Сергей Малицкий - Легко (сборник)
— Уши вянут.
— Ты же не слышишь, что я говорю?
— Они у меня вянут от твоей глупой улыбки.
— Танька. Завядшие уши, это уже слишком. Тебе это не пойдет.
— Козел ты, Женька.
— Ты, правда, так думаешь?
04
Она звонила каждый день, и он ждал этих звонков. Шарик понемногу покатился в гору. У нее случились неприятности. Может быть, даже горе. То ли парень, то ли почти муж погиб где-то там, где погибнуть оказалось легче, чем выжить. Убегая от пустоты и боли, она наткнулась на случайного собеседника, и теперь выливала на него свои слезы по капле. Он слушал ее с фальшивым сочувствием, не умея принять на себя боль, затем выкладывал свои беды, и она слушала с фальшивым сочувствием. Наверное, эта игра устраивала обоих. Но был ли он когда-нибудь хоть с кем-то так откровенен, как с ней? Раздавался звонок, и он с головой погружался в чудесный тембр ее голоса. Не видя ее лица, был близок с ней так, как не был близок ни с одной женщиной. Ее голос звучал в ушах даже когда он просто шел по улице. Скоро их невысказанные беды кончились, а с ними кончилась и фальшь. Остался только голос, который, как ему казалось, звучал радостью от общения именно с ним. Как было бы здорово, если бы они не встретились никогда…
05
— Я все равно найду тебя.
— Зачем?
— Хочу увидеть.
— Мы слишком многое сказали друг другу.
— Все равно.
— А вдруг я страшила?
— С таким голосом? Не может быть.
— А вдруг?
— Хорошо. Описывай свои самые страшные черты.
— Фу. У меня нет страшных черт.
— Хорошо. Ты меня утешила.
06
Все закончилось вдруг. Она случайно назвала свое имя. Он затрепетал. Азарт удачливого рыбака охватил его. Ее звали Грета. Очень редкое имя. Голос ее стал печальным. Он потребовал встречи. Она стала еще печальнее. Помолчала немного и сказала, что будет ждать вечером в вестибюле медицинского института. Он пробыл там час. Нескончаемым потоком шли студенты, большинство из которых составляли девушки. Красивые и не очень. Одетые стильно и безвкусно. С лицами одухотворенными и пустыми, как ночные улицы. Он стоял и стыдился своего возраста, хотя вряд ли был старше их больше чем на пять лет. Стыдился своей простецкой одежды, хотя многие были одеты еще проще. Он не узнал ее. Она несколько раз подходила к выходу, звонила кому-то от вахтера, специально не смотрела в его сторону. Не узнал. На ней была нелепая голубая кофта, совершенно не подходящая к ее черным кудрявым волосам, делающая ее полнее, чем она была на самом деле. У нее было чуть припухлое лицо, нос с горбинкой, изумительная кожа. Девушка не его типа. Слишком необычной была ее красота. И эта кофта. Жаль, что ему не удалось посмотреть ей в глаза. Она все-таки подошла через час.
— Женя?
Он сделался оживленным, хотя все уже рухнуло, и некого было спасать из-под обломков. Они обменялись фразами, она сказалась озабоченной чем-то. Посидели в библиотеке, где она с упорством медалистки читала какой-то анатомический трактат. Он смотрел на ее профиль и пытался проникнуться восточным очарованием. Не получилось. Слишком многое они знали друг о друге. Сейчас он уже и не помнит, почему они не увиделись больше. Рухнула и ушла на дно целая страна. Его завертело в водоворотах, он с трудом выплыл на поверхность и стал беспорядочно барахтаться, глядя на проходящие пароходы. Однажды он увидел ее. Она заскочила в трамвай вместе с подругой и двумя спутниками. Она неожиданно оказалась высокой, стройной, очаровательной. Из тех девушек, что светятся в толпе, как светлячки. Зашла и вышла. Хорошо, что не заметила его. Его шарик все еще нарезал круги на бесконечной плоскости. На ее маленькой части. Как же ему не хватает этого нежного голоса, возникающего из небытия:
— Привет. Как дела?
13.08.1999 года пятница
Future
Скоро придет зима. Дождь притворится снегом. Вода — льдом. Деревья бледными силуэтами выстроятся вдоль дорог. Назначенные к смерти водители автомобилей не справятся с управлением на обледеневших трассах и погибнут. До конца путешествия обойденных роком станет на одну зиму меньше.
Скоро придет зима. Мы оденемся в теплое, но не сможем согреться. Мы не изменимся, как бы ни старались. Ни один негодяй не сделается хорошим человеком, ни один хороший человек не превратится в негодяя. Кажущиеся метаморфозы будут объяснены недостаточной проницательностью и неумением разбираться в людях. Мы останемся теми, кто есть. Будем как всегда стоять на пути времени, и неважно кто из нас первым увидит облака на горизонте. Небо станет ближе и холоднее. Мы пригнем головы и поймаем на щеки иней, мороз и ветер поочередно проносящихся мимо нас ноября, декабря, января, февраля и марта. Будем замерзать, но не сможем двинуться с места. Зима не позволит. Она будет держать нас ледяными пальцами до самого апреля, пока снег не станет дождем снова и не заставит идти домой, чтобы сменить промокшую обувь.
Скоро придет зима. Я учу текст и будущие мизансцены. Пытаюсь разобраться в предстоящей импровизации. Я почти знаю персонажей и угадываю исполнителей. То, что произойдет с нами этой зимой, ни Шекспир, ни Шоу, ни Брехт и ни Шварц. Скорее всего, это умиротворенный Эрдман, счастливый Вампилов или наивный Ерофеев. Нечто простое, предсказуемое и обыденное. Ничто не произойдет внезапно. Основные действующие лица останутся живы и счастливы в меру своих сил и возможностей. Все будет идти своим чередом.
Я продолжу лгать. Ложь отличается от правды только интонацией. Одни и те же слова при прочих совпадающих. «Я люблю тебя» и «я люблю тебя». «Я скоро вернусь» и «я скоро вернусь». Одни и те же слова и противоположный смысл. Все как всегда. Ложь останется ложью, но ты опять ничего не почувствуешь, потому что тебе не с чем сравнивать. Непонятную тоску и грусть будешь списывать на магнитные бури и времена года. Весной — на весну. Летом — на лето. Осенью — на осень. Зимой — на зиму. Есть варианты? Конечно. Зимой можно сетовать на неудачное лето.
Скоро придет зима. Ноябрь будет снежным. В декабре нахлынет оттепель. Она продлится почти до января. Перед самым Новым годом повалит снег и укроет всю грязь, всю тоску и все прошлые несчастья. Новые несчастья будут ложиться на этот снег, как на белый лист. Новый год не станет началом новой жизни, несмотря на круглые даты, апокалипсические предсказания и критическую массу прожитого времени. Только дочь и сын непостижимым образом в ночь с декабря на январь перенесут свою юность в следующий век. А наша юность останется в веке минувшем.
