Наталья Деева - Хирург
— Куда везти-то тебя?
— Ты шо такой дерзкий-то? Не надо мне тыкать, — я с удовольствием наблюдал, как с его рожи слетают понты. — На Северную. Сколько попросите?
Усатый ещё раз глянул на мою обувь и выдал:
— Двести пятьдесят.
Вот жлобьё поганое, подумал я. На лоха, думает, напал. Ну, я покажу тебе, кто из нас лох. Ввалившись в салон, я расселся сзади и сказал:
— Ну шо, поехали?
— Поехали, — усатый положил кепку на сидение смертника, демонстрируя красную, как зад макаки, лысину.
Радуешься? Ну, порадуйся пока. Ненавижу карпал и газелистов. Газелистов за то, что ездить не умеют ни черта, карпал, потому что они — тупорылое жлобьё. Машина возмущенно закряхтела, тронулась. Я уставился в окно и принялся считать прохожих тёлок, с которыми мне хотелось бы перепихнуться. За пять минут езды таких я насчитал восемь штук, и вдруг — невысокая девчонка с темными волосами ниже плеч, в нелепой юбке, с неформальным рюкзачком через плечо, идёт, чуть косолапит… она. Она же должна была издохнуть!
— Стой! — заорал я и, едва не навернувшись, вывалился из сбавившей ход машины. — Стой! — Крикнул я уходящей девчонке. — Стоять!
Но она не слышала. Наконец я нагнал её и развернул рывком: голубые, бездарно накрашенные глаза тупо уставились на меня, маленький ротик раскрылся, верхняя губа оттопырилась и подскочила.
— Уродина. Овца безмозглая, — прорычал я разочарованно и зашагал к "Волге", из которой таращился водила.
— Шо вылупился?
Потупившись, он завёл мотор.
На месте, возле стоянки, я протянул карпале сотню и, предвкушая разборку, скрестил руки на груди. Он повертел купюру:
— А остальное?
— Вот скажи, я похож на лоха?
— Нет, — он облизал губы.
— Тогда какого беса ты, как лоха, меня разводишь? Вали отсюда, мужик, а то отгрёбёшь по первое число. Не хрен нормальных людей стричь. Понял?
Он втянул голову в плечи.
— Но мы же договорились…
— Мы? Это ты договорился! Ты у меня сейчас договоришься, шкура безмозглая! Я щаз тебя прямо тут и закопаю… вместе с ведром с болтами твоим. Вали отсюда, тварь. До трёх считаю. И раз, и два…
Мужик хлопнул дверью, "Волга" его взревела и рванула с несвойственной прытью.
— Совсем охренели, — пожаловался я деду-сторожу, который, похоже, на этой стоянке жил. — Совсем человеку житья нет, каждый обдурить старается. Вот ты, отец, тут всегда? Жить, что ли, больше негде?
— Да, шынок, — кивнул он. — Дом мой шгорел уж два года как, а помирать не хочется.
— Знаешь что, дед, — я протянул ему сотенную. — Лучше тебе денег дам, чем тому чмырю. На вот. Хочешь — пропей, хочешь — прогуляй.
Уезжал я, чувствуя себя настоящим человеком.
Открыв дверь дома, я утонул в запахе выпечки. Неужели Анжелка постаралась? Офигеть! В жизни ничего не готовила — и на тебе! Захлёбываясь слюной, я скинул туфли и протопал в кухню, но увидел там не свою благоверную, а пухленькую тётушку в фартуке и розовой косынке. Она улыбнулась и поздоровалась.
— Ты кто ещё такая? — не выдержал я, меньше всего мне хотелось посторонних людей в своём доме.
— Няня, — она испуганно захлопала ресницами. — Меня Анжелика наняла.
— Может, она тебя и спать со мной вместо себя положит? — проворчал я, располагаясь в кресле. — Где она шляется?
— Поехала по магазинам мебель смотреть, — голос няни потускнел. — Вы ужинать будете?
