Игорь Гетманский - Голограмма силы
Алекс не верил ни единому его слову. Он не знал почему - он просто не верил. И неверие это шло из глубины его сердца. А зову своего сердца он следовал сейчас так безоговорочно, как еще никогда в своей жизни. Зову сердца и тому ледяному голосу внутри, который точно знал, что нужно делать...
Он шел вдоль воды и останавливался только для того, чтобы круто повернуться и спрятаться за кусты при появлении катеров пришельцев. Он уже понял, что для него они не представляют угрозы. Он был в форме десантника, да и контролировали эти катера подходы к воде с той стороны реки. И все-таки он хоронился: ему сейчас нельзя было ошибаться ни в чем. Он должен был исключить любую случайность.
Его мутило от слабости, плотная ткань комбинезона прилипла к ссадинам на спине и ногах и пропиталась кровью. Несколько раз силы оставляли его. Тогда он падал плашмя на песок и пил воду из реки. Вода казалась ему горькой, как не пролитые при разлуке с Микки слезы. Он пил эту воду, он глотал ее холодную мутную горечь и, когда к горлу подступал угловатый горячий слезный ком, снова вставал и снова шел, и опять не думал ни о чем, кроме самых нужных вещей. Он постоянно сверялся с биоиндикатором и проверял безопасность маршрута; чутко прислушивался к звукам на воде и залегал при появлении катеров; углублялся в лес и осторожно выбирался на опушку, чтобы взглянуть на городской ландшафт и оценить расстояние до цели.
Он забыл обо всем - о целом мире, который жил, страдал, блаженствовал, пел, смеялся и плакал у него за спиной, вокруг него, там, на другом берегу реки... Он забыл обо всем, потому что он должен был дойти.
Добраться до оружия.
Добраться до оружия, в котором была его последняя надежда.
Когда он вышел из леса, бегом пересек совершенно чистое зеленое поле и из последних сил перемахнул через ограду особняка Пита Милтона, ему стало легче. Он вошел в особняк. Его встретила неуместная для этого дома тишина, неубранная гостиная, безжизненная трагичная пустота спешно покинутого жилища. Он не удивился. Бросив ничего не выражающий взгляд на разбросанные в гостиной игрушки и одежду, он медленно поднялся по лестнице, вошел на чердак и в узком пазу балки перекрытия взял ключ от студийного сейфа.
Пересекая дворик между особняком и студией, он отметил, как непривычно тихо в коттеджном поселке. Было уже около восьми утра, и в этот час дети шли в школу, на улице раздавались их веселые крики, матери окликали их вслед, давали последние наставления, а потом и сами выходили из домов за покупками... Сейчас не звучал ни один человеческий голос, нигде. Только кудахтали в клетях голодные куры да звенели цепями молчаливые, испуганные собаки."Зачистили" уже, значит, микрорайон, бесстрстно подумал Алекс, "зачистили"...
Он подошел к крыльцу студии, отковырнул нижнюю мраморную ступеньку и достал из тайничка ключ от входной двери. Открыл дверь. Не глядя по сторонам,
прошел к сцене.Когда он достал из темной глубины сейфа объемный оранжевый ребристый шлем и белую пластиковую коробку генератора, лицо его не выразило никаких чувств. Он просто прижал аппаратуру к груди, прошел к "кофейному" столу и сел на диван. Посмотрел на биоиндикатор, поставил его в режим аварийного оповещения при приближении объекта.
И прежде чем упасть на диван навзничь и провалиться в сон, сказал своему Микки, сказал тихо, всего два слова:
- Я приду!
Часть вторая ДОРОГУ ОСИЛИТ ИДУЩИЙ
Глава 1
_ Алло, алло, это ты?
- Да. Здравствуй, Кэт.
- Микки с тобой? .
- Нет. Они забрали его.
Пауза. Мертвая тишина в телефонной трубке.
-Аты?
-Что я?
- Почему ты там, сволочь?! - Злобный, полный готовной ненависти взвизг. Как ты там оказался, если Микки забрали? Ты отдал его? А сам смылся? И теперь пьешь у Милтона, горе заливаешь?!
- Кэтти...
- Будь ты проклят, мразь! Чтоб ты сдох, гнида! - Бурные рыдания. Трубка распухает в руке и наливается красной, как кровь, материализованной ненавистью. Пальцы жжет. Это не ненависть. Это яд.
- Подожди, я объясню...
- Нечего объяснять, скот! Я сейчас позвоню ихнему командору, он теперь в префектуре, и скажу, чтоб тебя там "зачистили", да так, чтоб ты сдох, сгнил, никогда не очухался! Будь ты проклят!
Телефонная трубка надувается красным ядом и становится тяжелой и горячей. Алекс не выдерживает и впивается в нее зубами. Истонченная оболочка лопается, и вся жидкость, весь яд устремляется Алексу в горло. Он почему-то с удовлетворением сглатывает его, пьет, хлебает, и яд течет у него по подбородку на грудь, и он недоволен тем, что совсем не чувствует вкуса, но... Красная дрянь свинцом оседает в груди и давит, давит, давит...
- Так тебе и надо! Сдохни!
Алекс неимоверным усилием выдернул себя из кошмара и, задыхаясь, рывком сел на диване. Сердце колотилось, как бешеное. В груди разливалась та самая ядовитая тяжесть, которой он нахлебался во сне. Он сорвал с себя куртку комбинезона, мокрую от пота рваную майку и откинулся на спинку дивана. Дыхание не успокаивалось, в голове все еще стоял ненавидящий крик Кэт. Мысли путались от этого крика, он никак не мог сосредоточиться...
Да, да, стучало в висках, все это было с тобой десятки раз и будет еще один, если она позвонит. Твое счастье, что она этого не делает и скорее всего не сможет сделать. Твое счастье, иначе все повторится, дословно, весь кошмар, а яд - он уже в тебе давно. Все эти годы - столько, сколько лет Микки, плюс еще один год... Сколько лет Микки, ты помнишь? Сколько ему лет?.. И ты нахлебаешься еще. Она ненавидит тебя, ты знаешь. И знаешь, за что... За ту жизнь, вашу жизнь, которая получилась такой. Такой, какая есть... Ну ладно. Но сколько лет Микки, сколько?..
Прекрати истерику. Заткнись. Он изо всех сил сжал ладонями виски, а потом три раза шарахнул себя затылком о спинку дивана. Боль в голове подействовала отрезвляюще. Он широко открыл налитые кровью глаза и посмотрел на часы.
Стоял полдень. Через единственное окно в студию врывался яркий солнечный свет. Тишину на улице нарушало только оживленное щебетанье птиц. Он посмотрел на биоиндикатор - в радиусе километра не было ни одной живой души. Перед мысленным взором Алекса пронеслись картины прошедшей ночи. Он застонал. Микки... Не думай о Микки! - оборвал он себя;
Не смей. Это мешает. Пришло время действовать. Подумай сейчас о н и х.
Он снова прислушался к звукам за окном и снова настороженно посмотрел на биоиндикатор - не врет? Потом растер мокрую грудь обрывками майки и стиснул зубы. Тишина за стенами взъярила его. Здорово. Здорово работают. И как это только у них так гладко получается! Прилетели, превратили миллионное население в стадо овец и погнали в свой хлев! И вот уже целый городской поселок семьдесят особняков и коттеджей! - превращен в мертвое царство, в котором тихо, как на дне, как на кладбище!
