Гарри Гаррисон - Спасательный корабль
Слуга принес серебряный поднос, на котором лежал блестящий кожаный бумажник.
— Это вам, Брайан, — сказал старик. — Там билет первого класса на сегодняшний вечерний рейс в Швецию. Там же квитанция об уплате за номер в отеле, который для вас заказан, и паспорт — я о нем вам говорил. Абсолютно законный румынский паспорт. У меня еще остались близкие друзья на родине, которые занимают важные посты. Он не поддельный, а настоящий и выдан правительством. Я уверен, вы не станете возражать против того, чтобы несколько дней побыть Иоаном Гикой — это славное имя. А вот это вам на балтийскую зиму.
Норковая шапка оказалась Брайану как раз впору.
— Большое спасибо, доктор Бочерт. Не знаю, как мне...
— Не будем больше об этом говорить, мой мальчик. Если вы уже сдали номер в отеле, Димитрие съездит за вашими вещами.
— Там все приготовлено.
— Хорошо. Тогда я сочту за большую честь, если вы выпьете со мной на прощание бокал вина, пока он не вернется.
После того как Свена уложили в багажник «Мерседеса» и старик дрожащими руками обнял Брайана, Димитрие отвез Брайана в крохотный местный аэропорт. Самолет с вертикальным взлетом поднялся с покрытой снегом взлетной полосы для короткого перелета в Цюрих, где Брайану предстояло пересесть на рейс авиакомпании «САС», отправлявшийся в Швецию. Обслуживание, кресло, пища и питье там оказались несравненно лучше, чем в самолете Аэрофлота, на котором Брайан летел через Атлантику.
Аэропорт Арланда был чист, современен и работал как часы. Тщательно рассмотрев паспорт Брайана, пограничник проштамповал его и протянул обратно. Багаж уже ждал, так же как и носильщик, и лимузин с шофером. Вдоль шоссе стояли деревья, заваленные снегом. Когда они въехали в Стокгольм, уже начало темнеть. Отель «Леди Гамильтон» был невелик, живописен и украшен множеством портретов и памятных вещей, принадлежавших леди и ее другу адмиралу.
— Добро пожаловать в Стокгольм, мистер Гика, — сказала высокая светловолосая дежурная за конторкой. — Вот ваш ключ — комната 32 на третьем этаже. Лифт в конце коридора, посыльный
отнесет наверх ваши веши. Надеюсь, вам в Стокгольме понравится.
— Не сомневаюсь.
И это оказалось правдой. Здесь ему уже не нужно было спасаться бегством и прятаться. Когда он покинет Швецию, он снова станет самим собой, свободным человеком — впервые с тех пор, как в него стреляли.
— Выходи, Свен, — сказал он. Саквояж сам отперся и раскрылся. — Закрой саквояж и храни его как сувенир.
— Я буду благодарен, если ты объяснишь мне, что это означает, — сказал МИ, плавно выползая на ковер.
— Свобода для меня означает и свободу для тебя. Это демократическая, свободная страна со справедливыми законами. Я не сомневаюсь, что все ее обитатели будут рады видеть, как ты вкушаешь плоды свободы в этом городе. Швеция не принадлежит ни к каким военным блокам. А это значит, что соглядатаи злого генерала Шоркта здесь до меня не доберутся. И мы останемся здесь до тех пор, пока я не буду абсолютно точно знать, что это мне больше не грозит. Сейчас позвоню по телефону и запущу эту машину.
Он взял трубку и набрал номер.
— Ты звонишь Беникофу, — сказал Свен. — Я полагаю, ты продумал все возможные последствия этого шага?
— Всю прошлую неделю я почти ни о чем больше не думал.
— Беникоф слушает, говорите.
— Доброе утро, Бен. Надеюсь, вы здоровы?
— Брайан! Как твои дела? И какого дьявола ты делаешь в Стокгольме?
Его телефон, разумеется, сразу же определил, откуда звонит Брайан.
— Наслаждаюсь свободой, Бен. А дела у меня идут прекрасно. Нет, прошу вас, ничего не говорите, только слушайте. Вы можете достать для меня действующий американский паспорт и доставить сюда?
— Да, наверное. Несмотря на то что сейчас предновогодние дни. Но...
— Значит, договорились. Никаких «но», никаких вопросов. Доставьте мне паспорт, и я расскажу вам все, что произошло. Желаю приятного полета.
Он положил трубку, но через мгновение телефон громко зазвонил.
— Это опять Беникоф, — сказал Свен.
— Не стоит отвечать, правда? Ты заметил маленький бар, что в вестибюле направо?
— Да.
— Не хочешь пойти туда со мной? Я намерен в первый раз отведать шведского пива. И можешь не наряжаться по этому случаю.'
— Ты не собираешься сообщить мне, какие у тебя дальнейшие планы?
— Все расскажу в баре. Пошли.
— С удовольствием составлю тебе компанию. Мне самому очень хочется.
В лифте никого не было, но когда дверцы кабины открылись на первом этаже, там ждал лифта какой-то пожилой швед.
— Godafton, — сказал ему Свен, выходя из лифта.
— Godafton, — ответил тот, посторонившись, чтобы дать им пройти, и проводив их широко открытыми от удивления глазами.
— Швеция — очень вежливая страна, — заметил Свен. — Раз уж я ношу такое имя, я решил, что следует кое-что о ней узнать, когда ты сказал, что мы сюда направляемся.
Дежурная за конторкой, как и все дежурные в мире, видела все, но лишь улыбнулась им — словно трехглазые машины ходили мимо нее каждый день.
— Если вы в бар, я вызову кого-нибудь, чтобы вас обслужили.
Девушка, появившаяся за стойкой бара, оказалась не столь
хладнокровной. Она отказалась выйти к ним, чтобы принять заказ, а если и говорила по-английски, то все вылетело у нее из головы, и она ничего не поняла, когда Брайан попросил пива.
— Min van vill ha en ol, — сказал Свен. — En svensk ol, tack.
— Ja... — ахнула она и скрылась за дверью. Немного придя в себя, она снова появилась с бутылкой и бокалом, но приблизиться к Свену так и не решилась и поэтому подошла к Брайану кружным путем, в обход соседнего столика, и, подав ему пиво, тем же путем вернулась обратно.
— Очень интересно, — сказал Свен. — Как тебе нравится пиво?
— Замечательное.
— Теперь ты расскажешь мне, какие у тебя планы?
— Ты и так знаешь. Мой план наступления основан на том, что военные обожают секретность и не любят быть в центре внимания. К концу прошлого века, перед тем как все стало известно, секретный бюджет Соединенных Штатов предусматривал расходы более чем в восемьдесят миллиардов долларов в год на такие вещи, как совершенно бессмысленный бомбардировщик «Стеле». Очевидно, что генерал Шоркт вел со мной такую же игру — во имя национальной безопасности он держал меня под замком и скрывал само мое существование. Так вот, теперь я бежал из тюрьмы. Весь мир скоро узнает, что я здесь, что ты существуешь. Мы выбрались из темного чулана на солнечный свет. Я не собираюсь раскрывать подробности устройства искусственного интеллекта — это коммерческая тайна, и в моих же интересах держать язык за зубами. Тебя я тоже прошу не входить в эти подробности.