— Буду, а шо есть?
— Свиные отбивные с сыром и грибами, жареный картофель и яблочный пирог, — вяло отчиталась она.
— Класс! Не, хорошо, что ты есть. Давай, — я смахнул со стола Анжелкины журналы. — Давай сюда, жрать хочу как зверь.
Только я набил рот и включил телик, как скрипнули петли и донеслись голоса: довольный Анжелкин и приглушённый мужской… не, мужские. Мужиков было несколько. Дверь распахнулась, и ввалилась моя жена с коробкой в руках, следом вошли два мужика бомжеватого вида, навьюченные тюками. Я попытался проглотить еду и выругаться, но жрачка стала поперёк горла. Ни туда, ни назад. Уржаться, наверно, можно, если со стороны смотреть: красный от натуги хозяин дома сидит, вытаращив глаза, и совершает конвульсивные движения шеей. Пожрать не дают спокойно, суки!
Не замечая меня, Анжелка поставила коробку на пол, указала на засиженную мухами люстру над моей головой:
— Большую розовую повесим вот сюда, — щебетала она. — А синенькие, что поменьше…
В этот момент я протолкнул еду в желудок, вскочил и заорал:
— А ну пошли отсюда на хрен!
Переглянувшись, мужики сложили тюки и попятились. Анжелка побледнела и прижалась к стенке.
— Котик, миленький, что случилось?
— Чужие люди в доме, — я успокоился и сел. — Предупреждать надо, ты же знаешь, что не надо приводить сюда никаких людей.
— Ты какой-то странный, что случилось? — повторяла она как заведённая. — Я купила люстры и шторки, это грузчики, они помогли принести.
— Я — ем. Когда я ем, должно быть тихо.
В соседней комнате заорал малой, нянька бросилась его утешать, затянула колыбельную. Её пухлые руки двигались вниз-вверх, вниз-вверх, вниз-вверх.
Говорить Анжелке о том, что меня тревожит? Нет. Пусть живёт спокойно, покупает всякую хрень и радуется. Я — мужик и должен уметь заботиться о своей семье. Убедившись, что я успокоился, жена села рядом, коснулась моей руки:
— Ну что ты так? Людей напугал, меня…
— Думаешь, мне приятно, что мы в такой жопе? Это ведь всё на мои плечи ложится. Думаешь, легко мне?
Она ткнулась носом в шею, защекотала лицо кудряшками, я прижал её и поцеловал, ощущая, как становится легко и спокойно.
— Я у врача была, мне сказали, что уже можно.
— Тогда идём в спальню.
Ночь была офигенно страстной.
Очнулся я с головной болью. Как после буйного бухалова. Не помню, как засыпал. Похоже, мы вдвоём заснули от усталости. Помню, Анжелка что-то говорила, говорила, а я только мычал и в подушку тыкался. Она ещё спит, каштановые кудри по подушке разметались, из приоткрытого рта слюна вытекла, оставив на щеке белесую дорожку. Дерьмо! И что, я должен её целовать? Я потёр губы: вроде бы, рот не слюнявый. Башка, блииин, раскалывается, двигаться больно. Проковыляв в ванную, я сунул голову под холодную воду, наглотался обезболивающих и улёгся в столовой на диване, включил телик без звука.
Взгляд. Снова этот взгляд. Хрен с вами — убивайте. Стреляйте, да хоть по частям режьте! С места не сдвинусь. Я зажмурился, ожидая пулю в лоб. Ничего не случилось. Ничего и не случится, это просто глюки, у меня медленно едет крыша. Спустилась Анжелка, рядом села, посмотрела выжидающе.
— Я каталоги взяла из мебельных магазинов. В "Московском доме" присмотрела кожаный диван на распродаже, совсем недорого, сейчас тебе покажу, вот он, посмотри. Скажи, классный? Сюда поставим. В спальню я нашла…
