Джеймс Стивенс - Кувшин золота
- Удивительно, - сказал Философ, - как мало нужно людям для того, чтобы отправиться в Америку...
- Давай-давай, Шон, - перебил сержант, - ты мне делаешь одолжение.
- Слушаюсь, - ответил Шон. - А еще у меня однажды была кошка, и она приносила котят каждые два месяца...
Философ возвысил голос:
- Если бы в этих миграциях была какая-то периодичность, это можно было бы понять. Например, птицы поздней осенью улетают из своих домов и по всему миру ищут тепло и пропитание, которых зима лишила бы их, если бы они оставались на родине. Также лосось, прославленная рыба с розовой чешуей, уплывает из Атлантического океана и поднимается вглубь материка в ручьи и озера, где пребывает один сезон и часто попадается в сети, ловушки или на острогу...
- Шон, встревай, встревай! - заволновался сержант.
Шон начал говорить громко и с удивительной быстротой:
- Кошки иногда пожирают свой окот, а иногда нет. Кошка, которая жрет своих детенышей, - бессердечная скотина. Я знавал кошку, которая все время жрала свой окот - у нее были четыре ноги и длинный хвост, и каждый раз, когда она сжирала свой окот, на нее нападала вертячка. Я сам прибил ее однажды молотком, потому что не мог больше терпеть вони от нее, так что не могу...
- Шон, - попросил сержант, - а ты можешь говорить о чем-нибудь кроме собак и кошек?
- Да не знаю я, о чем же говорить-то? - сказал Шон. - Я из кожи вон лезу, чтобы только вам угодить, честное слово. Если бы вы мне сказали, о чем говорить, я бы уж постарался.
- Дурак ты, - промолвил сержант грустно. - Никогда ты не станешь констеблем.
Я уж подумал, что лучше послушать деда, чем тебя. Ты крепко его держишь?
- Так точно. - ответил Шон.
- Ну, так пошли, и может быть, мы доберемся до казармы сегодня же ночью, если только у этой дороги вообще есть конец. Что это было? Слышали шум?
- Я ничего не слышал. - ответил Шон.
- Мне показалось, - сказал другой полицейский, - что я слышал что-то в кустах на обочине дороги.
- Вот и я слышал. - сказал сержант. - Наверно, хорек. Хотел бы я, черт подери, выбраться уже из этого проклятого места, где не видно дальше кончика носа. Теперь ты слышал, Шон?
- Так точно, - ответил Шон, - там в кустах кто-то есть, потому что хорек бы шумел не так, если бы вообще как-то шумел.
- Ближе друг к другу, ребята, - скомандовал сержант, - и шагом марш; если здесь кто-то и есть, то нам до них дела нет.
Не успел он договорить, как внезапно раздался топот ног, и в то же мгновение четверо полицейских оказались окружены, и со всех сторон их лупили палками, руками и ногами.
- Дубинки к бою! - проревел сержант, - Шон, крепко держи этого типа!
- Слушаюсь, - ответил Шон.
- Встаньте вокруг него, ребята, и бейте все, что подойдет близко!
Голосов нападающих слышно не было, только быстрый топот ног, свист палок, ловко попадавших в большие тела или стукавшихся друг о друга, да учащенное дыхание множества людей; четверо же полицейских производили немало шума, с яростным энтузиазмом отчаянно отбиваясь со всех сторон и проклиная темноту и своих противников.
- Осади! - крикнул вдруг Шон. - Осади, а то тыкву разобью! Кто-то тянет у меня арестованного, а я уронил дубинку!
Полицейские работали дубинками настолько резво, что их противники исчезли так же быстро и таинственно, как появились. Две минуты яростной, бесцельной драки, и вокруг снова было молчание ночи, без единого звука, за исключением тихого скрипа ветвей, шелеста листвы и лепета ветра над дорогой.
- Пошли, ребята, - сказал сержант. - Надо выбраться отсюда как можно быстрее.
Кто-нибудь ранен?
- Я схватил одного из врагов, - сказал Шон, тяжело дыша.
- Что ты схватил? - переспросил сержант.
- Я схватил одного из них, и он выворачивается, как угорь на сковородке.
- Держи же его как следует, - обрадовался сержант.
- Слушаюсь, - ответил Шон. - На ощупь он маленький. Если кто-нибудь из вас подержит арестованного, я ухвачу этого получше. Ну и народ тут, головорезы просто, верно?
Другой полицейский взял за руку Философа, а Шон обеими руками ухватил своего пленника.
- Тихо ты, тебе говорят! - сказал он. - А то сейчас стукну, честное слово.
Ё-мое, на ощупь это как будто мальчишка!
- Мальчишка? - переспросил сержант.
- Ну да, он мне до пояса не достает.
- Должно быть, тот щенок из дома, что спустил на нас собак - который зверей любит. Ну, парень, и что ты хотел этим сказать? Ты ведь за это в кутузку пойдешь, малой! Кто с тобой был? Отвечай! - И сержант нагнулся к пленнику.
- Подними голову, сынок, и отвечай сержанту! - сказал Шон. - Ой! вскрикнул он, и тут же дернулся вперед. - Держу, держу, - проговорил он, - - чуть не вырвался. Это никакой не мальчишка, сержант - у него усы!
- Что такое? - переспросил сержант.
- Я взял его за подбородок, а там усы! Я чуть его не выпустил от удивления, честное слово.
- Попробуй еще раз, - сказал сержант потише. - Ты ошибаешься.
- Не буду я его трогать, - сказал Шон. - Мягкие такие усы, как у козла.
Хотите, сами потрогайте, сержант, а мне что-то не хочется.
- Возьми его вот здесь, - сказал сержант, - и хорошенько держи.
- Слушаюсь, - ответил Шон и подвел к своему начальнику что-то сопротивляющееся.
Сержант протянул руку и дотронулся до головы.
- Да, ростом он и точно с мальчишку, - сказал сержант, провел рукой вниз по лицу и тут же отдернул руку. - И вправду у него усы, - сказал он твердо. - Что за чертовщина? Никогда еще я не встречал усы так близко от земли. Может, они поддельные, и парень просто прикидывается?
Сержант снова протянул руку, не без усилия над собой, нащупал подбородок и дернул. Тотчас же раздался крик, такой громкий и внезапный, что все полицейские подпрыгнули от страха.
- Настоящие усы, - сказал сержант со вздохом. - Хотел бы я знать, в чем тут дело. Голосина у него, как у двух мужиков, это факт. У тебя не найдется еще спички?
- У меня в кармане плаща остались еще две, - ответил один из полицейских.
- Дай-ка одну мне. - сказал сержант. - Я сам зажгу.
Он пошарил вокруг себя и нащупал руку со спичкой.
- Смотри, Шон, держи его хорошенько, чтобы мы его как следует разглядели, потому что это что-то уж совсем занятное.
- Я держу, двумя руками, - ответил Шон, - он может только головой вертеть, а на голову я ему навалился грудью.
Сержант зажег спичку, заслонив ее на мгновение рукой, а потом повернул ее на нового пленника.
Они увидели маленького человечка, одетого в узкую зеленую одежду; у него было широкое бледное лицо с вытаращенными глазами, а под подбородком висели тонкие длинные седые усы - тут спичка погасла.
- Это лепрекон, - сказал сержант.
Пару минут полицейские стояли молча; наконец, Шон заговорил:
![Жюль Верн - Мэтр Захариус [Старый часовщик]](/uploads/posts/books/67376/67376.jpg)
