Яков Левант - Космический ключ
Неожиданное шипенье заставило его замереть на месте. Прямо перед ним, на уровне глаз, свешивалась с куста тоненькая серая змейка. Несколько секунд она, угрожающе шипя, раскачивалась перед лицом похолодевшего от страха Эдика, затем внезапно скользнула в глубину куста и скрылась.
Тихий хрипловатый смешок раздался за его спиной. Азизбек с верблюдами в поводу поднимался из котловины.
– Будь осторожен, джигит. Это ок-илан, змейка-стрела. Она прячется в кустах, поджидая добычу, затем – р-раз! – и пробивает сердце ротозею.
– Пробивает сердце?! – поразился Эдик.
– Не зря туркмены прозвали ее «стрелой». Будь осторожен, урус.
– Но ведь она ушла, удрала. Она испугалась человека.
– Испугалась Азизбека, – с усмешкою поправил старик. – В песках все уступает ему дорогу. А тебе надо остерегаться, урус.
«Да он издевается надо мной!» – догадался Эдик и даже покраснел от возмущения.
– Не боюсь я вашей «стрелы»! – воскликнул он и, решительно схватив большую ветку, с хрустом отломил ее. – Ни капельки не боюсь!
– Ты храбр, джигит, – охотно подтвердил старик. – Твое сердце стучит отвагой. Как сердце молодого барашка под ножом мясника. Прощай, храбрый урус!
И с тем же хрипловатым тихим смехом Азизбек легко тронулся вверх по склону. Верблюды, задевая седлами за кусты, гуськом потянулись вслед.
Короткое возбуждение разом опало. Эдик вновь ощутил знакомый холодок в груди. Где-то здесь, в кустарнике, еще прячется ок-илан, змейка-стрела... Что если старик все же не врет? В самом деле – с какой стати станет он лгать? Нет, нет, лучше не рисковать...
Боязливо поглядывая на кусты, Эдик с большой веткой саксаула осторожно спустился вниз. Владимир Степанович неподвижно сидел на каком-то тюке, Эдика поразили его беспомощно опущенные руки.
Бросив на землю ношу, Красиков нетерпеливо огляделся. Что делать дальше? И куда это направился старый Азизбек?
Эдик почувствовал, что начинает злиться. Какого черта! Как будто намаялся он меньше других-прочих... Старик окончательно раскис, это ясно. Но есть же тут проводник! Пусть позаботится хотя бы насчет костра...
– Куда это он запропастился?
Владимир Степанович устало поднял голову.
– Повел верблюдов на выпас. В соседней котловинке он высмотрел для них илак. Отличный подножный корм. А здесь саксаул, топливо для костра, – Боровик вздохнул, тяжело поднялся на ноги. – Что ж, пора и за дело браться. Скоро совсем стемнеет.
Сумерки и впрямь быстро сгущались. Кусты на противоположном склоне слились в одну темную массу. Эдик зябко повел плечами. Ему припомнились рассказы бывалых путешественников о всевозможной нечисти пустынь, выползающей из пор после захода солнца.
– Там, в кустах, я наткнулся на змею. Ок-илан – змейка-стрела. Азизбек сказал, что она пробивает сердце.
Владимир Степанович скупо усмехнулся.
– Пустые бредни. «Стрела» никогда не нападает на людей. Да и укус ее совсем не страшен, не болезненней пчелиного.
– Но Азизбек...
– Видно, он решил подшутить над вами, – возразил Владимир Степанович, умело складывая костер. – Наполните-ка чайник – вода в челеке.
Подшутил? Ну нет, старик не походил на шутника. Особенно в тот момент. «Остерегайся, урус»... Нет, нет, не дружеское предупреждение, – откровенная угроза звучала в низком, хрипловатом голосе...
Чиркнула спичка. Узенький, светлый язычок огня, пробившись сквозь черное сплетение ветвей, взвился вверх.
– Чайник за тюком, – подсказывает Боровик.
Эдик спохватывается. Вот он чайник, закоптевший, видавший виды... А где вода? В челеке? Ну да, так называются, наверно, эти плоские, чудные бочата. Их тут целых четыре. Ничего не окажешь, запасливый старикан! Начнем хотя бы с крайнего, он, как видно, неполон: уж больно легок. Ого, да его можно даже приподнять!.. Стоп, что же это...
– Владимир Степанович! Он... он пуст!
– Не может быть, – Боровик с недоумением смотрит на юношу. Затем быстро простукивает остальные бочата, внимательно осматривает пробки.
– Не может быть, – машинально повторяет он, растерянно оглядываясь по сторонам.
– Верблюды были оседланы, – вспоминает Эдик. – Он увел их оседланными.
Внезапно, ни слова не говоря, Владимир Степанович устремляется вперед. Красиков едва поспевает за ним. Под самым гребнем бархана профессор останавливается перевести дух.
– Это еще ничего не значит, – тяжело дыша, говорит он. – Ничего не значит. Караванщики иногда пускают верблюдов оседланными.
Они медленно преодолевают последние метры до гребня. Перед ними открывается широкая котловина, заросшая реденькой, невзрачной, но ярко-зеленой травкой.
– Это и есть илак – песчаная осока, – тихо говорит Владимир Степанович.
Но оба они уже не смотрят на песчаную осоку. По ту сторону котловины видна огромная пирамидальная гора сыпучего песка. Треугольная вершина ее четко рисуется на багровом фоне окрашенного закатом неба. А чуть пониже, наискось пересекая склон, тянутся верблюжьи следы. Узенькой ровной строчкой они бегут из котловины и скрываются, исчезают за гребнем дальнего невысокого бархана.
ГЛАВА 15
Одну только каплю!
– Быть может, он отвел верблюдов туда, за бархан, – неуверенно произнес Красиков. – Я сбегаю, посмотрю.
Владимир Степанович отрицательно покачал головой. Сорвав длинную травинку, увенчанную маленьким зеленым цветком, он задумчиво распрямлял узенькие листочки.
– Я сбегаю туда, – в голосе Эдика звучало отчаяние. – Они, наверное, там.
Боровик удержал его за локоть:
– Надо беречь свои силы. Присядем. Там их нет.
Оба уселись на мягкий, источающий еще тепло песок.
– Посмотрите на это маленькое ботаническое чудо, – неожиданно заметил Боровик, протягивая Эдику травинку. – Она так приспособилась к суровому климату пустыни, что ей не страшны ни жара, ни холод. Летом, когда иссякнет почвенная влага, верхушка травинки отмирает, сокращая площадь испарения. Но вот выпали первые осенние дожди, и растение оживает вновь. Травинка наполняется соком, зеленеет. Приходит зима, холод убивает листья, но даже мертвые они не опадают. Узел кущения их защищен песком. И чудесная маленькая травка долгие месяцы доставляет корм скоту, зазимовавшему в пустыне. Не зря туркмены зовут илак «сеном на корню».
Эдик невольно улыбнулся. Ну кто еще, кроме его «патрона», способен на такое! Оставшись без воды и проводника в пустыне, спокойненько разглагольствовать о каком-то «сене на корню»...
– Да, это настоящее «сено на корню», – медленно протянул Владимир Степанович, и Эдик вдруг понял, что его руководитель думает совершенно о другом.
