Евгений Филимонов - Время льда и огня
— Меня? Норма Мейлер…
— Так вот, Норма, скажи остальным и особенно начальнику охраны, что, пока у ночников в исправности будут хоть одни мотонарты, мы не позволим пустить ни литра теплой воды на подтайку — это я вам говорю, Зденек Кшиш, — ни лишнего литра воды не уйдет отсюда в ваш Радиатор без того, чтобы вы, хорьки подземные, нам не поклонились!
Вождь икнул и перевернул невзначай блюдо с закусками, покоившееся тут же, на матраце. Южане стояли смирно, внимая переводу Нормы, лишь Португал, сдавалось мне, совсем не нуждался в переводчике: во всяком случае, когда Кшиш клеймил и унижал его соплеменников, неистовый майор стискивал зубы — не больше, выдержки ему хватало. Меня же скорее беспокоило с каждой секундой усиливавшееся внимание вождя к Норме, — ибо по недавнему опыту я понимал, что и тут не сдержусь. Ведь, по сути, мое положение нисколько не изменилось, из рук одного самодура я перешел в руки другого. Ночник между тем продолжал:
— Думаете, не понимаю, зачем вы здесь, дорогие антиподы? Я вам скажу сам — у нас свободное общество, пыток не применяют, — так вот, никакие не археологи вы, а гидрологи, вот как! И скрыть ничего толком не умеете… А на мой взгляд, ищете вы подходящий разлом, чтоб туда тайком от нас, контрабандой сунуть вашу трубу — и качай бесплатно, сотни тонн в минуту! Не-ет, больше так не пойдет… Он поискал руками, поймал бутылку, лакнул прямо из горлышка. Глянул, сколько еще остались, полюбовался на свет.
— Вот, к примеру, люди из Рассветной зоны — все честь честью, платят продуктами, вот и выпивка от них, и закуска, да и вашего брата, южан, тоже кормят, хоть я бы и не стал… Ы-ик! А с вашей стороны — одни долги. Ни горючего, ни смазки, одни долги… Живем на своих ресурсах… подчистую. Ветряки и те сами производим. Где обещанное? — внезапно снова взорвался Кшиш, вытаращив пьяные очи на Норму.
— Не знаю, — отвечала Норма кротко. — Нас послали не за этим.
Вождь опять утихомирился:
— Что там, я понимаю, вы — народ подневольный. Пожалуй, ради праздника можно обойтись с вами и помягче. Что вас шерстить — все одно правды не скажете, да и вреда уж никакого нам от вас терпеть не придется — не пофартило вам, господа южные!
Он подозвал старшего конвоя:
— Отведи в столовую, покорми, чем Бог послал, да и налей по стопочке всем, ради праздника… Чай, тоже люди… А я уж решу, как с ними.
— А какой праздник, господин? — не удержалась от вопроса Норма.
— Как это — какой? Во, невежды! — в свою очередь изумился вождь. — Да канун же Остановки, дня, так сказать, становления нашего народа!
* * *
В столовой — таком же куполе, но продолговатом — находились длинные столы в два ряда, с неубранными остатками трапезы, испачканными скатертями. Охрана у входов только посмеивалась, видя, сколь рьяно мы набросились на эти остатки… Здоровенный — с ведро — графин пошел по кругу, и у пленных наконец тоже слегка оттаяло внутри, и предстоящая участь стала казаться не такой уж и страшной. И было время посовещаться.
Пленные явно размежевались: небольшая группка унтеров и бывалых сгрудилась возле майора Португала, мы — Норма, Эл Наймарк и я — составили вторую, значительная же часть рядовых десантников находилась в полном недоумении и как бы еще не оправилась от шока, связанного с захватом в плен. Многие изумленно посматривали в нашу сторону, особенно на Норму: им по-прежнему не была ясна ее роль на допросе у Кшиша. Да и вообще, они мало что поняли в происшедшем — это был необычайно темный, зашоренный люд во всем, что не касалось стрельбы с глушителем да ударов ребром ладони по печени.
Наймарк одобрил действия Нормы:
— Изобретательно, очень изобретательно. Версия с туристами, конечно же, тут не проходила… Да и меня вы очень кстати выставили в руководители, подходящий персонаж для такой роли… Только он вам не поверил, этот главный ночник…
— Да, это мой прокол…
— И вообще, откуда вы знаете так хорошо славик? Ну просто как родной?
Норма помедлила с ответом.
— Нас хорошо обучали… в ведомстве Крамера. У меня вообще отмечают склонность к языкам.
Я включился в их диалог:
— Мне кажется, у нас сейчас примерно столько же шансов на выживание, сколько было на той солнечной пробежке. Перебежал — уцелел, вот как звучит условие. И теперь нам предстоит перебежать ни много ни мало огромный участок ледника, чтобы добраться кратчайшим путем до Терминатора… А уж там я за вас поручусь, будьте покойны; Франка Ковальски там знают все, от младенцев до глубоких старцев. Там-то мы уж будем в безопасности…
По- видимому, выпитая чарка добавила оптимизма.
К моему удивлению, оба отнеслись к этой задумке весьма скептически.
— Петр, — отреагировал Наймарк, — вы всерьез верите, что ночники вас отпустят вот так легко, без потерь, так сказать? Это произойдет лишь в одном случае — если вы откроетесь им как житель Терминатора…
Я покачал головой.
— Ну видите: вы почему-то не идете на явное спасение, это ваш секрет, я о нем не допытываюсь… А вот я откровенно говорю вам — я пойду по цепочке складов Португала до той самой долины речки Изанга, так я решил еще до всяких рейдов…
Мы с Нормой не без уважения смотрели на старого фанатика неизвестно какой идеи.
— Да и у Нормы имеются возражения — не так ли, Норма?
Норма чертила по скатерти кончиком столового ножа.
— Не в этом дело… Просто я слишком хорошо знаю агентурную сеть генерала Крамера на леднике. Я ручаюсь вам, что лишь только Португал найдет способ с ним связаться опять — а уж он найдет способ, будьте уверены, — тут же вся эта сеть придет в движение, и нам — особенно Петру — ни за что уже не выбраться с ледника живыми. Особенно по кратчайшему маршруту, как он мечтает.
Вот так. Предлагаешь людям вроде бы лучшее, на что способна твоя голова, а в ответ — все это мало продуманная ерунда. Норма потрепала меня по плечу:
— Не расстраивайся! Еще неизвестно, что решит наш вождь краснокожих…
— Краснорожих, — поправил я.
Но Зденек Кшиш, когда мы снова перед ним предстали, был на удивление серьезен и даже как бы трезв. Его бледную и потную физиономию драматически оттеняла курчавая борода. На этот раз из-под фиолетового купола изгнали всех лишних гуляк, рядом с вождем остались только приближенные (как мне показалось), и вообще обстановка слегка отдавала суровой торжественностью — если можно говорить о такой обстановке в кабаке. Вождь велел построить пленных в шеренгу, выпрямился — насколько позволял хмель — и зачитал длинный, витиеватый приказ, с обильными и обидными выпадами против южан и, само собой, со славословиями в адрес ночников. Суть приказа сводилась к следующему: обезоруженный и разоблаченный отряд южан с нынешнего момента считать интернированным на территории столицы этого района ночников — до появления в полночных краях полномочного представителя южан, который и заберет уцелевших (мне понравилось это — «уцелевших»). До этого момента интернированным разрешалось свободное передвижение в пределах городской черты, а также участие в общественных работах, например по расчистке снега, с целью пропитания. Все это называлось милосердием и амнистией.
