должен вернуться домой».
Все стало очевидным с расстояния еще в пять звездных единиц. Поверхность Тей скрывалась под сплошным, серебристым покровом туч. И эти тучи состояли из углекислого газа, сажи, серной кислоты и остаточных водяных испарений. Температура на поверхности составляла порядка двухсот двадцати градусов. Корабельная личность Оги обладала способностями, недоступными его человеческой форме; он мог видеть непрекращающиеся грозы, сверкающие молниями, но не роняющие ни капли дождя. Он был способен пронзить взглядом облачный покров и рассмотреть опаленную, иссеченную шрамами планету. Перед ним пролегли очертания континентов и перепады высот иссохших океанов. Цепочки архипелагов, прежде казавшихся драгоценным поясом на бедрах танцовщицы, теперь выглядели точно обнажившиеся ребра, как бесплодные скальные цепи, пылающие жаром в инфракрасной мгле.
Оставив погибшую родину, Ога полетел в глубь системы, складывая все увиденное в общую картину. Враг ударил Тей мимоходом, словно эта мысль пришла его голову только в самом конце. Это сделал один-единственный боевой корабль, размерами не больше того катамарана, на котором мальчик по имени Птей отплывал от родного причала много веков назад. Судно отделилось от основной флотилии и облетело планету, прицельно стреляя из лучевых орудий по нефтяным полям и поджигая их. Затем Враг спокойно покинул систему, оставив мир умирать. Он даже не тронул космический лифт. Была оставлена возможность бежать с Тей. Это должно было стать наказанием, но не убийством. И все же два миллиарда человек, две трети населения планеты, погибли.
Треть уцелела. Выжившие уцепились за спасительную нить лифта и устремили свой взгляд в космос в поисках нового дома. И сейчас Ога летел как раз туда, куда ушел его народ. Он уже слышал их голоса, низкочастотное электромагнитное эхо разговоров, ведущихся на огромной синей капле Теяфай. Он заложил долгий вираж, выходя на нужный курс. На подлет к орбите водного гиганта должна была уйти большая часть года. Прожитые дни искушали и звали. Квантовая пена, составлявшая его сердце, позволяла с идеальной точностью воспроизвести Тей, как и любую другую культуру, встреченную Анприн. Он мог бы вновь увидеть, как в полдень над Дженн играет и переливается северное сияние. Мог вместе с Кьатаем из прошлого порыбачить с высеребренных соленым ветром платформ во время весеннего гона прит. Острова Суланжа как прежде засверкали бы под полуночным солнцем, и Пужей стала бы ласкать его и прижиматься к нему всем телом, чтобы спастись от ужасающего холода на Чайной улице. Все они снова были бы живы и верили бы, что живут. Точнее, он мог бы, проведя селективную правку своего сознания, убедить себя в том, что так и есть. Он знал, как возродить древний Тей. Но все это стало бы только игрой в бога — бога, отрекшегося от всемогущества и поддавшегося собственным же искушениям. Поэтому Ога изменил свое восприятие времени до скорости куда более низкой, чем даже Родительская, и стал наблюдать за игрой гравитационных колодцев вокруг солнца.
